Solveig Ericson - Вакуум (СИ)

- Тришер, как я могу поговорить с начальником колонии?

- Сто десять на семьдесят… - буркнула она себе под нос, а потом подняла на меня ядовитые глаза. - Зачем тебе?

Я замялся, наблюдая, как логианка снимает с моего запястья пневмоленту для измерения давления.

- Ну… чтобы спасибо сказать, - соврал я.

Она улыбнулась хитро и хищно, показав клыки.

- Не трать время, мальчик: наш начальник идет на контакт только по своему желанию.

- И все же, - настаивал я, натягивая на себя комбез, - как я могу с ним поговорить?

Она задумалась, процокала до встроенного в стену шкафа и спрятала там тонометр.

- В карцере он лично проводит разъяснительные работы с провинившимися, - Тришер сверкнула глазом через плечо.

- А как попасть в карцер?

- Устроить драку, - она развернулась ко мне лицом и добавила уже серьезно. – Мальчик, в этот раз тебе может и не повезти.

- Тришер, я не мальчик, я - мужчина, - вздохнул я раздраженно.

Логианка подошла ко мне вплотную, взяла одной рукой за подбородок, запрокинула голову и посветила в глаз тонким фонариком.

- А выглядишь ты как мальчик не достигший порога возмужания, - сказала она, наконец отпустив меня.

- Это по вашим меркам, - возмутился я.

За месяц я все же оброс мышцами - до мистера Олимпия конечно еще далеко, но у меня никогда раньше не было таких бицепсов и выпуклой груди. Я чувствовал, как у меня шевелятся так называемые «крылья» по бокам… Правда, при своих ста восьмидесяти пяти сантиметрах роста я был все равно немного ниже её.

- Ладно, можешь быть свободен, - удовлетворилась она результатами окончательного обследования. – Смотри, не попадайся ко мне в ближайшее время, а то залечу до смерти.

- Я уж постараюсь, - сказал я скорей для себя, нежели для неё.

***

Я успел к началу обеда. Есть мне особо их гадость не хотелось, но пропускать приемы пищи нам не разрешали. Уж о чем - о чем, а о хорошей физической форме заключенных в колонии заботились. За исключением мелких инцидентов.

Все началось еще в очереди. Смешки, толчки, поглаживания и скабрезности. Свора озабоченных ублюдков!

Я заставлял себя не дергаться от каждого мерзкого прикосновения. Кое-как отстояв положенное время к раздаче и заполучив свой обед, я нашел свободный стол и уселся за него.

Естественно, в одиночестве я оставался недолго:

- Куда это ты подевался, красатуля, давно тебя не видно?

Я молча продолжал жевать белковую гадость.

Мой гость наклонился ко мне ближе:

- Я слышал, что кто-то уже порвал твою хорошенькую жопку. Я тоже хочу.

Я медленно повернул к нему голову. Тот самый Зуб.

- По-шел-на-хрен, отморозок, - сказал я по слогам.

Зуб хмыкнул, оголив единственный клык, огляделся по сторонам, наморщив свой толстокожий лоб. Драки здесь не жаловали и не разбирали, кто прав, кто виноват. Мучительно больно будет обеим сторонам.

- Слышь ты, мармазетка, это ты здесь такой смелый. Я ж тебя поймаю и выебу так, что ты харкать моей спермой будешь.

Я плюнул ему пережеванным обедом в лицо. Желтая масса была похожа на рвоту.

Зуб замер. Столовая затихла. Я тихо офигевал от кайфа. Недолго, правда.

Зуб с утробным рыком вскочил с табуретки и вздернул меня за собой. А я улыбался во весь рот. Улыбался, потому что хренов ублюдок больше ничего не успел сделать. Зуб был всего лишь хомо сапиенсом, и мои пальцы безошибочно нашли болевые точки на бычьей шее. Он задыхался, а мне не хватало ужаса на его лице. Я хотел, чтобы бледную, покрывшуюся испариной кожу залило кровью. Звук хрустнувшего под моим кулаком носа оказался для меня симфонией, лучшей из лучших. Я весь звенел от темного разрушительного счастья и небывалого удовлетворения.

- Я НЕ терпило. Я НЕ шлюха, - говорил я спокойно, нанося удары. А потом сорвался. - И я никогда не буду чьей-то подстилкой! – крик приносил облегчение.

Я бил и бил, не мог остановиться. Даже когда меня оттащили, я все еще пытался достать до него ногами. Потом меня сильно тряхнуло, отдаваясь болью во всем теле.

***

Я пришел в себя в темноте. Уставился в пустоту широко распахнутыми глазами, не понимая: что со мной, почему ничего не вижу, почему у меня болят кисти рук так, будто под пресс попали?

В панике я обшарил крохотную комнатку, размером где-то два на два метра. "Карцер!", - осенило меня. Облегчение придавило обратно к полу. Прислонившись спиной к одной из стен, я стал ждать. Обсмаковав драку с Зубом раз сто, я занервничал. Начальник колонии где-то сильно задерживался. Темнота ломала, отбирала чувство реальности и привычных физических ощущений. Я как раз начал сомневаться, сижу ли я в маленькой черной комнатке или вишу в пустоте вверх ногами, когда дверь наконец-то щелкнула и отворилась.

Оказывается, я уселся как раз напротив. Пол подо мной зажегся тускло и зловеще, подсветив снизу внушительную фигуру моего гостя. Ха, да у начальника колонии любовь к театральным появлениям! На мой взгляд, это - уже лишнее: одна мысль, что я нахожусь с ним наедине в маленькой комнатке, заставляла покрываться мгновенно выступившими мурашками.

Тени ползли вверх по его мощному телу, резче обрисовывая впадины и выступы лица . От скул и до бровей все было черно, только радужки горели красным. Шрамы вместо чешуи проступили чернильными пятнами. Этому демону, для пущей убедительности, осталось только простереть ко мне металлическую длань и прогреметь:

- Теперь твоя душа принадлежит мне!

И я тут же преставлюсь. Богу, черту – кому посчастливится.

Ен смотрел на меня сверху вниз, я же силился собрать в кучу все заготовленные фразы.

- Я жду объяснений, 90-36, - нарушил он тишину.

Что-то у него было не правильное с голосовыми связками, потому что ни один представитель известных мне рас не говорил так, будто у него в горле встроен двигатель от гоночного автомобиля. От его голоса болели уши.

Я зашевелил губами, но безрезультатно – ни одного звука.

- Не слышу, - сообщил он холодно.

Я прочистил горло, сглотнул и попробовал снова:

- Мне необходимо было с Вами поговорить.

Вроде его лицо не изменилось, но мне показалось, что он озадаченно нахмурился:

- Ты драку для этого устроил?

"Отчасти", - подумал я. Все же рожа Зуба в кровавых соплях оказалась приятным бонусом. Жаль, что это был не Звуро.

- Для этого, - сказал я покорно.

- Зачем? – легкое любопытство в голосе.

- Я… Я прошу Вас дать мне свою защиту! - выпалил я.

- Чего ради? – ни одной эмоции в голосе.

- Я сделаю все, что пожелаете.

Вот собственно и все, что я мог предложить.

Я посмотрел ему в глаза с затаившейся надеждой.

- Почему ты решил, что твое тело заинтересует меня? Ты же это мне предлагаешь, так?

Я понуро кивнул, чувствуя, как рушится надежда.

- Мое тело интересует многих, - сказано это было без хвастовства, скорей как констатация факта.