Кристина Амарант - Будь моей парой [СИ]

Леди поглядывала на Дженни с изрядным скепсисом. «Надеешься, что кого-нибудь обманет этот маскарад?» — говорил ее взгляд.

Дженни фыркнула и показала отражению язык. Маскарады для того и придуманы, чтобы можно было подурачиться, изображая кого-то, кем не являешься.

— Детка… — демон осекся и замер в дверях, рассматривая девушку. — Выглядишь великолепно, — его голос слегка охрип, а скользящий по ее фигуре жадный взгляд лучше любых слов рассказ Дженни, что результат стоил потерянных двух часов жизни.

Надо отдать ему должное — сам Раум в смокинге смотрелся просто потрясающе. Разве что волосы слишком зализаны. Сразу захотелось растрепать их.

— Правда? — кокетливо спросила она, делая вид, что поправляет выбившийся локон.

— Правда, Дженни-красотка, — он подошел и положил руки ей на талию, притягивая девушку к себе. Дыхание на мгновение перехватило, сердце забилось суматошно и часто, а по телу побежали колючие искорки возбуждения. — Но отпускать тебя в таком виде в оперу нельзя, — пробормотал он, почти касаясь губами ее губ.

— Почему?

— Никто и не посмотрит на сцену. Весь зал будет пялиться в нашу ложу, Дженни-не-отвести-глаз.

— Тогда, — она хитро улыбнулась. — Иди один. А я останусь украшать твой особняк.

— Хороший план, — демон притворно вздохнул. — Но мне без тебя будет слишком скучно. Так что пусть смотрят и завидуют.

— Сначала опера, теперь комплименты? Нет, Раум, ты точно заболел.

— Обижаешь, детка. Разве я похож на того, кто станет говорить девушке комплименты? — притворно возмутился демон и собрался было поцеловать ее, но Дженни отстранилась.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Сотрешь помаду.

— Сотру, — весело согласился он. И все-таки поцеловал — глубоко и жадно. Так, что голова закружилась. Дженни в ответ обвила его шею и все же запустила пальцы в прическу. Маленькая месть за помаду.

— Теперь ты тоже накрашен, — хихикнула она, куснув его за губу напоследок.

— Я это переживу, — он удерживал Дженни в объятиях, и смотрел на нее все тем же жадным взглядом. Взглядом, под которым совершенно не хотелось никуда ехать.

— Может ну ее — это оперу? — неуверенно предложила она.

На его лице отразилась минутная борьба, а потом демон криво ухмыльнулся и выпустил девушку из рук.

— Как можно, Дженни-плебейский-вкус? Разве ты не жаждешь приобщиться к истинному искусству?

— Не особо, — проворчала она, отворачиваясь к зеркалу, чтобы поправить макияж.

— А придется.

Оказалось, что опера — это даже хуже, чем Дженни представляла. Во-первых, исполнение было на атолийском. Во-вторых, от непривычной манеры пения и слишком пафосной музыки у девушки разболелась голова. Сидящие в соседних ложах аристократы бросали на них с Раумом любопытные взгляды сквозь лорнеты, и это внимание было неприятным. Слышать чужие разговоры Дженни не могла, но догадаться об их содержании не составляло труда.

Актеры в громоздких костюмах казались нелепыми, вымученно-театральными. Да еще и Раум…

Демон скучал, и чтобы развлечься нашептывал своей спутнице на ухо циничные пояснения по поводу происходящего на сцене — пошлые и безумно смешные. Так что насладиться исполнением не удалось — все силы уходили на борьбу со смехом.

— Ну как тебе высокое искусство? — спросил он, когда сцена бала завершилась на самой драматичной ноте и занавес опустился, знаменуя окончание первого акта. — Получилось воспарить к горним высям на крыльях восторга?

— Ужасно! Это самый бессмысленный час в моей жизни.

— Крепись, впереди еще два, — пообещал с улыбкой демон. — Но я постараюсь скрасить их для тебя, по-возможности объясняя происходящее.

— Вот как раз о твоей работе суфлера я хотела бы поговорить, — Дженни сложила руки на груди и нахмурилась.

— О, не стоит благодарности, детка.

— Не стоит, — согласилась она. — Поэтому не соизволил бы ты помолчать в следующем акте?

— Как можно? — Раум широко распахнул глаза и уставился на нее с обманчиво-невинным изумлением. — Ведь если я не буду переводить, ты ничего не поймешь.

— Я читала программку.

— Она не передает всех нюансов.

— Раум, зачем мы здесь? — строго спросила девушка.

— Приобщаемся к прекрасному. Я прямо чувствую, как с каждой секундой пребывания здесь становлюсь утонченней и духовней. Кузен Армеллин мог бы мной гордится.

— Не держи меня за дуру! — она разозлилась. — Ты не любишь это даже больше, чем я.

Клан ди Форкалонен занимался производством и тиражированием современного, массового искусства. Того самого, о котором маститые критики привыкли говорить, фыркая через губу. И, насколько Дженни успела изучить Раума, наследник медийной империи вполне разделял массовые вкусы, не упуская случая ехидно пройтись по всяким снобствующим эстетам.

— От тебя ничего не скрыть детка, — он поднялся. — Пойдем, прогуляемся. В перерывах не принято сидеть в ложах.

Дженни покачала головой.

— Я не пойду.

Ей не хотелось знакомиться с другими богатеями, отвечать на неудобные вопросы кто она и почему сопровождает Раума, ловить осуждающие взгляды и шепотки. А даже если осуждения не будет — она все равно из другого мира. И никогда пропасть, разделяющая ее и Раума ди Форкалонена, не ощущалась так болезненно и явно, как здесь — среди золота и хрусталя, в окружении изысканных женщин в дорогих платьях и ухоженных мужчин в смокингах.

Он нахмурился.

— Не отлынивай! Ты серьезно думаешь, что в оперу ходят ради этих, — пренебрежительный кивок в сторону сцены, — завываний? Все самое интересное происходит в антракте.

— Пусть оно происходит без меня.

Обычно сюрпризы Раума ей нравились. Но не этот. Дженни с ходу могла бы придумать десяток куда более приятных способов провести вечер выходного дня. Например, посидеть над учебником теормага.

— Пожалуйста, детка.

Что-то в его голосе заставило Дженни присмотреться в демону внимательнее. Раум не шутил. Для него действительно было важно, чтобы она сопровождала его сейчас. Почему? Что он задумал?

И почему нельзя все рассказать прямо, как есть? Зачем играть в конспиратора?

— Ладно, — Дженни вложила ладонь в протянутую руку.

После полумрака ложи залитое светом фойе ослепило. Опираясь на руку демона, Дженни проследовала по залу. Трижды Раума окликнули и пришлось остановиться, чтобы поболтать, но девушке показалось, что вопреки собственным словам о «самом интересном» эти встречи не вызывают у ее спутника ничего кроме досады. Он отвечал нелюбезно, на грани грубости, торопился распрощаться сразу после приветствия, и откровенно злился, когда речь заходила о Дженни.