Кристина Амарант - Будь моей парой [СИ]

— Тебе нравится, детка?

— Очень!

Ночной лаунж-бар на вершине небоскреба под огромной стеклянной крышей. Коктейли с соломинкой в запотевшем бокале. Залитые неоном улицы далеко внизу кажутся сияющими реками, по которым неспешно текут лодки-автомобили и баржи-грузовики. Официантки в непристойно коротких юбочках, с нелепо приделанными за спиной крылышками изображают анехлос в боевой ипостаси. Наглый взгляд демона, остановившийся на обтянутой белой тканью попке одной из девиц — Дженни тогда психанула и ушла, а Раум догнал ее, силой усадил в машину и отвез домой. Еще и насмехался всю дорогу над тем, что она ревнует, сволочь!

Но ведь догнал. Не остался там с этой… голопопой пародией на анхелос. Не воспользовался своим оговоренным в контракте правом сходить налево.

Близость… хмель объятий и поцелуев, нестерпимый соблазн прикосновений — интимных, бесстыдных и таких правильных. Обучение науке наслаждения под его руководством. Приятные, а иногда и пугающие открытия в этой новой для Дженни области.

Например, она никогда не думала, что ей понравится быть связанной. Дженни ненавидела отсутствие контроля. Но отчего-то лежа в его постели — распятая, беспомощная, с завязанными глазами — она ощутила дикое возбуждение.

Было в этом что-то… завораживающее. Подчинение. Принятие. Абсолютное доверие.

— Не понимаю: в чем удовольствие лично для тебя? — спросила Дженни позже, когда они в обнимку валялись на диване и хрустели чипсами.

Раум пожал плечами.

— Твое удовольствие — мое удовольствие, детка.

— Правда? — она недоверчиво покосилась на своего любовника, но кажется Раум не шутил.

— Что тебя так удивляет? Считаешь меня эгоистичным подонком, которому плевать на всех?

А что тут считать? Раум действительно эгоист. Закоренелый, законченный. И ему действительно плевать на всех вокруг. По крайней мере, Дженни не видела, чтобы он хоть с кем-то вел себя иначе.

— Не подонком.

— Значит, просто эгоистичным?

Ох, какая же у него все-таки потрясающая улыбка! Душу можно продать за нее.

— Не всегда.

В близости демон был неизменно внимателен и нежен. И, кажется, действительно заботился о ее удовольствии больше, чем о своем.

— Это потому что без реакции партнера все теряет смысл, — подсказал он, накручивая ее локон на палец.

Дженни прислушалась к себе и поняла, что он прав. Ей тоже было знакомо чувство гордости и радости от того, что она смогла доставить своему мужчине удовольствие.

— А зачем связывать?

— Власть. Демоны любят игры, основанные на власти — это у нас в крови. Некоторые вообще не могут иначе.

— Но не ты?

— Тебе повезло, Дженни-свободная-волчица, — он укусил ее за ухо. — Я не настолько помешан на доминировании и слишком ленив, чтобы постоянно заниматься воспитанием. Хотя мне нравится приказывать. Хочешь, попробуем еще что-нибудь… эдакое?

«Что-нибудь эдакое» включало в себя хождение в ошейнике и выполнение унизительных (хотя и довольно возбуждающих) заданий. Дженни подумала и отказалась.

Дом совсем не походил на жилище шамана. Крепкий древесный сруб в окружении елей у подножия скалы. Ни каменных идолов, ни таинственных знаков на стенах — ничего необычного. Разве что сама скала. Цвета запекшейся крови, в узоре из белых жил, она напоминала освежеванную тушу неведомого зверя.

Но кого в горах Маррейстоун удивишь красными камнями?

Чарли еще помялся, нерешительно втянул воздух, неприятно отдающий тухлыми яйцами. Вот ведь гнусное местечко этот Маррейстоун, недаром никто, кроме волков Маккуин, не желает тут селиться.

— Ты уверен, что она дома? — на всякий случай еще раз уточнил он у своего проводника.

Тот ухмыльнулся и сплюнул, метко попав слюной в пробегавшую мимо ящерку.

— Сходи и проверь. Боишься?

— Боюсь, — признался Чарли. — То есть — не то чтобы прямо боюсь, но опасаюсь. Я шаманов два раза в жизни видел, в детстве. И то издалека. У нас в племени их уже лет сто как не водится.

Конрад Маккуин в ответ покивал с понимающим видом.

— Я тоже боюсь, — неожиданно признался он.

— Ты? Она же твоя тетка.

— Двоюродная, — поправил оборотень. И она… странная…

— Это как?

— Сам увидишь, — пообещал Конрад. И вернулся за руль отцовского пикапа, показывая, что дружба дружбой, а к старой ведьме Ванде Маккуин он с Чарли не пойдет.

От такого начала стало совсем безрадостно, но Чарли героически стиснул зубы и шагнул в сторону домика. Ну не съест же его шаманка Маккуин! Шаманы для того и нужны, чтобы помогать сородичам! А он пришел просить о помощи, причем даже не для себя…

Он нерешительно стукнул по косяку. Раз. Другой. Ответа не было, и возник соблазн уйти. И совсем не из-за трусости. Видит Луна, Чарли честно пытался, но что поделать, если хозяйки не оказалось на месте? Не ломиться же к ней в жилище! Еще неизвестно какие проклятия для незваных гостей понавешаны на эту дверь.

Нет, так нельзя! Чарли и так потерял месяц на совет кланов, а Дженни ждет, когда он ее спасет… И если для этого надо войти в пещеру к дракону, Чарли сделает это.

Он замолотил в дверь со всей силы.

— Госпожа Маккуин! Простите, за беспокойство, но у меня очень важное дело! Пожалуйста, откройте!

Ответа по-прежнему не было, но дверь приоткрылась с легким скрипом. Словно сама собой. Юноша мысленно помянул Великую Праматерь всех оборотней и шагнул за порог.

Первое, что бросилось в глаза — это оскаленный череп волка, насаженный на железный штырь сразу напротив входа. Волк при жизни был размерами побольше иного медведя и умер в полном расцвете лет — на это намекали клыки — все как один ровные, белые, не сточенные временем.

Чарли сглотнул. Показалось, что из темных провалов глазниц на него смотрит что-то древнее. Не злое, но бесконечно чуждое и потому пугающее.

Дурость, конечно. Бред, игра воображения. Не бывает волков такого размера, только оборотни. А оборотни в посмертии всегда принимают человеческий облик. Рождаются и умирают людьми.

Небось и череп не настоящий, а вырезан на заказ из дерева, чтобы пугать наивных простаков.

Но отчего-то идти вглубь дома без приглашения расхотелось окончательно.

— Госпожа Ванда Маккуин! Вы здесь?!

— Здесь, — отозвался холодный женский голос. В дверном проеме за черепом возник худой черный силуэт. — Входи, волчонок. Входи, не бойся. Если ты не задумал дурного, Олаф тебя не тронет.

— Олаф… — Чарли покосился на череп и проскользнул мимо него, стараясь держаться как можно ближе к стенке.

Он слишком пялился на череп, поэтому хозяйку дома разглядел, только когда оказался рядом. И не смог удержаться от изумленного возгласа.

— Что, не нравлюсь, малыш, — женщина усмехнулась, обнажив зубы. На контрасте со смуглым, почти черным лицом они казались еще белее.