Алина Углицкая - Сердце кугуара

— Не переживай, подглядывать не собираюсь, — Ева вновь отвернулась.

— Хорошо. В шкафу еще осталась еда. Поешь, силы тебе пригодятся.

Девушка услышала, как он уходит, оставляя ее одну. Как всегда спокойный, холодный, невозмутимый. Приор. Она с трудом сдержала себя, чтобы не вскочить, и не крикнуть ему в спину какое-нибудь оскорбление. Сволочь. Неужели он настолько бесчувственный, что ничего не замечает?..

Спустя несколько часов Лукаш увидел на горизонте разноцветные огни Тайры. Невесело усмехнувшись, он покрутил в руках ракетницу.

Вот и все. Человеческий форпост всего в нескольких милях от них. Если сейчас выпустить сигнальную ракету, ее заметят. Патрульные катера прибудут в течение двадцати минут, если не раньше. А если вместо них береговая охрана отправит вертолет, то времени осталось и того меньше.

Понимая, что время пришло, он спустился в каюту.

Уставший, вымотанный до предела борьбой с ветром, океаном, парусом и самим собой. Особенно с самим собой. С невыносимым желанием бросить все, вернуться и еще раз сделать Еву своей. И чем ближе становился час «Х», тем сильнее становился в нем Зверь, а с ним и это желание. Ева по-прежнему лежала на койке. Тихо, точно спала. Даже позы не изменила.

Взгляд Лукаша метнулся к столу. Так и есть! Вредная девчонка за это время ни кусочка ни съела. И, скорее всего, не вставала.

— Ева, ты почему не поела? — подойдя к ней, он протянул руку, собираясь коснуться ее плеча. Но рука так и застыла в воздухе. Нет, слишком опасно. Он может не справиться с внутренним Зверем. Шумно выдохнув, он отступил. — Ладно, это уже не важно. Тайра в десяти милях от нас. Вставай, ты должна выйти на палубу и закрыть меня здесь, пока не началась трансформация. Выстрелишь из ракетницы в воздух, как я учил. Поняла?

— Тебе надо, ты и иди.

Тихий, безжизненный голос в подушку.

— Что? — Лукаш опешил. — Ева, только сейчас не надо капризничать, хорошо? Будь взрослой девочкой. Давай, уходи. Пожалуйста!

Последнее слово он буквально вымучил из себя, чувствуя, как желание, сжигающее его изнутри, начинает перерастать в животную похоть. Еще несколько минут в непосредственной близости от этой своенравной девчонки — и он не выдержит. Набросится на нее, как животное, и в этом будет виновата только она сама.

— Уходи, — глухо повторил он, чувствуя, как грубеет голос и утолщаются связки, — если не хочешь оказаться в этой каюте с моим вторым «я».

— Не уйду.

А потом он услышал приглушенное сопение.

— Ты плачешь? Ева, что происходит?

Охваченный беспокойством, он все-таки прикоснулся к девушке. И замер, не в силах ни убрать руку, ни отступить. Приподнявшись на локте, Ева сама откинула его руку с плеча. На ее ресницах блестели слезы. Злые, отчаянные. Так плачут от безысходности, от невозможности ничего изменить.

— Что происходит? — эхом повторила она. — А ты не понимаешь? — Девушка обвела рукой вокруг себя и ее губы скривились в слабой усмешке. — Как ты можешь быть таким спокойным, когда речь идет о твоей жизни? Что будет с тобой, когда нас обнаружат патрульные катера? Ты думал об этом?

— Ну… — Лукаш смешался под ее отчаянным взглядом. - Существует стандартная процедура.

— Какая? Расстрел на месте?

Он хотел бы соврать. Сказать, что его арестуют «до выяснения», или что-то в этом же духе. Но по глазам Евы понял, что соврать не удастся.

— Лукаш, — она покачала головой, — я этого не хочу.

Ее слова заставили его сердце болезненно дрогнуть. Внутри разлилась незнакомая, ноющая боль. Сдавила грудь ледяными тисками.

Как бы он хотел услышать эти слова при других обстоятельствах, в другое время, но… не судьба.

— Глупая, — Лукаш с силой сжал кулаки, заставляя себя оставаться на месте. Хотя внутренний Зверь отчаянно хотел сжать свою пару в объятиях. — Тебе придется.

— Да неужели? — сквозь горечь в ее тоне пробилась язвительность. — С каких это пор ты начал решать, что мне делать? Разве я давала тебе это право? Если ты превратишься в зверя, я скажу, что ты мой ручной кугуар. Не вер.

Наивная… Если бы все было так просто…

— Вряд ли тебе поверят. Но если поверят… Ты что, оставишь меня жить в образе животного до конца моих дней? — он криво усмехнулся, представив себе подобную перспективу. — Сдашь в зоопарк? Или будешь держать в вольере и подкармливать кроликами? Как ты себе это представляешь, Ева?

— Тогда найди другой выход! — не выдержав, она закричала на него. — Давай, пораскинь мозгами! Ты же у нас такой умный, такой непробиваемый! Приор! — она вложила в это слово столько неприязни, что Зверь внутри Лукаша недовольно взрыкнул. — Играешь моими чувствами, когда вокруг свистят пули! Где уж мне, глупой женщине, что-то понять!

Лукаш хотел ответить, но неожиданная догадка заставила его на мгновение онеметь.

Все это время, пока он там, наверху, управлял этим чахлым суденышком, она лежала здесь, выдумывая невесть что. И это ее дурацкое решение выдать его за ручное животное тоже пришло не спонтанно. Она обдумывала его! Все эти часы она искала решение, которое им обоим позволило бы остаться в живых.

Какой он дурак! Но поздно. Уже слишком поздно…

— Ева, девочка, — произнес он дрогнувшим голосом. — Другого решения нет. Прости, не нужно все усложнять…

— Усложнять? — она глянула на него, как на идиота. — Это я все усложняю? Ты вообще себя слышишь?

Лукаш молча смотрел на нее, впервые в жизни не зная, как быть. Похоже, их разговор зашел в тупик, не успев даже начаться, а времени на долгие объяснения уже не осталось. Он чувствовал, как между ними разверзается пропасть. Но он же сам хотел этого. Хотел, чтобы она не привязывалась к нему, чтобы ненавидела. Считал, что так будет проще…

Почему же сейчас ему больно? И ей тоже больно. Он видел эту боль в ее глазах, в том, как она кривит губы, борясь с желанием разревется, в каплях слез на ее ресницах. Все, чего он хотел, это побыть с ней немного и дать возможность уйти. Но не спросил, чего хочет она.

А она не хотела, чтобы все закончилось именно так. Но у этой сказки нет другого конца, и Лукаш знал об этом с самого начала.

— Ева, тебе придется уйти, — повторил он устало, — а я останусь на катере. Это не обсуждается.

Наверное, на его лице что-то отразилось, потому что Ева неожиданно произнесла:

— Лукаш, не бросай меня, пожалуйста…

Она сказала это еле слышно, почти одними губами. Но ее слова прозвучали, как выстрел. Как приказ, который нельзя игнорировать. Своими дрожащими губами, умоляющим тоном Ева пробила гигантскую брешь в его напускном хладнокровии. Человеческий разум еще не успел осознать, а сильные руки вера уже подхватили девушку вместе с одеялом. Ева почувствовала, как взлетает в воздух, а в следующий момент его губы накрыли ее испуганно приоткрытый рот.