Алина Углицкая - Сердце кугуара

— О, Господи, — выдохнула девушка, когда его пальцы в третий раз начали подводить ее к краю. — Пожалуйста, не останавливайся!

— Моя маленькая ненасытная киска, — услышала она хриплое урчание.

Еве казалось, что ее сейчас разорвет от желания. От этого голодного зуда внутри нее. Но пальцев уже было мало, ох, как мало! Хотелось почувствовать на себе сильное тело Лукаша, почувствовать его вес. Ощутить, как он вдалбливает ее в жесткую койку.

В затуманенном сознании мелькнуло видение: она стоит на коленях, с высоко задранной попкой, но уткнувшись щекой в подушку, а он сжимает руками ее бедра, оставляя на них красные пятна, и жесткими, властными толчками, до упора, вбивается в ее плоть, заставляя кричать.

Видение было настолько ярким и чувственным, что Ева едва не кончила.

Лукаш не дал. Убрал руку.

Лаская девушку, он следил за выражением ее лица. Жадно ловил каждое изменение, каждую эмоцию. И не мог насытиться ее стонами, которые впитывал, точно губка. Он чувствовал, как уменьшается время, отведенное ему. Как внутренний зверь становится все сильнее.

Ева вскрикнула, раскрываясь еще сильнее. Открыла глаза, обводя вокруг себя затуманенным взглядом.

— Пожалуйста… — ее слабый, чуть слышный голос был похож на призывный стон, — пожалуйста… сделай это…

— Сделай — что? — он нагнулся над ней, дразня большим пальцем ноющий клитор. — Что, Ева? Скажи, чего ты хочешь?

Она зло и отчаянно застонала, не желая признавать поражение.

— Ну, давай, детка, скажи это вслух. Иначе не получишь конфетку.

Девушка скрипнула зубами. Желание плоти оказалось сильнее воли и разума. Но сдаваться без боя она все еще не собиралась. Даже сейчас, когда сидела на нем, бесстыдно раскинув ноги и выставив напоказ влажную от желания киску.

— Тебя! — зашипела она, как дикая кошка. — Я хочу тебя, Каховский! Доволен?!

— Еще бы. А кто я для тебя?

Ей хотелось выкрикнуть: сволочь, подонок, мудак. Или найти кучу других таких же обидных эпитетов, которые смогли бы передать то, что она испытывает к нему. Но вместо этого она с удивлением услышала, как мурчит, точно мартовская кошка:

— Мужчина… ты мой мужчина…

Кровь ударила ему в голову. Желание, граничившее с животной похотью, застучало в висках, и животный инстинкт оказался сильнее разума, сильнее человеческой воли. В один момент он освободился от джинсов, которые успел трижды проклясть за последние десять минут. А потом, ухватив Еву за бедра, рывком сдернул девушку вниз.

Ева охнула, когда ее ноги коснулись пола. Охнула еще раз, когда мужчина грубым движением развернул ее к себе задом. Шлепком заставил раздвинуть ноги и упереться руками в стену. А потом она почувствовала, как его напряженный член проникает в нее. И услышала глухое рычание.

Время ласки прошло, наступило время для Зверя.

Когда все закончилось, он ее отпустил. И Ева, дрожа всем телом, сползла вниз по стене. Ноги отказывались держать. Сколько оргазмов она успела получить, пока он вбивался в нее? Два или три? Это слишком много для женщины, у которой не было секса последние пять лет, не считая прошлой ночи. Но тогда все произошло быстро, спонтанно, она больше перепугалась, чем получила удовольствие. А вот сейчас все было иначе. Она хотела сама. Хотела так, что готова была наброситься на Лукаша и изнасиловать его, если он продолжит над ней издеваться.

Дрожащими руками она сомкнула на груди полы рубашки и осмелилась поднять взгляд.

Лукаш стоял в паре шагов от нее, повернувшись лицом в противоположный угол каюты, и застегивал джинсы. По его напряженной спине было видно, что он с удовольствием увеличил бы расстояние между ними, если бы помещение позволяло. Футболка прилипла к взмокшему телу, он так и не снял ее. Не хотел показывать шрамы? Ничего, когда-нибудь они станут близки настолько, что она спросит о них.

— Лукаш? — позвала девушка и увидела, как вздрогнули его плечи.

— Не сейчас, — ответил он глухим тоном и сделал шаг к выходу.

Это было хуже пощечины.

— Что? — Ева на мгновение потеряла дар речи. — Что ты сказал?

Он уже взялся за ручку двери, когда девушку как пружиной подбросило. В один миг она оказалась рядом с ним и схватила за руку, вынуждая развернуться и посмотреть на нее.

— Ну, ты и сволочь, Каховский! — процедила она, глядя ему в глаза, и… осеклась.

Лицо Лукаша наполовину утратило человеческие черты. Челюсть выдвинулась вперед, из-под верхней губы торчали клыки. В золотисто-желтых глазах застыла горечь.

— Прости, — он выдавил слабую усмешку, глядя на нее сверху вниз. — Я не хотел, чтобы ты это видела.

Словно в полусне, Ева опустила взгляд на свою руку, сжимавшую его ладонь. Нет, не ладонь, а пародию на звериную лапу. Обросшую коричневой клочковатой шерстью, влажной и скользкой, точно от пота. Прямо на глазах девушки кожа Лукаша расходилась, с противным влажным звуком, выпуская на волю новое существо.

— Да уж, — он скривился, — приятного мало.

Ева отпустила его, отступая на шаг.

— Что… что это?.. — выдохнула чуть слышно.

— Я. Это я, Ева. Мой внутренний Зверь.

Его лицо исказилось от боли, раздирающей его изнутри. Каждый раз процесс трансформации заставлял его чувствовать эту боль. Интересно, его кугуар страдает так же, когда уступает первенство человеку?

Он бросил на девушку извиняющий взгляд.

— Прости, не успел.

Ева не могла поверить тому, что видит. Что все это происходит в реальности. Происходит у нее на глазах.

В двух шагах от нее мужчина, с которым она только что предавалась животной страсти, упал на колени. Его позвоночник выгнулся под невообразимым углом, каюту наполнил хруст ломающихся костей и суставов. И стон низкий, глубокий стон, полный муки, который перешел в раскатистое рычание.

Икнув, Ева закрыла глаза.

Этого просто не может быть.

Не может.

Но это было.

Там, где только что стоял Лукаш, находилась огромная золотисто-коричневая пума.

Кугуар.

Хищник, весом не менее ста килограммов. Такой, что одним движением челюсти перекусит хребет взрослому человеку.

И она, Ева, уже видела, как это животное убивает людей…

Пару секунд в каюте царила тишина, нарушаемая лишь рваным дыханием девушки да тихим урчанием кугуара. А потом половицы скрипнули под тяжелой поступью зверя. Ева сжалась. О, черт, он шел к ней. Этот громадный хищный котяра шел к ней!

Наверное, чтобы сожрать!

Доделать то, что начал еще тогда, в камере…

Она почувствовала, как зверь замер буквально в полушаге от нее. Тихо рыкнул, принюхиваясь, а потом вдруг ткнулся мордой в развилку между судорожно сжатых бедер. И мурлыкнул, довольный увиденным.

— Кис-кис… х-хороший мальчик… — еле слышно пролепетала девушка, продолжая жмуриться до боли в глазах.