Галина Чередий - Подмена

Прислушивалась ли я в ожидании позднего звонка в дверь? Естественно. Но так и не дождалась. Огорчена я этим не была. На сегодня острых впечатлений мне хватило, а Григорий мне не друг, просто поболтать и излить душу, ища сочувствия, с ним не вариант. И не возлюбленный, прижавшись к плечу которого, я могла бы расслабиться, отпуская все тревоги. А значит, его появление сейчас было бы скорее уж еще одним испытанием, а не удовольствием. Уснула я под мерное разглагольствование ведущего какой-то поздней передачи.

Будильник зазвонил как обычно. Полежав в постели, я немного подождала — вдруг запоздавшее чувство поражения или испуг от потери привычного накроют меня. Но ничего подобного не случилось. Настроение оставалось таким же прекрасным, как и пронизанный солнцем осенний день, зарождающийся за окном. Да, очень скоро его сменят хмарь и дожди сутки напролет, но сейчас такого пока нет, и это замечательно. Я не позволила себе слоняться по квартире бесцельно, нашла кучу дел, которые раньше откладывались на потом. Кухня и окна, чистые на первый взгляд, при ближайшем рассмотрении требовали моего пристального внимания. В шкафах оказалась куча барахла, выбросить которое руки не доходили годами. А может, просто все как-то жаль было это делать, но время хранить прошло. Потратив первую половину дня на уборку, вторую я посвятила тому, чтобы перебрать, рассортировать все стоящее. Я сложила вещи в мешки и перетаскала в машину. Найдя в сети адрес ближайшего волонтерского пункта помощи бездомным, отвезла и с легкой душой отдала.

Возвращалась, никуда не торопясь и ловя себя на том, что всегда так тяготившие пробки на дорогах сейчас безразличны. На звонки я по-прежнему и не думала отвечать, поставив телефон на беззвучный режим. Но реальность все равно упрямо вторглась ко мне в виде следователя Амиранова, оживленно о чем-то беседующего с одной из моих пожилых соседок на лавочке перед подъездом.

— А вот и она! — мужчина поднялся мне навстречу с таким радостным лицом, будто мы старинные друзья-приятели, которые сто лет не виделись. — Здравствуйте, Анна!

Я настороженно прищурилась, глядя на него, и Амиранов, хоть и продолжал фальшиво-оптимистично улыбаться, глаза все же отвел.

— Что вам нужно? — пренебрегая его вежливостью, прямо спросила я.

— Может, мы внутри поговорим? — указал он на подъезд.

— У вас есть какой-то документ, обязывающий меня впустить вас? — не повелась я на его предложение. — Ордер или как там?

— Нет, Анна.

— Гражданка Коломина, пожалуйста, — не сдержавшись, поправила его. — И если нет, то почему я должна с вами говорить? У меня вроде как повестка на понедельник?

Амиранов сверкнул на меня глазами, выдавая свое раздражение.

— Я здесь, чтобы принести извинения и сообщить вам, что обвинения сняты с вас полностью. Прошлой ночью были обнаружены еще два тела, имеющие повреждения, идентичные травмам Комарова. Всех подробностей я озвучить не могу, это тайна следствия, но скажу только, что найден ряд улик, указывающих, что деяние совершено группой лиц. Скорее всего, дело в секте или экстремисткой организации. Так что вы теперь больше не подследственная, Анна. Просто не хотел озвучивать это при свидетелях, — покосился он на развесившую уши соседку.

Он снова изобразил доброжелательную улыбку, нечто в стиле: «Ну, давайте, любите меня, я принес добрые вести!». Только черта с два мое отношение к нему хоть на грамм изменилось!

— А мне нечего опасаться свидетелей, — и не подумала оттаять я в ответ. — Я ничего такого не сделала и делать не собираюсь. И разве все эти извинения и все такое не должно происходить как-то официально?

— Это само собой, — нахмурившись, подтвердил Амиранов. — В понедельник вам официально вручат постановление о прекращении в отношении вас следственных действий. Но я думал, что и лично не помешает, и к тому же было желание увидеть вас при других обстоятельствах. Не таких, в которых мы с вами оказались первоначально.

Вот урод! Он не запнулся и в лице не изменился, и без тени смущения по-дурацки пошевелив густыми бровями, ухмыльнулся, ясно давая мне понять, в чем причина этого внезапного визита.

— Что, простите? — обалдев, я уставилась на него. Глазам своим не верю просто. После того как еще вчера он со мной обращался, как с дерьмом и преступницей, сегодня у него хватает наглости явиться и пытаться флиртовать. Причем с таким видом, будто он уверен в своей неотразимости на все сто. Вот ведь гадость!

— Анна…

— Госпожа Коломина! — почти выкрикнув, поправила его я.

— Хорошо, госпожа Коломина, — до противного охотно согласился он, продолжая при этом мерзко ухмыляться. — Из всего я понял, что вы живете одна.

— Ну и? — напряглась еще больше.

— Вы достаточно привлекательная женщина. — Ох, ну надо же, какая лестная оценка! — И я подумал, что раз одинокая…

— Вы неправильно подумали, Амиранов! — оборвала его, не желая больше говорить с этим человеком ни одной секунды, и, развернувшись, пошла к подъезду, огрызаясь через плечо. — Я не одинокая! Но даже если бы и была, у вас ни одного шанса!

Сильные пальцы сжались на локте, немного пугая меня.

— Вы уверены, что принимаете верное решение? — зло пробормотал Амиранов у самого моего уха.

— Она уверена! — голос, от которого сердце резко подпрыгивает и пускается вскачь, как обдолбанный кузнечик. — А ты отойди от нее, коротышка!

Молодой человек вошел в большое, тускло освещенное помещение в сопровождении двух здоровяков, одетых в классические темные костюмы. Сопровождающие расположились с двух сторон от входа и, кажется, потеряли интерес к визитеру, сосредоточив свое внимание на крупном мужчине, который обманчиво-вальяжно расположился на единственном здесь предмете мебели — мягком офисном кресле. Черты лица сидящего казались нечеткими из-за скудного света, но и его было достаточно, чтобы разглядеть их резкость и агрессивность. Мрачная аура окружала его, словно плотным облаком, и явно нервировала посетителя, хоть тот и старался никак не выдать этого и держаться не просто уверенно, но и с легким намеком заносчивости. В противоположность, будто окутанному тьмой хозяину комнаты, юноша весь словно светился, притягивая взгляд к своим буквально завораживающе красивым чертам и сияющим голубым глазам. Одет молодой человек был в идеально облегающий его ладную фигуру ярко-красный камзол, богато расшитый множеством сверкающих камней в тон ткани, и мягкие узкие брюки того же цвета. И, присмотревшись, можно было увидеть, как периодически крошечные серебристые искорки вспыхивали на его теле и странном одеянии повсюду, быстро соскальзывали вниз, как водные капли, и гасли, упав на холодный бетонный пол помещения.