Галина Чередий - Подмена

— Это невозможно, — голос глухой, в нем я не слышу больше гнева или обвинения, лишь сожаление. — Ты не можешь все это чувствовать.

Есть ли смысл спорить? Я подняла голову и усмехнулась. Вот она, наша настоящая реальность. Мы стоим так близко и все же безмерно далеко, и единственное, что нас объединяет, это моя кровь на наших телах. По-другому никогда не будет.

Свистящий звук в голове достиг своей высочайшей ноты и вдруг исчез, будто схлопнулся, даря не только оглушающую тишину, но и потрясающую легкость. Я неожиданно показалась себе вообще не имеющей веса. Могла бы прямо сейчас оттолкнуться от этой проклятой земли, где все только и думали причинить мне боль, и лететь! Абсолютно точно я могла бы это! И только Грегордиан, удерживающий меня, мешал мне воспарить.

— Не смогла бы! — ответ Грегордиана был скорее ворчливым, чем привычно раздраженным. Я что, сказала что-то вслух? — Разве ты забыла, что тебе нельзя даже умереть без моего позволения?

Умереть. Наверное, именно это со мной и происходит. Я где-то слышала, что смерть от потери крови совершенно безболезненна.

— Ха! Попробуй остановить меня! Это не в твоей власти! — хотела отпихнуть Грегордиана, но так и не шевельнулась.

— Накки не наносят смертельных ран своей добыче, голем! — насмешливо фыркнул он у моей макушки. — Кровь больше не идет. Ты восстановишься за считанные часы.

Вранье! Но, коснувшись раны, я поняла, что он прав. Кровь не только остановилась, но и, кажется, края раны стали стягиваться. Так что да, скорее всего, я буду и дальше жить в этом проклятом чокнутом мире. Даже не знаю, чего испытала больше — разочарования или облегчения.

— У меня есть имя, Гриша! Разве тебе так трудно называть его, как бы я там перед тобой не провинилась?

Может, я и не должна подрывать его авторитет и возражать при его людях, но сейчас-то мы одни!

— Ты не знаешь, насколько тяжела твоя вина, — сказал так, что я вздрогнула, как от порыва ледяного воздуха.

— Вот именно, не знаю!

Возможно, Грегордиан сейчас опять взбесится, но я должна сказать:

— Разве можно наказывать кого-то, даже не дав узнать, что он сделал не так?

— Можно, если на то будет моя воля.

Передо мной, как будто лязгнув, опустился тяжеленный барьер.

— Это несправедливо! — прошептала я, понимая, что на самом деле спор и недолгая оттепель окончены.

— Справедливость — это глупая выдумка слабаков из вашего мира, которые не могли взять желаемое по праву сильного, — презрительно фыркнул Грегордиан.

— Если так, то почему ты хотел тогда, чтобы я пошла за тобой добровольно? — Знаю, что играю с огнем, но я и так уже обожжена.

— Я не должен тебе никаких ответов! — отвернулся от меня мужчина.

Пронзительный, но довольно мелодичный звук прорезал тишину предрассветного леса.

— Идем, Алево и остальные нашли гнездо накки. Нужно ими заняться, заодно научить тебя кое-чему новому.

— Даже боюсь представить чему! — огрызнулась я. — Ты что, всерьез считаешь, что я могу идти куда-то после такой потери крови? Я едва могу стоять ровно!

Грегордиан поколебался несколько секунд, оглядев меня с ног до головы, а потом обвел окружающий лес цепким взглядом и, видимо, что-то решив, положил свою широкую ладонь между моих грудей. Едва слышно он быстро пробормотал нечто ритмично-невнятное, из чего я смогла разобрать лишь «делюсь добровольно», и тут же вспышка жара обожгла мою грудную клетку. Испуганно отшатнувшись, я осмотрела себя в поисках ожога. Ничего не было.

— Идем, — Грегордиан больше не собирался ждать и, схватив меня за руку, поволок за собой, ориентируясь на повторяющийся пронзительный звук вдали.

Первый шаг, второй, еще и еще, и вдруг ошеломляющий взрыв внутри. Будто я щедро хлебнула чего-то сродни ракетному топливу, и оно с бешеной скоростью ломанулось с потоком крови в каждую мышцу и уголок тела. Вялость и истощение исчезли, как будто их и не бывало. А опьянение осталось, но мгновенно трансформировалось из апатичного уныния в чистейший агрессивный азарт. Я, совершенно не отставая, следовала за Григорием, ощущая внутри некое злое предвкушение, прежде незнакомое мне никогда. Собственное тело еще никогда не ощущалось так потрясающе. Легким, гибким, наполненным бьющей через край энергией, которой невыносимо хотелось дать хоть какой-то выход. Грегордиан несся впереди, буквально проламывая густые заросли, и бежать за ним по пятам, след в след, сейчас казалось самым правильным и возбуждающим действием в мире. Примерно через десять минут мы выскочили на небольшую поляну, заросшую только местными пышно цветущими кустами. Чуть поодаль стоял рыжий, явно ожидающий нашего появления. Стоило ему нас увидеть, и он, резко развернувшись, вдруг словно сквозь землю провалился. Грегордиан, безжалостно ломая по ходу тонкие ветки, рванул к месту исчезновения рыжего. И, последовав за ним, я увидела в земле огромную дыру, а точнее — вход в темный тоннель. Очевидно, он еще недавно был тщательно замаскирован, судя по расшвырянным вокруг выдранным с корнями растениям.

— Следуй за мной! — приказал Грегордиан и нырнул внутрь.

Меня передернуло от необходимости добровольно лезть в темное замкнутое пространство, но не потерять из виду деспота показалось в этот момент важнее. Сразу за входом тоннель расширялся, и я спокойно шла в полный рост, в отличие от Грегордиана, который ломился вперед в полусогнутом положении, что никак не влияло на его скорость. Несмотря на мои ожидания, полной темноты не было, хотя, откуда исходит скудный свет, было не понятно. Пахло сыростью и еще чем-то отвратительным, и с каждым шагом воздух становился тяжелее. Из глубины тоннеля доносились странные звуки, подозрительно напоминающие плач и крики боли, и по мере продвижения они становились все громче. Я стала различать голоса, и у меня волосы зашевелились на голове, когда некоторые из них показались мне детскими. Абсолютно точно где-то впереди заходились в жуткой истерике малыши. В груди заболело, а ноги будто свинцом налились.

— Что там происходит? — отважилась я спросить у Грегордиана.

Ответа не было. Он не оглянулся и не снизил темпа. Показалось световое пятно, на фоне которого метались жуткие тени. Плач и крики звучали теперь нестерпимо громко. Мы вынырнули в приличных размеров зал с земляными полом и стенами, почти сплошь покрытыми чем-то, что больше всего напоминало густо переплетенные корни растений. От них исходило красноватое свечение, позволяющее увидеть кошмарную картину происходящего перед нами. В центре этого пространства стояла группа существ, тесно прижавшихся друг к другу. В призрачном освещении их кожа казалась темно-серой или, возможно, коричневатой, хотя кожей ее назвать можно было лишь условно. Скорее уж какой-то жесткий внешний покров, вроде того, что есть у насекомых. Длинные суставчатые конечности, пугающие лица с огромными блестящими глазами навыкате и безгубыми зубастыми ртами. Людей они напоминали весьма отдаленно, что, однако, не мешало мне понять — это детеныши, и они в смертельном ужасе. Вокруг них без остановки кружили рыжий и красавчик, выглядевшие как волки, уже загнавшие добычу и готовые совершить последний убийственный бросок. Они даже скалились, как возбужденные звери, учуявшие близкую кровь, и делали выпады, вынуждающие детенышей кричать все отчаяннее и жаться друг к другу сильнее. Заметавшись взглядом, я нашла и Алево. Он был чуть поодаль, удерживая за шею на месте еще одно существо гораздо крупнее остальных. Конечности этого висели плетями и, похоже, были сломаны, но это не останавливало его от выплевывания яростных угроз в адрес Алево и остальных. У ног блондина без движения лежали еще два существа с развороченными грудными клетками. Явно мертвые. Мое нутро узлом свернуло от этого зрелища и пронзительных рыданий детенышей. Сердце загрохотало, к горлу подступила мерзкая горечь. Как можно поступать так с кем-то? Грегордиан, словно бы и не замечая всего творящегося ужаса бесцеремонно рванул меня за руку, заставляя встать прямо напротив Алево и его искалеченного пленника.