Галина Чередий - Подмена

— Отдай мне оружие, — прошелестел мой шоколадный сопровождающий негромко, но настойчиво, отвлекая меня от обозревания этого, можно сказать, райского сада.

Я тут же ощетинилась, сжимая рукоять еще сильнее, и подняла нож на уровень груди, оттопыривая лезвие в сторону мужчины.

— Ты мне его разве давал, чтобы забрать? — огрызнулась и дернула запястье из хватки его пальцев, глядя прямо в странное лицо. — Если твоему архонту он нужен, то пусть придет и заберет!

Сильно выступающие скулы, тонкие губы, сильно впалые щеки, брови с изломом посередине, острые кончики ушей и странные огромные глаза без белков, в которых однако сейчас я разглядела черный зрачок. Он то сильно расширялся, то сужался до размеров точки и будто тщательно сканировал не только мою внешность, но и мысли. Несмотря на, казалось бы, очень даже человекоподобную внешность этого персонажа лицо не оставляло сомнений в его ином происхождении. Я приготовилась спорить или даже к тому, что он щелкнет пальцами, и клинок исчезнет, но этого не случилось. Мужчина отпустил мою руку и кивнул.

— Справедливо. А теперь пойдем, я покажу тебе, где ты будешь жить, пока мой архонт не определит твою дальнейшую судьбу.

В этот момент до меня донесся чувственный женский смех и откровенный мужской стон. Пошарив глазами, я заметила движение на одном из этих роскошных садовых лежбищ поодаль. Сквозь цветочную завесу мало что можно было рассмотреть, но то, что это пара, занимающаяся сексом, и по звукам было понятно. В этот момент с той стороны выскользнула совершенно обнаженная женщина, которая выглядела вполне себе по-человечески, за исключением отливающей металлом серебристой кожи, с большой чашей в руках. Возня же в постели продолжилась. Ну, значит, насчет пары я ошиблась, хотя стоит ли этому тут удивляться? Серебристая женщина, смеясь и соблазнительно покачивая бедрами, подошла к фонтану и зачерпнула розовую жидкость, и тут я рассмотрела ее длинный хвост. Повернувшись назад, она наконец увидела всех нас, а точнее будет сказать меня, и искристые голубые глаза настороженно прищурились.

— Разве у нас есть необходимость в новых кадани, Лугус? — вздернув белесую верхнюю губу и продемонстрировав приличные клыки, она окатила меня презрительным взглядом, а хвост нервно захлестал по ее обнаженным бедрам. — Тем более в таких.

— Разве ты решаешь, кому пребывать в Фир Болге, Фхина? — без всяких эмоций произнес мой провожатый. — Мне казалось это право лишь нашего архонта!

Словно опомнившись при упоминании Грегордиана, женщина чуть склонила голову, продолжая, однако, сверлить меня глазами.

— Естественно, это так, Лугус, — ответила она уже не резко, а вкрадчиво и, бросив на нас последний недобрый взгляд, скрылась за растительным пологом.

— Где мы? — едва она исчезла, спросила я.

— Это Фир Болг. Место пребывания женщин, находящихся здесь для утех, — Лугус пошел впереди меня.

И снова это невесть откуда взявшийся ком едкой злости и обиды, подперший легкие и мешающий вдохнуть.

— То есть это гарем архонта? — процедила сквозь зубы.

— В Закатном государстве нет гаремов. Женщин никто не удерживает насильно! — нахмурился мужчина, как будто оскорбляясь за деспота, а я едва сдержалась, чтобы не фыркнуть в ответ, «Алле, дядя, на меня взгляни! Я здесь разве добровольно?!»

— Любая женщина любой расы, ищущая удовольствий, достатка и защиты может прийти к нашему архонту и испросить позволения жить в Фир Болге. Если он или его приближенные сочтут ее привлекательной и достаточно искусной, то разрешение она получит. Уходят они отсюда, когда сами сочтут нужным. Скажем, решив, что ей уже достаточно подарков или мужского внимания. Некоторые ищут достойного отца для своего потомства среди достойнейших воинов служащих архонту.

— То есть не гарем, скорее уж, своеобразная версия публичного дома, — пробормотала я себе под нос, не чувствуя ни капли облегчения. Наоборот, горечи стало еще больше. Да настолько, что аж в глазах предательски защипало. И даже не знаю от чего больше. От того, что у каждой местной шлю… искусной дамочки есть право уйти, когда вздумается, а у меня нет, или же потому, что перед глазами отчетливо встала картинка, как все они проходят отбор сюда. Подняв голову, стараясь скрыть душащие эмоции, я увидела тонкую и красиво переплетенную золотую сетку, как куполом накрывающую все это пристанище любителей утех. Как ни крути, золотая клетка во всей красе. Может, не для других, но для меня. Стоны развлекающихся стали громче и обрели устойчивый ритм, говорящий о скором финале, и я прибавила шагу. Боже, как же ненавижу все это!

Я оглядела комнату, хотя точнее будет сказать, личную тюремную камеру. Весьма и весьма роскошную камеру, должна признать. Светлое пространство размером со всю мою квартиру. Внешняя стена — одно сплошное окно, пред которым на трех толстых золотых цепях, крепящихся к крюку на потолке, подвешено круглое ложе, застеленное белоснежным пушистым мехом. Еще одна постель прямо-таки исполинских размеров располагалась в дальнем углу и была окружена гигантскими, чуть наклоненными зеркалами в сверкающих рамах, и, наверняка, находясь там, можно было видеть бесконечное число собственных отражений. Несколько устойчивых стульев с широкими и мягкими сидениями. Изящные прикроватные столики. Стены задрапированы дорогими тканями, и вездесущие подушки разных размеров и форм повсюду. Все в лучших традициях дома удовольствий, так сказать.

— Одежда, — Лугус открыл инкрустированную дверцу шкафа. — Все ткани настоящие, а не созданы магически.

Он произнес это с таким выражением, будто это очень важно и должно меня, по меньшей мере, осчастливить. Но я не стала спрашивать почему. Наплевать мне, собственно. Безразлично скользнув взглядом по струящимся полупрозрачным облачениям и каким-то блестящим шнуркам и полоскам, отвернулась.

— Игрушки! — уже настойчивее привлек мое внимание мужчина, открывая шкаф, не уступающий размерами платяному.

Ну да, кто бы еще сомневался, подумала, оглядывая содержимое, заставившее бы умереть от зависти какого-нибудь владельца секс-шопа. Особенно учитывая, из каких материалов все сделано.

— Уходя из Фир Болга, женщина может забрать с собой все, что только пожелает, из того, что принадлежало ей тут, — гордо сообщил мне проводник.

— Ну да, наверное, это такое счастье — унести на память целую, мать его, коллекцию золотых анальных пробок, — фыркнула я. — Потом можно перебирать их долгими томными вечерами и вспоминать веселые деньки тут?

Судя по взгляду Лугуса, моего сарказма он не оценил.

— Обо всех твоих нуждах позаботятся. Ты должна только их мне озвучить, — сказал он, нахмурив свои остроконечные брови, и, пройдя пару шагов по толстенному нежно-голубому с золотистыми росчерками ковру, застилающему пол, толкнул двери, демонстрируя местную версию санузла. — Выходить я тебе не советую.