Галина Чередий - Подмена

— Лугус, а какова, собственно, твоя должность у вашего архонта?

— Я главный проксенет его Фир Болга! — прямо сейчас мужика могло порвать от заносчивости.

— А что входит в твои обязанности?

— Следить за тем, чтобы все, посетившие Фир Болг, ушли довольными, обеспечивать кадани всем необходимым, — монотонно стал перечислять мужчина, — а так же еще выполнять те их особые пожелания, на которые они имеют право по статусу, дарованному посетившими или желающими их мужчинами. Следить за тем, чтобы предлагающие ленты оказывались у тех, кому они предназначались точно в срок…

— Вот, значит, как, — я так же не стала дослушивать его до конца. Какой привет, такой и ответ. — Тогда почему бы тебе не исполнить свои обязанности и не отнести мою ленту нашему общему архонту?

— Ты не кадани! Я не обязан служить тебе! — А вот это уже открытое проявление личной неприязни.

— Похоже, ты стал слаб глазами, дружище Лугус! — раздался голос Алево от двери. — Судя по знаку, который оставил на ее двери архонт, услуживать ей ты должен, и еще как! Но если тебе твои обязанности стали в тягость, я, так и быть, могу сам отнести ему ее ленту.

В какой-то мере я даже обрадовалась, увидев Алево. Он выглядел… ну, собственно, так, как полагалось в подобном месте. Обнаженный по пояс, в тонких свободных белоснежных штанах, босой, со слегка растрепанными волосами в стиле «только из постели» и яркими, чуть распухшими губами, вид которых заставлял задуматься, где они совсем недавно побывали.

— Пусть сначала выберет нужную! — перешел уже на откровенное шипение Лугус, испепеляя прямо-таки меня взглядом.

Нет, в самом деле, что я сделала этому шоколадному придурку?

— Эдна, так как, ты готова? — теперь и блондин пялился на меня выжидающе.

А я не была готова. Нет, совершенно. Но скрытое ожидание того, что я спасовала и буду унижена в шоколадных глазах местного сводника, вызвали непреодолимое желание увидеть, как он утрется этим своим высокомерием сполна. И поэтому я уставилась в шкаф с единственным вопросом в голове. Как, черт возьми, я узнаю, какая лента принадлежит Грегордиану? Но, присмотревшись, поняла, что никакой это не вопрос. Лента глубочайшего черного цвета, точно в тон великолепной гладкой шкуре его зверя, висела подальше, будто нарочно прикрытая другими — яркими и блестящими. Едва я взяла тонкую полоску, она будто взбесилась, ожив и стремительно обвив мою кисть и даже часть запястья. Сжалась, словно тугой резиновый жгут, принося ощущения весьма далекие от приятных. По только что чисто черной ее поверхности побежала какая-то серебристая вязь, но буквально спустя пару секунд все исчезло, и лента обвисла, становясь тем, чем и являлась — кусочком ткани.

— Ну так что, дружище Лугус, мне отнести ленту Эдны или ты сам? — в голосе Алево я расслышала тонкую насмешку.

— Я сам! — ледяным голосом ответил тот и почти вырвал полоску у меня из рук. — Я прекрасно справляюсь со своими обязанностями.

И он, задрав острый подбородок, прошагал прочь из комнаты, оставляя меня наедине с Алево и с мыслью, на кой черт я в это ввязалась и каким боком это мне еще выйдет.

— Итак, почему мне кажется, что ты очень нуждаешься в том, чтобы с кем-нибудь поговорить? — прикрыв дверь, Алево, однако же, так и остался у входа.

Вообще-то, вот прямо в эту минуту в компании я не нуждалась. Абсолютно. А все потому, что мне нужна была минутка на полный анализ собственного поведения. Только что я сделала нечто идущее вразрез с моими желаниями и даже принципами. Или нет? Я в самом деле не хотела видеть Грегордиана?

— Разве тебе не нужно пойти продолжить то… ну, чем ты тут занимался? — пробормотала я, занятая своими самокопаниями.

Если рассматривать чертова деспота как мужчину, постоянно причиняющего мне практически весь спектр боли, то надо быть мазохисткой и полной дурой, чтобы хотеть увидеть его снова. А я, хочется надеяться, ни той, ни другой не являюсь. Но проблема в том, что инстинкт самосохранения, диктующий избегать боли, в этих обстоятельствах не прав. Если взять мою ситуацию отвлеченно от эмоций, от истерик типа «ах, он меня чуть не убил, уволок насильно, мучает-издевается-держит в клетке» и начать оценивать все с позиции расстановки сил, уже имеющих место быть и от меня не зависящих, то выходила иная картина.

— Небольшой перерыв на болтовню только разжигает аппетит! — снова встрял голос Алево в мои мысли, и я поморщилась. Разве трудно просто было уйти и дать мне разобраться? Но, похоже, это в планы асраи не входило. Он двинулся к платяному шкафу, если его можно было окрестить столь громким названием, и распахнул его.

— Давай, одевайся, Эдна! Я покажу тебе все тут и расскажу обо всех обычаях и возможных сюрпризах. Причем сделаю это совершенно безвозмездно! — Да что же ему неймется-то!

— Если думаешь, что я стану прогуливаться здесь в той пародии на одежду, что там висит, то ты ошибаешься! — отмахнулась я, рискуя, конечно, нарваться.

— Весьма странное заявление после того, сколько раз я тебя видел голой, — усмехнулся блондин.

— Голой и то лучше.

— Ну так иди голой! Или в этой тряпке, — ткнул он в покрывало, в которое я была завернута. — Ради Богини, это же Фир Болг, кого ты намерена этим шокировать? Подумай сама, я предлагаю тебе помощь, и, поверь, других желающих сделать это не найдется здесь.

А ведь он, скорее всего, был прав.

— И ты даже ответишь на все мои вопросы? — решила я слегка обнаглеть.

— В разумных пределах, — чуть скривился блондин.

— А как быть с тем, что ты сам мне совсем недавно говорил, что верить тут никому нельзя и тебе в том числе?

— Ну, иногда-то можно, — Алево сделал вид, что погрузился в рассматривание одежды.

— Это тогда, когда ты преследуешь какие-то личные интересы, изображая бескорыстие и душевную доброту? — я подошла и знаком попросила его отвалить. Если уж придется выбирать из того, что есть, то предпочитаю сделать это самостоятельно.

— Точно! — просиял циничной ухмылкой блондин.

— Ну, тогда моим первым вопросом будет, что же это за интересы?

— Мхм… — Я бы сказала, что Алево посетило мгновение замешательства, если бы верила, что он может испытывать нечто подобное. — Спроси меня как-нибудь позже, когда я буду знать это сам.

— Смотри осторожнее, а то я еще решу, что ты испытываешь ко мне нечто вроде симпатии! — Я выбрала, наконец, нечто шелковое, серебристо-зеленое, почти совсем непрозрачное, хоть и состоящее, кажется, из одних полосок, из-за количества разрезов во всех возможных местах.

— Я бы не совершал такой ошибки на твоем месте. — А я и не совершаю.

— Ладно. Вопрос номер два. Я могу… ну, не знаю… отозвать эту самую ленту?