Ольга Кирина - Ветер свободы

Нежная белоснежная кожа, словно подсвеченная изнутри, сейчас не казалась мертвенно бледной. Знаю, что мое наблюдение можно посчитать верхом извращения, но ничего не могу с собой поделать, может у меня больше никогда не появится такого шанса, так близко оказаться рядом с девушкой. Ведь именно сейчас она полностью беззащитна, расслаблена, кротка и спокойна. Присев на край кровати я осторожно прикоснулся к ее маленькой ножке, покрытой многочисленными мелким порезами, похожими на паутину. Как только я это сделал, то ощутил легкие покалывания на кончиках пальцев, но я не смог остановится, и медленным движением руки провел вверх до ее изящного бедра, еле прикрытого изорванной больничной сорочкой. Нет, так оставлять ее я не намерен, пускай она по пробуждению будет сыпать искрами и метать в меня молнии, но, надеюсь, когда придет в себя, скажет мне спасибо. Если ссадины и раны сейчас не обработать, это легко может привести к воспалению, а Дэна с его лекарскими способностями здесь нет, значит, придется обходиться своими силами, целитель из меня, если честно себе признаться, никудышный.

Обмакивая раз за разом полотенце в глубокую чашу, наполненной теплой водой, я как можно нежнее проводил им по израненным ногам девушки, боясь своими действиями причинить ей боль и ненароком разбудить ее. Вода в чаше из кристально прозрачной приобрела насыщенно кровавый цвет. Полотенце потеряло свою первозданную белизну, а со стороны ранения казались незначительными. Поменяв воду и полотенце, я приступил к верхней части тела. Черт. Как трясутся руки. Но кому я могу это доверить? Майклу? Дэну? Ну, уж нет. Они сдержаться точно не смогут. Отодвинув на задний план странное чувство, которое медленно, но уверенно разрасталось в центре груди, я резким движением рук избавил Диану от больничного тряпья. Сейчас главное не смотреть… не смотреть… свет же выключен… и ничего не видно. Да кого я обманываю. Ведь в кромешной темноте я могу разглядеть любую деталь. Да и что я накручиваю себе, словно юнец бескрылый? Я взрослый мужчина. Подумаешь, очередная обнаженная девица. Как же я ошибался. Надо было вызвать обслугу, потому что как только мой взгляд зафиксировал в мозгу ее точеную фигурку, мой симуран взвыл и с диким желанием стал рваться наружу. Такого напора от него я не ожидал. Частичная трансформация не заставила себя долго ждать. Доли секунды и вместо зубов — острейшие клыки, а руки уже украшают тонкие изогнутые когти. С силой откинув себя от девушки, я спиной впечатался в стену и медленно стал оседать на пол, стараясь успокоить разбушевавшийся норов своего зверя. МОЯ. МОЯ. МОЯ. Непрекращающаяся мысль больным током била в мозгу по моему сознанию. И снова впервые. Впервые я не в ладах со своим зверем. Альдения. Помоги. Я настолько близок к тому, чтобы потерять свою человеческую сущность. Так… спокойно… я в состоянии справиться сам. Рыкнув на симурана, я с большим трудом оторвал себя от пола, кривясь и охая, как древний. Все тело выворачивает и ломит. Перед глазами все расплывается… аромат… сладкий… запах… родной. Он, словно навязчивая мелодия, заполнил каждый уголок, сохранил себя и создал миллионы копий. Как тянет… почему? Сквозь вязкое туманное марево, окутавшее меня, я стал различать незнакомый голос, богатый хрипящими нотками.

— Шер-р-риан. Бери. Принадлежит. Овладей. Покори, — Быть такого не может. Моя звериная сущность разговаривала со мной. Такого никогда не встречалось, — Самка. НАША. Не упусти, — Рычание, вой, скулеж. Я ощущал тупую боль своего зверя. Она сводила с ума, выносила остатки разума на далекие, богами забытые задворки.

— Успокойся. Всему свое время

— НЕТ. Бери. Принадлежит. Овладей. Покори. Самка. НАША. Не упусти, — Слова, пропитанные диким желанием, стучали в ушах. Глаза застилала матовая пелена… как же тяжело бороться…

— А-А-А, — Крылья вырвались из спины, все тело развернуло, готовясь к полной трансформации. Вцепившись длинными когтями в деревянный пол, я с шумом вдыхал и выдыхал воздух, стараясь привести нас к балансу…

— Аэль? — Голос девушки подействовал как катализатор, запустив все мои процессы, я теперь не смогу остановиться. — Аэль. Что с тобой? — Она переживала. Увидев выражение моего лица, нет, это уже не лицо, а жуткая морда, искаженная гримасой боли и ехидной усмешки, девушка отползла в другой угол кровати, наспех закуталась в простыню и сжалась в маленький клубочек. Ее запах, наш запах. Сладкий аромат, приправленный термоядерным и острым запахом страха. Но тогда я не мог разумно мыслить и понять, какой вид страха девушка испытывала, ведь не я был причиной ее ужаса. Она боялась за меня. В тот момент он пьянил, будоражил и возбуждал. М-м-м. Диковинка. Мы хотим его ощутить на языке. Смять ее желанное тело, впиться клыками в шею, поставить клеймо. Чтобы все. ВСЕ. Все знали, чья это самка.

— Аэль. Какого хрена. Что происходит? Да приди ты в себя. Господи. Да не молчи ты. Чем тебе помочь?

Диана, взяв себя в руки и поборов свой страх (да, от страха она избавилась, так как его запаха больше не витало в воздухе), сползла с высокой кровати и, делая маленькие шашки, направилась в мою сторону, безостановочно разговаривая со мной и шепча ласковые слова. — Ш-ш-ш… тебе больно… маленький мой… хороший… все хорошо… успокойся… иди ко мне… не обижу… все будет хорошо… я помогу… — она протягивала ко мне свою маленькую ладошку, смотрела на меня без ужаса и жалости, искала в моем взгляде отклика. Она хотела помочь. Искренне, безответно, даже не подозревая, чем может закончиться для нее эта помощь. Глупая. Я сейчас не в состоянии контролировать себя. Привязка происходит не так, не в таких условиях. Оба партнера идут на это добровольно. Они должны доверять друг другу, раскрыть свои сущности, души, переплести свои магические резервы, слиться воедино. В основном на мужчину возлагается вся ответственность, так как ему по природе дана б Ольшая сила, он должен быть собран, максимально сосредоточен и не давать лишним эмоциям свободного выхода. Зверь всегда остается зверем, и если человеческая половинка слаба, он, почуяв кровь, может задрать до смерти свою избранную. Это правило касалось любого, у кого было животное начало. Из-за того, что я всеми силами сопротивляюсь обороту, все тело страдает и корчится в жуткой агонии. Хруст костей был настолько оглушителен, что девушка зажала руками свои уши, но ее глаза при этом остались открытыми. Они были настолько огромными, что лазурные вспышки, сверкающие на их дне, словно освещали все окружавшее нас пространство. Они блестели от непролитой влаги, которая через мгновенье хлынула горячим потоком из-за осознания своей беспомощности. Диана упала на колени в паре метров от скрюченного и беспомощного меня, не решаясь подползти ближе и тихо заговорила, не замечая того, что произносит все это вслух.