Ульяна Соболева - Непрощенная

- Ты ба! Да она брюхатая.

- Ну и что? Какая разница? Ты ж не младенца трахать собрался, а ее. Неужто свою бабу брюхатой не трахал? Смотри красотка какая. Сочная, мягкая. Не знал бы, что талладаская торговка, мог бы решить, что сама велиара. Кожа белая какая и зубы ровные, а пахнет, - он потянул носом возле моих волос, а потом толкнул меня в снег, и в этот момент я сдернула перчатку, схватив его за руку. От дикой боли его глаза округлились, и лишь потом он заорал. Никто не понял отчего, а мужик сунул руку в снег с воплем:

- Сука! Она меня обожгла. Руками! Это ведьма, братцы! О, Иллин! На ней одежда горит, а она не чувствует! Ведьма! Ведьма!

Я медленно поднялась со снега и посмотрела на подол юбки, как та занялась пламенем вместе с манжетами. Сбросила с себя накидку в снег.

- Эй! Люди! Выходите! Среди нас шеана! Вот почему мы голодаем! Выходите все!

И тогда я побежала, придерживая живот руками. Вот и все. Это кончилось слишком быстро. Мой покой в Жанаре подошел к концу. Нужно убираться отсюда.

Я оглядывалась назад и видела, как толпа становится все больше, они бегут следом с криками и улюлюканьем. Как и полгода назад, когда я только приехала в Жанар. Нужно успеть предупредить Герту. Нужно успеть убежать.

Заслышав шум, люди выходили из домов, а завидев меня, бегущую от толпы, сначала впадали в ступор и лишь потом, заслышав выкрики людей о том, чтобы держали ведьму, бросались следом за мной. Бежать было все тяжелее, я спотыкалась и падала, снова вставала. Косынка слезла с головы и по лицу стекала краска. Когда я упала в очередной раз, меня схватили за ноги и потащили.

- Разводите костер. Сожжем её прямо сейчас, и тогда Иллин пощадит нас и даст нам хлеб.

- За что девку травите? – крикнул кто-то.

- Шеана она! Обжигает прикосновением! Мне всю кисть сожгла. Не веришь – тронь проклятую.

Самые смелые подходили, чтобы коснуться моих рук или лица, и с воплем отнимали руки, осеняя себя звездами и пятясь назад.

- И правда, шеана.

- Не шеана, а ниада, - послышался чей-то голос, и толпа стихла.

Задыхаясь, я подняла голову, чтобы посмотреть на того, кто вышел к этим обезумевшим фанатикам. Астран. В черном одеянии с непокрытой головой. Ветер развевал его белые волосы, а уже разожженный костер бросал блики на молодое и очень красивое лицо.

- Она не шеана. Эта женщина принадлежит самому Иллину и, видимо, ехала в Храм. Вы посмели тронуть священную и неприкосновенную ниаду, предназначенную самому Всевышнему!

- Она брюхата, твоя ниада! Разве ниады не должны быть девственницами?!

- Да! Она брюхатая! Блудница! Закидать камнями!

- Никто не вправе вершить самосуд. Приговор выносит сам Верховный астрель.

- Она все время пряталась среди нас! Поэтому мы голодаем и умирают наши дети. В ее чреве сам Саанан. Надо вырезать его оттуда и сжечь вместе с ней!

- Твои речи близки к Саанану, несчастный! Как смеешь ты решать, кому жить, а кому умирать? Хочешь, чтоб тебя настигла кара? Чтобы следующей была твоя семья? Всем назад! Никто не посмеет тронуть священную ниаду. Кто знает, что она прячет в своем чреве. А вдруг это младенец самого Иллина?

- Кто этот астран?! Что он знает о нашем горе? Сидит на горе в Храме и пожирает наши подаяния. Может быть, он самозванец и ее слуга!

Я бросила взгляд на астрана, а он, прищурившись, всматривался в толпу. Если не убедит их, не совладать ему с безумцами, озверевшими от голода и смертей.

- Он в дом кузнеца приходил, а наутро все мертвы были.

- Он не астран! Он вестник смерти. Ее приспешник. В костер его вместе с ней!

- Твою ж…

Я взглянула на мужчину расширенными глазами, а он так же посмотрел на меня. О, Иллин. Мне кажется, я где-то его видела. Словно напоминал мне кого-то неуловимо и в тот же момент очень отчетливо.

Толпа двинулась на нас, и я увидела, как астран быстрым движением руки достал из-за головы меч. Длинный и тонкий. Служитель-воин. Откуда он здесь?!

Взмахнул сверкающей сталью, рассекая воздух. И люди снова отступили назад, а потом с яростью ринулись на астрана, но он, подпрыгнув высоко вверх, взмахнул мечом отсекая сразу несколько голов и, сделав кувырок в воздухе, приземлился на ноги возле меня, закрывая собой.

- Это Саанан. Люди! Среди нас сам Саанан! Пусть уходят. Иллин настигнет их своей карой!

Астран схватил меня за руку и потащил за собой, размахивая мечом и расчищая себе дорогу, люди в ужасе шарахались в разные стороны и осеняли себя звездами. Они молились и старались не смотреть на нас.

Астран проводил меня до дома Герты и ждал снаружи, пока мы лихорадочно собирали вещи. Моран причитала и проклинала себя за то, что позволила мне идти в город одной.

- Быстрее. Они придут сюда за нами! Вы должны торопиться! – говорил мужчина, стоя на пороге и поглядывая на дорогу,– Сюда придет целая толпа. Они вас так просто не отпустят.

Это мы и сами понимали. Герта собрала нам еду в дорогу, а сама отказалась уезжать. Сказала, что этот дом слишком много значит для нее, и если ей суждено в нем умереть, то значит на то воля Иллина. Мы прощались быстро. Без слез и лишних слов. Когда уходили, Моран прихватила и тот мешок, что собрала сама. Герта отдала нам своих лошадей и осенила нас звездой на дорогу.

- Скорее. Я сопровожу вас в Нахадас. Там безопасней. У вас есть деньги?

Я кивнула, а потом схватила его за руку.

- Я вам так благодарна, если бы не вы…

Он ничего не сказал, только пришпорил коня. Когда мы отъехали от Жанарии и я обернулась на деревню, то увидела, как полыхает огнем дом Герты Лабейн. Посмотрела на Моран и увидела, как та утерла слезы рукавом. Вот и еще одна смерть…Не зря Рейн называл меня именно так. Я тащу ее за собой чудовищным кровавым шлейфом. С кем бы я ни соприкоснулась, умирали страшной смертью. Каждый, кто соглашался мне помочь.

Я, как вселенское проклятие, как апокалипсис в женском обличии. Ребенок больно толкнулся в животе, и я вскрикнула.

- Что такое? – испуганно спросила Моран, когда я в очередной раз осадила коня.

- Н-н-н-езнаю. Ребенок. Он бьется и сильно беспокоен, и, кажется, что меня разрывает изнутри.

Моран судорожно вздохнула.

- Еще рано. Слишком рано. Это ложная тревога. У вас есть до родов около месяца, моя деса.

Астран бросил на меня быстрый взгляд, когда Моран обратилась ко мне с таким почтением. Боль на какое-то время стихла, а потом прихватила с новой силой, и я согнулась в седле, заваливаясь на шею жеребца.

- Нужно остановится, мне стоит все же убедиться, что это ложная тревога.

- Нет времени на привал. Если за нами будет погоня, то нас выследят до самого Нахадаса.

- Нас и так выследят, - сказала Моран и поравнялась со мной. Приложила руки к моему животу, что-то бормоча себе под нос. За то время, пока она ощупывала мой напряженный живот, меня несколько раз скрутило от боли.