Алина Лис - Проклятый цветок для Тигра

Она снова хотела сдерзить, но передумала. Мало ли какую гадость подстроит в ответ капитан? У начальника охраны лагеря много возможностей.

- Понял, пустите.

Отдельным испытанием стала жизнь в мужском коллективе. Здесь в ходу были сальные шуточки на тему женщин, от которых щеки принцессы невольно окрашивались румянцем. Порой звучавшие высказывания казались ей настолько грубыми, что Тэруко с трудом сдерживалась, чтобы не вскочить и не залепить охальнику по губам.

Ее бы не поняли.

Само по себе пребывание среди здоровых сильных мужчин смущало. Приходилось прикладывать усилия, чтобы не засматриваться на полуобнаженные тренированные тела. Особенно когда командир взвода для борьбы со скукой гонял солдат, заставляя под палящим солнцем отрабатывать маневры.

Капли пота на смуглой коже, резкий мужской запах. Или совместное мытье - вот уж ужас! Против воли взгляд сам собой задерживался на ладно сложенных мускулистых фигурах молодых парней, которых в войске было никак не меньше трети. И тело, проклятое, подсунутое горной ведьмой мужское тело, немедленно отзывалось на непристойные мысли совершенно однозначным образом.

Новое тело вообще страшно раздражало Тэруко. Вызывало у нее приступы неприятия, ненависти и глухого бессилия. Принцесса не хотела находится внутри него! Она хотела обратно свою грудь, тонкую талию, округлые бедра. Свою нежную кожу, грацию, звонкий голос. Мужское (а вернее - мальчишеское) тело казалось ей нелепым и некрасивым. То, что привлекало в мужчинах, заставляло задерживать на них взгляд, любоваться, в себе ощущалось чуждым и неправильным.

И член. Вот уж мерзкий отросток, лишний раз в руки взять противно! Живет своей жизнью, желаниям хозяина совсем не подчиняется. Вот с какой радости он, спрашивается, торчит с утра с таким видом, словно готов к подвигам? И не помочиться толком из-за этого.

Ладно утром. Гораздо хуже было, когда Тэруко как-то раз подглядела за тренировкой Джина. Совсем как раньше, в Оясиме, принцесса любовалась, как он отрабатывает боевые приемы, а сердце сладко замирало и таяло при мысли, что этот потрясающий мужчина - ее муж.

Тело обдала волна возбуждения, и, отзываясь на него, гадкая штука в штанах шевельнулась, подавая признаки жизни.

Нет, конечно, у нового тела были и плюсы. Например, оно было куда сильнее, быстрее и в целом как-то лучше приспособлено к сражениям - это доказала первая же драка, а последующие тренировки только подтвердили. Иногда Тэруко ловила себя на смутном любопытстве и желании изучить подарочек горной ведьмы. Но в лагере не было возможности уединиться. Не трогать же себя в присутствии сотен изголодавшихся по ласке солдат?! Она еще не настолько сошла с ума.

И так слишком часто приходилось ловить на себе многозначительные взгляды, от которых хотелось закрыться и спрятаться.

Парочка особо наглых мужланов не ограничились взглядами и подкатили к новому оруженосцу с непристойными предложениями. Вот тогда Тэруко и пригодились все подслушанные в казармах крепкие выражения. Проорав в лицо развратному десятнику многоэтажное ругательство принцесса сама испугалась, а тот только понимающе ухмыльнулся.

- Не изменяешь его высочеству?

Слова похабника помогли принцессе понять причину сдержанности остальных ценителей молоденьких мальчиков: ее считали любовником Джина, оттого и не приставали. Поначалу это открытые посеяло бурю возмущения в ее душе. Но позже, успокоившись, она решила, что все к лучшему.

Пусть думают любую грязь, лишь бы не лезли.

Хотя за Джина все равно было обидно. Большинство солдат явно считало, что принц использует обоих своих оруженосцев и в этом смысле. Кажется, для самханской (а может, и не только для самханской?) армии в этом не было ничего позорного или исключительного…

Но Джин не использовал. Он не спал ни с Юном, ни с одной из деревенских потаскух, которые, охотно ублажали солдат за скромное вознаграждение. Принц вообще большую часть времени был занят делом. Изучал карты, чертил схемы, отправлял и получал письма, совещался с генералами, отдавал приказы, тренировался…

Порой он исчезал почти на весь день, чтобы вернуться под вечер - усталым, но довольным, а позже до армии доходили слухи, что еще один гарнизон встал под знамена старшего принца аль Самхан.

Девушка готова была поклясться, что на ее глазах происходило невиданное. Джин выигрывал войну, не перемещая войск и не устраивая сражений. В одиночку, с помощью дипломатии.

Дипломатия… а ведь когда-то Тэруко смеялась над любовью своего жениха решать конфликты с помощью слов! И даже обвиняла в трусости!

Сейчас принцессе было стыдно.

По рассказам Юна выходило, что за два месяца войны армия Джина вступила лишь в несколько коротких стычек. Душа оруженосца жаждала воинских подвигов и славы, но выбранная принцем стратегия не давала развернуться, и мальчишка откровенно страдал.

- Так и состариться можно! - повторял он, с яростью обрушивая колун на полено - назначенную за драку неделю нарядов никто не отменял.

- Чего он ждет, как ты думаешь? - спросила Тэруко, укладывая дрова.

- Ждет, когда наместник сдаст город.

Изогнутая полумесяцем горная гряда отделяла прибрежные провинции от центрального Самхана. Шанчжу, расположенный у единственной широкой дороги, идущей на северо-запад через ущелье Лонг Юй, словно одинокий часовой охранял проход к сердцу страны. Миновать его или оставить за спиной невзятым и враждебным было невозможно.

Город у подножия Магошань был великолепно укреплен и обещал стать крепким орешком даже для опытного полководца. Но вместо того, чтобы идти на приступ, бить тараном в ворота, осыпать защитников стрелами, войска просто стояли у стен.

Не только у стен. В армии Джина было без малого двадцать пять тысяч человек. Они занимали всю долину, окрестные деревеньки и холмы в предгорьях. Чтобы солдаты не дурели со скуки и не мародерствовали, офицеры гоняли их, заставляя отрабатывать боевые построения. А однажды даже послали несколько отрядов помочь местным жителям на уборке урожая.

Если бы дело происходило в Оясиме, такая “осада” давно бы закончилась ограблением деревень и голодным бунтом. Но это был Самхан. Самхан с его великолепными дорогами, налаженной системой снабжения. Подводы с фуражом прибывали ежедневно. Пять прибрежных провинций, перешедших на сторону Джина, обеспечивали армию провиантом.

И все равно мир не видывал более странной войны.

Не всем солдатам было по нутру это “сидение”. Если даже боготворивший принца оруженосец порой позволял себе возмущаться, то что говорить о простых воинах. Безделье, скука и запрет на мародерство не способствовали популярности Джина. Принцесса подмечала ропоток недовольства среди солдат и ротных командиров, который ей очень не нравился.