Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

— Поворот рядом. Там поле и вдоль него грунтовка. Должны дотянуть.

Автомобиль ожил, засветился огнями, зажужжал двигателем и покатил вперед, затем пересек обочину и, перевалившись с боку набок, выбрался на грунтовую дорогу. Желтеющий свет фар успел высветить ряд низких кустиков слева и высокую лесополосу справа. Как далеко они тянулись, уже было не рассмотреть. Автомобиль, видимо решив, что достаточно и десятка метров от перекрестка, погас огнями и заглох. Кеша, предчувствуя это, успел вывернуть с дороги на траву. Когда все стихло, Ксения повернулась к водителю, которого уже трудно было различить.

— У тебя спинки, вероятно, не откидываются? Будем спать сидя?

— Обижаешь. У нас будет сейчас все как надо. Выйди пока.

Ксения выбралась на траву, оглядела едва вырисовывающиеся контуры деревьев, кустарников и отправилась вглубь зарослей, вспомнив о некоторых обязательных процедурах перед сном.

Когда она вернулась, Кеша расстилал в пустом салоне надувные матрасы. Сиденья и канистры были составлены между машиной и кустарником.

— А как же их надуть?

— Все предусмотрено, — пробормотал Кеша, извлек откуда-то конец шланга, приставил сначала к клапану одного матраса, потом другого. Где-то что-то повернул. Короткое шипение и перед ее взором в тусклом свете потолочного светильника предстало роскошное ложе.

— Чудеса! — удивилась Ксюша. — Не слишком ли комфортно? Есть и одеяло?

— Конечно.

Неожиданный свет фар и рыкание двигателя отвлекли их от диалога. На дороге, почти напротив, остановился темного цвета уазик и мужской голос спросил:

— Эй! Чего вы тут остановились?

В отсвете фонарей мелькнули тени и у машины нарисовались два мужика в гражданской одежде. Один обошел машину, заглянул в салон, осмотрел путешественников, пошевелил пустые канистры, открыл одну из них, понюхал. Второй принялся объяснять, что здесь не надо было останавливаться — поле помидорное, как никак.

— На кой черт нам ваши помидоры, — хмыкнул Кеша.

— Из России…, — подключился к выяснению обстоятельств первый, вернувшись с осмотра. — Трахаться в Молдавию приехали.

— Конечно, — подтвердила Ксения.

— Ну, слушай, ты…, — закипятился Кеша на мужика.

— Ладно, ладно, — миролюбивым тоном заключил первый, подталкивая второго к уазику. — Трахайтесь, на здоровье! Только помидоры не трогайте.

Кеша плюнул с досады.

Уазик укатил.

— Ну, если твои гарантии принимать всерьез то я, наверное, могу переодеться. Джинсы скоро сделают меня инвалидом. У меня есть пижама…

— Конечно. Переодевайся за машиной. Там тебя не видно.

— Я не очень стеснительна, но из соображений безопасности…

Кеша рассмеялся.

— Я и стриптиз переношу без особых волнений.

Когда оба забрались под одеяло, закрыли двери и выключили свет Ксения спросила:

— А откуда ты? Я думала ты местный.

— Из Курска. Здесь у меня теща. Езжу к ней за вином. Она сама делает. У нас один предприниматель его скупает. Все, какой-никакой, а бизнес.

— Много ли привезешь, — усомнилась Ксения.

— Канистры по восемьдесят литров. Навар конечно небольшой, но нам пока хватает. Ездили раньше с женой, а в этот раз она не может.

— Беременна?

— Угу. А сама ты откуда?

— Из Питера.

— Пару раз я туда мотался. Дорога хорошая, за сутки долетал.

Ксюша задумалась.

— А в каком смысле ты сказал, что безопасен?

Кеша засмеялся.

— Нет, с ориентацией у меня все в порядке…

— Недавно женат?

— Откуда ты знаешь?

— Обычно молодожены комплексуют.

— Это комплекс?

— Я, наверное, неправильно выразилась.

— Это мой принцип. А женаты мы уже два года.

Ксюша прислушалась. Шум на автомагистрали стал затихать. Редкие машины нарушали тишину и в ночи, все слышнее становилось пение цикад. Теплая южная ночь. Ксюша видела сквозь лобовое стекло, ярко расписанное звездами небо, попыталась сориентироваться, где какие, но скоро оставила это занятие. Температура в машине установилась — одно удовольствие. Правда, в сочетании с уютом это уже опасный прецедент. Ксюша шевельнулась, случайно коснулась соседа бедром и пробормотала:

— Давай постараемся уснуть.

— Хорошо, — зачем-то подал он голос (достаточно было, и промолчать) и уже через минуту спросил:

— Ты из самого Питера?.

— Не совсем. Из Ленинградской губернии, Родилась в Тихвине, жила в Кингисеппе, это почти на границе с Эстонией. Потом в Питере…, — тоже неизвестно отчего разговорилась Ксения.

— А сейчас?

— В Севастополе.

— На российской базе?

— Да.

— Небось, жена офицера?

— Да. Почти.

— Что, почти офицера или…

— Почти жена… Да нет, законная, юридически оформленная, — опомнилась Ксения.

— Ну, где уж нам уж…

— А что?

— Женщины любят моряков.

— А что в них особенного?

— Не знаю. Может за форму. Миклухо-Маклай целое племя завоевал тряпочками и стекляшками.

— Так то папуасы.

— Мы такие же. Особенно женщины.

Ксюша повернулась на бок, отвернувшись от Кеши.

— Давай попробуем уснуть…, — еще раз предложила она, скорее оттого, что глаза упорно не закрывались. — Тебе же надо пораньше ловить буксир.

— Зачем? Я не тороплюсь. Молоковозки идут не раньше девяти, ребята свои, они уже не раз меня выручали.

— Ну, все равно. Разговоры в такое время… Еще договоримся до чего-нибудь…

Едва произнеся это Ксюша почувствовала, что сказала лишнее. Пока речь шла о молоковозках, реальной опасности не возникало (хотя бы мог и о них помолчать), но затронуть это самое «до чего-нибудь» было все равно что снять гранату с предохранителя.

И Кеша, вместо бравурного заверения о незыблемости своих позиций, уже как — то неопределенно хмыкнул… Сдвинуть после такой провокации мысли на что-то отвлеченное было уже невозможно они уже напрочь увязли в той области, которую следовало избегать. Уже движения становились непроизвольными, а каждый шорох, со стороны соседа бросал в жар… Еще эти цикады! Это скорее их хор, а не каких-то сказочных птиц лишал Одиссея памяти и воли, Одиссея, могущественного героя, а что уж спрашивать со слабой, беззащитной женщины?

Остаток ночи прошел для Ксении в полу бредовом состоянии, иногда ей начинало казаться, что рядом ее мужчина и она, приходя в себя, едва успевала отдернуть руку, которая непроизвольно тянулась вниз к лежащему рядом. Что-то подобное происходило и с Кешей, потому что он спал (если спал) беспокойно и, время от времени, касался и без того наэлектризованного тела Ксении. Уже под утро она, теряя над собой контроль, скользнула рукой под слабенькую резинку пижамных штанов, коснулась пальчиками истомившейся плоти, стараясь подавить хоть как-то сводящие с ума позывы, но, вместо того, чтобы сдержать их, пальчики непроизвольно погрузились во влажную, трепещущую пучину, и Ксения прикусила губу, чтобы не застонать. Остановить цепную реакцию уже не было возможности. Ксюша приподнялась, нашла свою сумку, вынула из нее косметичку, осторожно, как она надеялась, открыла дверь машины и скользнула в кустарник. Углубившись в лесополосу, дрожащими пальцами вынула из косметички миниатюрный муляж, оперлась о шершавый ствол дерева и со стоном погрузила игрушку в жадные требовательные губы…