Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

К сожалению ее маскарад обманывал не всех. Самым неугомонным оказался Петелькин, тот, что выпрыгнул из-за компьютера, когда она знакомилась с объемом работ. Этого не могли обмануть никакие защитные декорации и объект своего вожделения он видел сквозь любые одежды. Подетально. Явление Ксении вероятно лишило его покоя, поскольку теперь каждую свободную минуту он рыскал по этажам ориентируясь на шорох швабры. Как опытный стратег он попытался заболтать свою потенциальную жертву, плел что-то о бессмысленности содержания их учреждения, с одной стороны, и стратегической целесообразностью с другой — в плане трудоустройства населения. Материальные блага, которые может дать такая форма заботы о человеке это не самое главное, поскольку решающим стимулом для всего живого остается зов природы — тяготение, которое заложено в нем изначально… Тот самый основной инстинкт перед которым меркнут самые глобальные проблемы…

Судя по непроизвольным движениям его рук, ему не терпелось перейти от словоблудия к более убедительной форме изложения материала. Маневры этого лысеющего ловеласа, понятные с первого же слова сначала немного развлекали Ксению, но быстро надоели. Хотя внешне он не отпугивал — был не чрезмерно упитанным, нос безукоризненный, чуть курносый, как — будто принюхивающийся, губы полные, всегда приоткрытые и влажные, глаза раскрывающиеся по мере приближения к женщине… Воплощение стопроцентной сексуальной готовности… Когда он, однажды, все-таки загнал ее в угол коридора и уже без демагогии стал расписывать прелести ночного кабака, воссозданного по старине и даже «с нумерами», совсем недалеко от собора, Ксюша вынуждена была прояснить безнадежность его положения:

— Вы знаете, я выхожу замуж. Буквально на днях.

Петелькин вначале что-то растерянно забормотал, но быстро просветлел лицом. Ксюша, заметив это, отрицательно мотнула головой:

— Когда женщина собирается замуж это самое худшее время, для того, чтобы ее соблазнить. Даже кабаком с нумерами. Любая женщина. Даже если она с головой не дружит.

Петелькин снова, на мгновение помрачнел, но тотчас вновь вернулся к жизни, собираясь что-то возразить.

— И ее нужно, как минимум, года на два оставить в покое, — уже совсем безжалостно сунула его лицом в корыто Ксюша.

Петелькин скривился. «А я к тому времени уже забуду, как тебя зовут» — подумала Ксюша.

Кандидат, непонятно каких наук, не слишком бодро рассказал пару анекдотов, уже без сексуальной закваски, и уныло отправился в свой кабинет, досиживать рабочее время.

Ксения по наивности вздохнула с облегчением, но торжество победы оказалось преждевременным. Несмотря на проведенную работу образумить Петелькина мог, видимо, только вечный покой и хотя адресов ночных заведений со сказочными условиями он больше не называл, Ксюша время от времени продолжала замечать блеск его глаз в глубине коридора. Натуральный кот. От такого можно ожидать каких угодно сюрпризов и в любую минуту. В сущности, она его не боялась. Физически справиться с нею, даже в идеальных условиях он вряд ли сможет, да и вряд ли рискнет.

Скрыть от него хитрости превращений, конечно же, не удавалось.

— Вы на этом этаже выглядите как-то не так как на третьем, — сделал вывод он, встретив ее у архива в тонкой кофточке и в джинсах без балахона.

— А у вас, на третьем, производство вредное, — не стала блефовать Ксюша. — Маньяки всякие…

— Ну, конечно, — согласился Петелькин, — здесь мертвое царство.

— Оно-то меня как раз и устраивает, — снова обломила его Ксюша.

В это мертвое царство она действительно погружалась с непонятным ей самой жутким удовольствием. Архив, с таинственными полутенями, запахами чего-то давно забытого (или неизведанного?) или жутковатый хранитель вековых тайн вызывал необъяснимое волнение. Может быть стены этой обители впитавшие страсти и ужасы прошлого, подхватывали ее своей энергетикой, но она заметила, что степень ее воздействия возрастала в геометрической прогрессии при приближении к письменному столу. Обходя даже дальние углы архива она чувствовала его пронизывающий взгляд из под настольной лампы, но не могла перехватить его, как бы внезапно не оглядывалась. В эти мгновения она видела лишь склоненную над манускриптами голову. Определить направление его упертого взгляда было несложно. И обидно. Не поднимал он головы даже когда она роняла швабру, звякала пустым ведром. Она ни разу не слышала его голоса и даже стала сомневаться в том, что он не глухой. А может быть и немой, одновременно? Эта его странность еще больше заводила Ксюшу.

В отличии от общения с потустороннем миром крутая действительность не давала слабины. Получив направление в общежитие для рабочих Ксюша не питала иллюзий и старалась исходить из худшего, но ее фантазия померкла перед действительностью. Когда она шагнула в указанную комнату, ей никто не кинулся на шею, правда и не приветствовал матом, что уже было хорошим признаком. Как поняла Ксения, единственным. Комната оказалась размерами со спортивный зал, многоместная, явно давно не ремонтировалась и была заставлена разнокалиберными расшатанными кроватями в несколько рядов. Яркое впечатление дополнялось единственной тусклой лампочкой на проводе под потолком, не закрывающимися дверьми, окнами, с битыми стеклами и, соответственно, со сквозняками.

Публика была под стать интерьеру — словно только что согнанная из подвалов, широкого диапазона возрастов, неопределенного пола, еще не отмытая, но не на одно лицо. Каждое ошеломляло чем-то особенным — которое красочными синяками, с коростой, которое опухлостями, иное синюшностью или обтягивающей кости лица кожей и выпученными глазами. Все чесалось, скоблилось, отдавало запахом городской свалки. Оно было и не удивительно — в дополнение ко всем радостям общие места оказались с неисправной сантехникой, неисправной канализацией, прогнившими деревянными решетками и, само собой, без горячей воды…

Как Ксюшу вынесло за ворота она не могла вспомнить, и усилием воли остановилась только за два квартала от «богадельни», но, постояв в шоковом состоянии пару минут со слезами на глазах заставила себя вернуться. Столь быстрой капитуляции она себе позволить не могла. Ксюша, еще с детства знала, что в воду лучше всего входить сразу, окунувшись с головой. Растягивать это удовольствие — себе дороже.

Толстая, усатая комендантша нашлась в кладовой, сидящей между тюками с бельем. Она долго вертела в руках направление, как будто не понимая, о чем идет речь, затем, не выпуская из зубов сигарки, коптящей ей же в глаза, отчего она вряд ли что видела толком, сунула ей комплект сырого белья. Ксюша развернула простыни и содрогнулась. Мало того, что они не были просушены и вряд ли поглажены, они еще в каких-то немыслимых разводах… На ее вопль ужаса комендантша пояснила, с сильным южным акцентом, что это не она мочится в постель и забывает заткнуть своевременно свои срамные места. А прачечные не в состоянии смыть всю эту грязь. Ксюша долго не могла сообразить, как выйти из положения, потом, с дрожью в голосе попросила хотя бы утюг. Тетка вынула сигарку изо рта и только тогда удосужилась посмотреть на новую поселенку.