Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

Не произнеся ни слова, Игорь провел рукой по пуговицам халата, который тотчас распахнулся, сорвал застежку бюстгальтера и, скользнув под чашечку, обхватил и сжал своей железной лапой предательски набухшую грудь.

— Господи! — заревела Ксения. — Да оставь ты меня! Не хочу я ничего, не могу… Ненавижу я вас всех. Не-на-ви-жу!

Вторая рука Игоря, проехавшись по голому дрогнувшему животу Ксюши, уже миновала резинку, когда от двери (за спиной насильника) раздался чистый и звонкий мальчишеский голос:

— Папа! Ты зачем обижаешь Ксению Владимировну?!

Игорь тотчас обмяк, глаза его округлились, и в них появилось подобие сознания. Фуражка окончательно съехала назад и упала на пол. Он отшатнулся от Ксюши, отнял руки и она, воспользовавшись неожиданной свободой, в одно мгновение запахнула халат…

Ксюшу трясло весь день, и даже заведующая, поглядев на ее лихорадочные движения рук и бледное лицо, предложила ей отдохнуть или, хотя бы, обратиться к врачу. Ксения «для отвода глаз» прошла к медсестре, замерила давление крови. Оно оказалось нормальным.

Ксюша знала, что по настоящему худо ей будет ночью, когда все пережитые ощущения вернутся, снотворное станет бесполезным и придется вновь прибегнуть к услугам «маленького любовника», а после галлюцинаций и эмоциональных перегрузок, все это обернется стрессом — неизбежная плата… А в галлюцинациях этих будет аромат «Монте-Кристо», узоры ковра с монастырской обителью, в свете ночника, руки и губы, робкие и неуверенные, те, от которых ей, вероятно, уже никогда не оторваться…

В ближайшие дни Ксюша ожидала какого-нибудь скандала, по поводу случившегося в детском садике (малыш, наверняка, рассказал маме о плохом папе), но никто ни словом, ни намеком не вспомнил о происшествии. Папаши «подруг» перестали появляться в нем вообще, а сами мамаши здоровались с ней теперь так, словно были с ней знакомы по газетам, но в их отношении к Ксении стало проглядывать что-то уважительное. Все что ни происходит — к лучшему! Только Вовик (сын Игоря) с того дня не отходил от любимой воспитательницы ни на шаг, словно взялся охранять ее от всяких противных дядек.

— Защитничек ты мой! — не выдержав, однажды, рассмеялась Ксения и прижала малыша к подолу. «Вырастет и будет таким же бабником, как папа. Если не переплюнет его».

Подумалось это Ксюше без осуждения и досады а, скорее, напротив, с определенной долей удовольствия. Спохватившись, она решила, что у нее снова проблемы с головой и подтолкнула Вовика, уютно прильнувшего к юбке, к группе детей, затеявших какую-то дурацкую игру.

Ксения уже стала сожалеть, что не поговорила толком с Аней там, на кладбище, но в один из вечеров она пришла. Уже ближе к тому времени, когда уличный гомон утих и, утомленные дневными заботами, жители расползлись по домам чтобы после ужина зависнуть у телевизоров, поплеваться, не обнаружив на экранах ничего стоящего внимания и маяться от безделья оставшиеся до сна часы.

Аня вошла без звонка, чем даже испугала Ксению. Явление в белом…

За столом она угощала гостью всем, что нашла на своих полках. Аня с явным усилием выпила лишь чашку чая, к печенью не притронулась. Вначале она лишь отвечала на вопросы Ксении, не поднимая от стола глаз, потом немного расслабилась, стала поправлять предположения, которые делала хозяйка и, наконец, разговорилась. К концу чаепития Ксюша узнала, что знакомы они были до приезда Андрея в Севастополь. Он знал ее еще школьницей в Питере, она сама родом оттуда. Ходили иногда вместе в музеи… Переехали они с мамой год назад, а потом сюда, дали направление и Андрею. Совпадение. Отец то ее в Севастополе давно, но все отказывался перевозить их, рассчитывал, что вернется в Кронштадт, но военный человек не волен распоряжаться своей судьбой… Школу она закончила уже здесь. Тогда они и… стали ближе друг другу. Собирались все открыть ей, Ксении, Андрюша даже на учениях звонил в Питер, чтобы она скорее приехала. Нехорошо, все-таки… Аня очень любила и любит его. Правда, еще там, в Питере они повздорили и решили расстаться. Он женился. Она пыталась его забыть. Не получилось. Долго мучилась. Ревела ночами. А когда встретились снова… Узнала что «залетела» еще до того, как Андрей погиб. И он знал… Ее родители, конечно, понятия не имели, до недавнего времени, да и сейчас не знают, кто отец. Заявила, что не скажет никогда. Лучше умрет. Хочет, чтобы это было ее тайной, и что она останется с ней до конца. Скажет только сыну, когда тот вырастет. Пусть осудит. Пусть.

Ксюша встала, подошла к ней, обняла за плечи, присела на корточки и заглянула в заплаканные глаза Ани.

— Не надо расстраиваться, девочка. Наш брак с Андреем был скорее недоразумением. Взаимной ошибкой. Старались быть друзьями, а так… Я сама люблю совсем другого человека.

При последней фразе Аня быстро, широко раскрывшимися глазами посмотрела на нее.

— Я думала, он просто успокаивал меня, когда говорил, что вы не будете сильно переживать и что у вас… кто-то есть и что сам он, хоть и любит вас, но иначе, чем меня.

— Ну да, как сестру, — подсказала, усмехнувшись, Ксения и поднялась. — Все нормально, малышка, ты не бойся меня. Я желаю тебе добра, только добра и очень сочувствую. Скоро, весной, должны приехать родители Андрея, я им все объясню и подготовлю вашу встречу.

Аня смотрела на нее уже во все глаза. Недоверие, которое можно было в них прочесть только что, рассеялось. Оно уступило место какой-то растерянности, потом задумчивости. Видимо придя в себя, она чуть заметно улыбнулась и едва не убила Ксюшу обращением:

— Тетя Ксения…

Ксюша даже вскрикнула:

— Девочка, да Бог с тобой, я всего то года ни три тебя старше …

— Простите, — спохватилась «племянница». — Мне сказать вам нечего… Так неожиданно все.

— Я же, сама понимаешь, была в трауре, — уже не слушая Аню, забормотала Ксения, подойдя к зеркалу. — Да и в нашем городке… Я, вероятно, скоро вернусь в Питер.

— Поедете к своему мужчине?

Ксюша опустилась на стул…

— Надеюсь…

Аня посмотрела на нее с удивлением.

— Его еще надо найти…

— Это, в каком смысле?

— Я не знаю где он.

Аня понимающе, как будто бывала в подобной ситуации, покивала головой.

— Он от вас прячется? — с необычной прозорливостью вдруг спросила несносная девчонка.

Ксения кивнула головой. Умная девочка. Наверное, такими темпами умнела и она сама. Когда жизнь начинает тебе накручивать хвост, пересортировка в голове идет значительно быстрее. Наверное, потому ум и благополучие несовместимы… Сначала встряска делает тебя умнее, а потом приобретенный ум окончательно портит тебе жизнь…

Конец апреля в Крыму — разгар лета для северянина. Распустившаяся зелень, благоухание ранних цветов… Весна наступила как-то очень быстро, несмотря на то, что зима только вчера казалась бесконечной. Она (зима) здесь как поздняя осень в Питере. Самое неприятное для Ксении время. Потому яркое, временами даже горячее солнце, моментально просохшие тротуары, трескотня птиц в несколько дней вернули ее к жизни. Она достала засунутую в дальний ящик косметичку, отчистила и отгладила летние одежды. Потом вспомнила, что давно не посещала стоматолога — за здоровьем надо следить. Уже по дороге в клинику она почувствовала эффект от своего перевоплощения. Некоторые мужики в тот день вернулись домой с растяжением шейных позвонков.