Владимир Купрашевич - Архивариус, или Игрушка для большой девочки (переиздание)

— Какие поминки?! — возмутилась уже Ольга. — До сорокового дня еще неделя!

— Да нам то что, какой день, — отмахнулся Толик. — Она же сидит здесь… ни крошки во рту… одна кожа и осталась и, потом нас командор прислал!

— Да! — спохватился Игорь. — Справиться о состоянии и помочь с переездом. Скоро телега придет.

— Да пусть пьют, — усталым голосом решила Ксюша. — Только я не буду. Съем если бутербродик… Возьмите водку там, в холодильнике… Садитесь девочки с ними.

Приятели быстро организовали застолье, безошибочно ориентируясь в шкафах и ящиках кухонного гарнитура (словно и в самом деле были здесь завсегдатаями, подлый народ!).

Подруги, со свирепыми лицами присели рядом с мужчинами, не дожидаясь их приглашения. Все, кроме Ксюши, выпили.

Сама хозяйка, прожевав бутерброд и запив его холодным несладким чаем, задумчиво уставилась на Игоря.

— А монастырь, это мысль хорошая… Никого бы не видеть…

«Особенно вас» вслух не прозвучало, но явственно повисло в воздухе.

За окном заурчал и замолк мотор автомобиля, а через минуту в дверь позвонили.

— Ну вот, — торжественно объявил Игорь. — Это за тобой.

Ксения открыла дверь. Двое молодых матросиков за порогом объявили о готовности к погрузке вещей. Она кивнула головой и открыла дверь пошире. Вещей было не много. Из мебели — шкаф, кровать и два стола со стульями… Уже через полчаса она обвела взглядом жилище, к которому почему-то не испытала той ностальгии, которую мы, на фоне воспоминаний о пережитых здесь горестях и радостях, переживаем, когда снимаемся с насиженного места. Может быть, потому что радостей было немного? Или вообще не было? Но по чьей вине?… Ощущалась лишь какая-то пустота, размером с освободившуюся от знакомых предметов комнату.

Игорь с Толиком при погрузке проявили усердие, которое не могло остаться незамеченным. «Подруги» с мрачными физиономиями следили за ними и Ксенией, потом, видимо, осознав нелепость своего бездеятельного положения, тоже приняли участие в работе — одна принесла горшок с давно засохшим цветком, другая табурет с отвалившейся ножкой, который Ксения хотела оставить.

Когда все вещи были уложены и «мужья» выразили готовность придти и на разгрузку, Ксения, предварительно убедившись, что подруги стоят за углом кузова и должны ее слышать достаточно громко поблагодарила их за заботу и сказала, что мальчики вполне справятся с делом. К тому же, по русской традиции, первой порог жилища, должна перейти кошка, а их ноги удачи определенно не принесут и хорошо, если бы они его вообще не переступали. Как она не пыталась смягчить ультиматум — прозвучало достаточно резко, но мужики, включившись в ситуацию, не обиделись, а Игорь даже многозначительно подмигнул ей в знак понимания. Придурок явно решил, что она с ними заигрывает.

Квартира оказалась на первом этаже. Уютная, с удобной планировкой, малогабаритная, двухкомнатная. Ее это немного удивило. Зачем ей две комнаты? Была и еще одна особенность. Дом находился в черте города. Все окна квартиры выходили в большой сквер с еще молодыми деревьями и кустарниками. Другие дома отстояли от того где поселилась Ксения, на расстоянии достаточно большом, чтобы бесконечная публика глаза не мозолила и в то же время чтобы не чувствовать себя в ссылке. Добровольная изоляция и навязанная имеют существенное различие.

После переезда Ксению беспокоили еще реже, но «любимые» подруги, некоторое время спустя, все же нарисовались. Глазами по углам больше не шарили. Видимо мужички в плавании. Принесли бутылку портвейна, но Ксюша пить отказалась, сославшись на проблемы со здоровьем. Посидели, «почесали» языки о политике, потом на бытовую (о мужиках ни слова) и простились с хозяйкой, но у самого порога Катерина обернулась к Ксении и огорошила ее предложением.

— У меня, оказывается, здесь есть дальняя родственница в местном монастыре. Я рассказывала о тебе. Не хочешь с ней пообщаться? Она там, на грузовичке заруливает, может подкатить, когда хочешь.

Ксюша усмехнулась, и Катя отвела глаза.

— Пусть приходит, — согласилась молодая вдова. — Я всегда дома и всегда свободна.

Закрыв за сучками дверь, Ксения подошла к зеркалу и всмотрелась в свое изображение. Монашеское одеяние ей, пожалуй, пойдет, черный цвет ей к лицу. Не пришлось бы, потом, подругам дежурить у стен монастыря… Изменились девочки. Когда Ксения только появилась на базе, они взялись учить ее жизни в непривычных условиях. «Маленький любовник» появился у нее по их же совету — жене моряка такая штука просто необходима (командование могло бы выдавать как инвентарь). Сами они не чуждались и настоящих (Ксения компании им в этом никогда не составляла) и подвигов своих от нее не скрывали. Сейчас же демонстрируют чудеса целомудрия.

Божья овца явилась уже на другой день. По возрасту не старше Ксении. Одеяние как удостоверение — лишних вопросов можно не задавать. Она лишь назвала свое имя «Мария» (то ли мирское, то ли присвоенное ей в обители) и, без лишних церемоний, прошла в комнату, потом, спохватившись, попросилась в ванную, помыть руки — по пути пришлось повозиться с машиной.

Ксюша хотела угостить ее чаем, но та отказалась и даже посмотрела на «сестру» с осуждением. Она пришла не затем, чтобы трапезничать а беседовать с душой заблудшей. Ксения хотела было возникнуть, «о какой заблудшей душе» идет речь? Но раздумала. По сути, она права.

Сначала Мария порасспросила Ксению, откуда она родом, есть ли у нее матушка и батюшка, чем занималась все эти годы… Потом, не особенно вникая в ответы Ксюши, перешла к разговору на библейские темы и около полутора часов рассказывала ей различные, мало связанные между собой, поучительные истории. Ксения пыталась когда-то самостоятельно одолеть Библию, но тогда она показалась ей чрезмерно объемной и непонятной. В пересказе все воспринималось значительно легче, и потому вдова не прерывала своего неожиданного проповедника. К концу занятия Мария свела все сказанное к одному — коль душа просится служить Богу — грех не прислушаться к внутреннему голосу — это Всевышний взывает к ней, чтобы взяла тяготы и лишения, во имя и во славу его, исполнила долг свой как велит совесть и… Божья овца вдруг подскочила и вместо заключительной фразы вскрикнула:

— Черт, зажигание не выключила! — и унеслась из квартиры словно метеор.

Вернулась через пару минут.

— Ложная тревога! — пробормотала она и попросила напомнить, на чем они остановились.

— На совести, — подсказала Ксюша.

— Да, совесть это наш верный компас…, — забормотала та, видимо так и не вспомнив, где произошла заминка.

Огорчало это ее недолго. Она принялась, уже нормальной речью, описывать свои злоключения. Она тоже вдова. Почти. Ее парня убили в межнациональном конфликте, и они не успели пожениться. Обещала ему, если он не вернется, уйти в монастырь. Они вместе учились в одной школе и еще тогда (но в старших классах!) встречались на чердаке сарая школьного же двора. Там их прихватил завуч… Чуть не выгнали, но дело было «под занавес» и они пообещали, что узаконят свои отношения, в случае чего… Там же, в школе, мальчишкам, преподавали автодело, и она упросила того же завуча (он почему-то стал, после того случая, проявлять о ней отеческую заботу) записать и ее. Очень уж хотелось водить машину. Пришлось уступить между делом и завучу. А когда Сашу убили, она узнала, что в монастыре есть автомобиль, а ездить там никто не может, к тому же она должна была выполнить свой долг… Правда, в школе был у нее еще Ваня. Очень старался отбить ее у Саньки, но с ним ей поначалу не понравилось. Вроде все то же, а вот не то.