Тиффани Райз - Ангел

- Нет, - сказал Уесли наконец.

- Что, прости?

Уесли повернулся и посмотрел на Сорена.

- Она не довольна. Я не верю в это, и что-то подсказывает мне, что и вы в это не верите.

- Ты не ответил на мой вопрос. Что ты здесь делаешь?

- Я здесь живу. - Уесли вытащил ключи из кармана. - У меня до сих пор есть ключ. Это был мой дом с Норой. А вот что здесь делаете вы?

- Кингсли поставил дом на сигнализацию, когда она уехала на север штата. Бесшумная тревога. Она сработала, когда ты вошел. Я был неподалеку и приехал проверить.

Желудок Уесли скрутило в тугой узел.

- Тревога? Но это же безопасный район. Зачем ставить дом Норы на сигнализацию, если ее даже здесь нет?

Сорен ничего не ответил, и тишина пугала даже больше, чем какие-либо объяснения.

- Кое-что происходит, - наконец отозвался Сорен.

Уесли коротко рассмеялся.

- Ну да, это же все объясняет. Спасибо, Отец Стернс.

- Из офиса Кингсли было украдено ее досье. В этом файле содержалась вся информация о ней. Мы не знаем, кто его украл. Мы не знаем, зачем кому-то так рисковать.

Гнев Уесли превратился в страх.

- Вы оба придурки – вы и Кингсли. Она должна быть в безопасности, иначе вам придется отвечать передо мной. И я знаю, это вас не испугает, но если понадобится, я найду, чем напугать. Теперь, думаю, мне пора. Нужно ехать на север штата, чтобы найти Нору и убедиться, что она в порядке.

Уесли направился к двери, зная, что ему придется пройти мимо Сорена. В таком настроении эта мысль казалась даже смешной.

- Кто-то должен сделать это, а вам, очевидно, на нее плевать.

Уесли направился к проему между телом Сорена и дверной рамой, пространству достаточно широкому для него, чтобы протиснуться, как вдруг рука Сорена хлопнула по раме, преграждая путь Уесли.

Ледяной страх прошелся по спине Уесли от жестокого взгляда холодных глаз Сорена.

- Уесли..., - произнес Сорен его имя с безошибочным намеком угрозы в голосе. - Я сказал, что не хочу быть врагами. Для твоего же блага, я бы настоятельно рекомендовал изменить свой тон.

Уесли не мог смотреть ему в глаза, не хотел. Он смотрел мимо Сорена в коридор. Там он мог видеть призрачный контур Норы, в ее пижаме с пингвинами, мокрыми волосами, собранными в пучок и чашкой какао в руке. Его Нора... его лучший друг... женщина, за которую он отдал бы все на свете. После того, как он предложил ей все до цента, а она отвергла его. Может быть, нужно было предложить еще раз, рассказав, сколько миллиардов таких центов у него есть на самом деле. И тогда был бы только он и она, ее какао и пижама в пингвинах и игры в морской бой и глупые шутки о друидах до конца жизни.

- Я люблю ее, - прошептал Уесли. - Я люблю ее даже больше, чем свою собственную жизнь, а вы... - Он, наконец, встретился глазами с Сореном. - Вы причиняете ей боль.

Сорен кивнул.

- Да.

- Вы избиваете ее. Вы делаете с ней вещи, от которых меня мутит.

- И это я тоже знаю, Уесли.

Сорен произносил слова с такой симпатией, что горло Уесли сжалось. Парень сделал шаг назад.

- Что? И вы не собираетесь защищаться? Оправдываться? Сказать мне, что это то, что Нора любит? То, что она хочет?

Сорен покачал головой.

- Конечно, нет. В конце концов, я не обязан этого делать. Ты знаешь не хуже меня, что она любит быть со мной, любит то, что я могу дать. Более того, она нуждается в этом.

Уесли выпрямился, однако Сорен все еще подавлял его своим ростом. Но то, что он не добрал в росте, выплеснулось гневом.

- Нуждается в этом? Она не может нуждаться в том, чтобы ее избивали. Никто не нуждается в этом. Вы обучили ее, запутали ее разум, заставили ее думать, что секс должен быть именно таким.

- И поэтому ты, девственник, собираешься научить Нору, каким должен быть правильный секс?

Все пять пальцев на правой руке парня медленно сжались в кулак. Что бы он только ни отдал за возможность разбить это красивое лицо, уставившееся на него с таким высокомерием, надменностью, таким...

- Ну уж сделаю это куда лучше, чем больной садист католический священник, который не может даже взять ее за руку на публике.

Что-то во взгляде Сорена дрогнуло... совсем чуть-чуть, но этого было достаточно, чтобы Уесли понял, что попал по больному месту.

Парень ждал. Сорен по-прежнему молчал.

- Я помог ей покрасить эту комнату, вы знаете? - Уесли кивнул на стены. - Двигал мебель, стирал испачканную в краске одежду... Мы красили весь день. Понадобилось три слоя, чтобы стены стали красными, как она и хотела. А этот плакат над кроватью? Я повесил его для нее. Она провела битый час, пытаясь выяснить, где именно ему место. Мы переставляли тут мебель до полуночи. А потом ели пиццу утром. И вы знаете, что она сказала после всего этого? Знаете?

Сорен смотрел на него, не мигая.

- Нет.

- Она сказала: Уес, я не знаю, что бы я делала без тебя. Надеюсь, что никогда не придется узнавать. - Уэсли улыбнулся Сорену. - Понадобилось четыре месяца, но мы перекрасили каждую комнату в этом проклятом доме. Перекрасили, переставили мебель... Это был наш дом. Мой и ее. Я знаю, что она украдкой сбегала в ваш дом каждый раз ненадолго, позволяя вам измываться над ней всю ночь. Но я получил все остальное ее время. Я готовил ей завтраки. Я отвечал на письма ее фанатов. Я укладывал ее в кровать, когда она засыпала на столе над книгами. Я растирал ее спину, когда она мучилась от переутомления. И когда у нее с вами были размолвки, именно я был тем, кому она плакалась. Нет, у нас с ней никогда не было секса. Это правда. Но у нас была любовь, настоящая любовь, которая ничего не требовала от нас, не оставляла синяков или переломов. Я любил ее, не причиняя ей вреда. Вы спросили меня, как я, девственник, мог бы научить ее настоящему сексу? Никак, конечно, никак. Черт побери, не смог бы. Но, по крайней мере, я могу научить ее, какой должна быть любовь. И она тоже это знает.

- Знает ли?

Уесли улыбнулся.

- Еще не видели ее последнюю книгу? Прочтите посвящение на первой странице. Тогда вы поймете, почему я говорю, что она не настолько довольна, как вы хотите себе это представить.

Уесли вздернул подбородок, глядя на Сорена своим самым долгим самым холодным взглядом, на который только был способен. Сорен смотрел в ответ, его взгляд был дольше на еще одну секунду и холоднее на еще один градус. Вздохнув, Уесли сдался.

- Неважно, - ответил он. - Будто вам есть до этого дело. Я ушел. Удачной поездки на вашем прекрасном мотоцикле обратно в свою церковь, где вы можете и дальше притворяться святым, которым, как мы знаем, вы не являетесь.

В этот раз, когда Уесли протиснулся в зазор, Сорен позволил ему пройти. Уесли сделал целых пять шагов по коридору, когда он услышал свое имя.

- Что? - спросил парень, обернувшись.

- Уесли... - Сорен посмотрел на него таким взглядом, который испугал Уеса еще больше чем любая непроглядная тьма или холод. Этот взгляд был почти - Уесли пытался подобрать нужное слово - смиренным.