Айвен Честный - Пульт от девушки

Но они и не думали, чтобы перестать рисковать. При помощи пульта Макс выведал все Катины фантазии. Были среди них и безобидные, по типу, начать приставать к ней в метро в час пик и рукой заставить ее кончить. Но были и достаточно странные. Для реализации одной из таких фантазий, они остались ночью на сцене в “консерве”. Катя плакала и играла на рояле посреди сцены, а Макс должен был хлестать ее по заднице дирижерской палочкой каждый раз, когда она сбивалась. Она просила бить сильнее, хоть сама уже и корчилась от боли. Ему даже почудилось, что она шепчет: “Я все разучу, Виктор Петрович, пожалуйста”. А после, все завершилось позой “шестьдесят девять” прямо на крышке большого белого лакированного рояля. Были среди ее фантазий и настораживающие, когда она одевалась, как девочка, завязывала банты и просила изнасиловать ее на диване, пока они смотрели “Ну, погоди!”. Но большинство ее желаний все же являлись вполне здоровыми, что в целом его радовало.

Один раз, катаясь на вечерней электричке, она уселась на Макса ничуть не смущаясь редких пассажиров, которые сделали вид, что заняты своими телефонами. А чтобы добрать остроты ощущений, Катя потащила Макса в тамбур, и пока тот имел ее сзади, она через окошко двери смотрела на освещаемые луной проплывающие пейзажи. Макс уже изрядно перенервничал и в тот момент желал только поскорее все закончить. Но Катя, чувствуя приближение самого "пикантного" момента, вдруг дернула стоп-кран.

– Зачем ты это сделала? Нас арестуют! – Макс из-за резкого торможения хорошенько приложился лбом о стену.

– Но ты же возьмешь всю вину на себя, правда ведь? – Катя смотрела на него абсолютно невинными глазами.

– Я? Ну… Д-да…

– Бежим, дурак! – Она открыла дверь, откинула щит со ступенек, и они выпорхнули в ночь, освещаемую лишь луной.

Держась за руки они бежали через лес и смеялись, как дети, которые разбили стекло в школе.

– Куда мы? – спросил запыхавшийся Макс.

– Мне показалось, что сквозь деревья я увидела чудесное место…

– Что за… – Он не успел произнести свой вопрос, как перед ними возникло совершенно волшебное озеро. Лунная дорожка едва колыхалась на воде посреди леса. Рывком Катя стянула с себя платье через голову и полезла в воду. Скинув одежду, за ней последовал и Макс. Ощущения горячего влагалища посреди прохладной воды заглушило у него в голове все вопросы по поводу того, как они будут добираться домой…

А через неделю после этого приключения Катя потащила его на один из нудистских пляжей. Поначалу в Максе конкурировали два ощущения: чувство стыда за свое тщедушное тело и ревность от того, что кто-то кроме него видит его девушку во всей первобытной красе. Но поняв, что на этом пляже из всех женщин у Кати было самое красивое тело, в нем поселилось что-то еще. Макс подумал, что именно так себя чувствуют удачливые и уважаемые охотники в своем племени. Он ловил на себе завистливые взгляды других самцов, которым повезло куда меньше со своими бледными курами.

Сначала он и Катя просто лежали и болтали обо всем подряд, ничем не выделяясь среди окружающих, кроме ее внешности. Затем она легла на спину и потянула на себя Макса.

– Ты что, совсем чекнулась, Катюха?!

Она нежно взяла в свою руку его пенис, который тут же отреагировал.

– Я хочу, чтобы ты расслабился и хорошенько меня трахнул. – шепнула она ему, обвив его зад ногами. Еще через минуту она говорила уже громче: "Отымей меня, имей… Еби меня, еби всю! Я хочу, чтобы меня ебал только ты"!!! В тот день своим поведением они подали заразительный пример некоторым из посетителей пляжа. И после этого случая Макс решил взять перерыв от Кати на пару дней, сославшись на завал в работе. Но как бы не так. В первый же вечер Катя позвонила ему и вместо привычного "привет" выпалила: "Я хочу стоять на коленях и сосать твой член"…

– Бери такси. Я заплачу водителю.

****

Макс любил смотреть, как Катя занимается дома, сидя голой за синтезатором и разучивая партии. Иногда она сидела прямо на нем… Играла и пела Баха. От акустических колебаний и мышечных напряжений ее влагалище выдавало такой сложный букет вибраций, что у него буквально закатывались глаза. Затем она брала его руки, подносила их к своей груди и показывала ему, как следует “подкручивать” высоту, тембр, громкость и выбор станций. Это называлась “игра в радио”.

Но больше всего им обоим нравилось заниматься сексом перед самым выходом Кати на сцену, когда она выступала где-либо. В таких случаях, Макс имел счастье иметь, когда служанку, а когда и царицу ночи. Они достигли такого мастерства, что ровно за минуту до ее выхода на сцену оба успевали кончить где-нибудь за задником. И когда уже взволнованная труппа, начинала не на шутку беспокоиться из-за отсутствия героини, та стремглав появлялась, как ни в чем ни бывало… правда, порой, слегка помятая. Так, в четвертом действии “Свадьбы Фигаро” во время исполнения знаменитой арии Сюзаны “Giunse alfin il momento…Deh vieni, non tardar” у гроиони по бедрам стекало семя… что вряд ли было задумано автором.

– У меня со старших классов была фантазия забыть надеть трусы… И чтобы это кто-нибудь заметил, а мне бы было очень стыдно. Всегда очень хотелось. Но я так и не решалась… Так себе фантазия… Оказалось, что не работает.

– Почему? Думаю, кто-то да заметил…

– Да, но но мне вовсе не стыдно.

– Ах ты, бесстыдная моя служанка! – Макс перевернул Катю на живот и слегка укусил её в ягодицу.

– Ты знаешь… Я хочу петь графиню, а не Сюзану в этой опере, – поделилась она.

– Так, как ты, никто не споет арию Сюзаны. Чем тебе не нравится твоя партия? – спросил Макс.

– Не в этом дело, дурачок. Просто тогда бы ты имел графиню, а не служанку.

Они никогда не планировали свои дни заранее. И в зависимости от того к чьему дому из них двоих они оказывались ближе поздним вечером, там они и ночевали. Катя, как и Макс, тоже снимала маленькую квартирку. Жить она тоже предпочитала “самостоятельно”. Но в отличие от него, ей в этом помогали родители и бабушка, так как кроме подработок у Кати другой занятости не было. Максу только оставалось удивляться откуда у нее берутся деньги на изящный гардероб и далеко недешевую косметику. Впрочем, имея родителей профессоров, это было на так уж и удивительно. Сей факт только пробуждал в Максе чувство классового несоответствия с Катей, и порой подстегивал его к сладкой мести в ритме злого траха, когда во время секса с ней, в нем вдруг просыпался мальчик из бедной семьи.

Серьезно они не ссорились. А если и бывало, что кто-то из них надуется из-за чего-либо, то долго это не продолжалось. В конце концов, они условились, что если кому-то из них станет совсем грустно, то он скажет: “минутка нежности”. И тогда оба должны были крепко обняться вместе и забыть о всех раздорах. Как правило, такие примирения заканчивались сексом.