Галина Чередий - Лилия между тернами

Он смотрел прямо на меня, словно спрашивая, действительно ли я готова пойти на это. Но я доверяла отцу и поэтому просто вышла вслед за Инной.

Она выбрала для меня черные облегающие джинсы, зеленую водолазку и короткую кожаную куртку.

— Ничего более скромного у меня нет, прости. Скромность — не мой стиль, — сказала она. И оглянувшись на дверь, быстро зашептала: — Обещай, что, если что-то пойдет не так, ты позвонишь мне. Плевать на слова Гоблина! Я не брошу тебя! Если там будет совсем хреново, ты позвонишь мне, и я приеду за тобой. Обещай!

Я смущенно кивнула, взяла клочок бумаги с номером и стала одеваться. Я не понимала, почему эта странная человеческая девушка так хочет помочь мне. Но была благодарна от всего сердца и поклялась, что если выживу и сумею вернуть свою жизнь обратно, то обязательно как-нибудь отблагодарю её.

— Поторопитесь, мы не на свадьбу, вашу мать, собираемся! — рявкнул из-за двери Гоблин.

Когда мы выходили из квартиры, он велел мне накинуть капюшон и опустить голову.

— Устраивайтесь, нам ехать пару часов, — отдал команду Гоблин, и я забралась на заднее сидение внедорожника. Инна впорхнула на пассажирское рядом с ним.

— Ложись на сиденье и не отсвечивай, Доминика! — прозвучал очередной приказ, и я беспрекословно послушалась.

То и дело тормозя на светофорах, машина Гоблина продвигалась к выезду из города. А я лежала тихонько сзади и вспоминала, как впервые увидела Риммана.

Однажды, спустя год после маминой гибели, отец позвал меня в свой кабинет. В обычное время мне бывать там было запрещено. Мне было пять и, взобравшись на красивый мягкий стул, я не могла достать до пола и сидела, болтая ногами в воздухе, и вертела головой.

— Сиди тихо, Ники, и ничего не трогай, — строго сказал папа и вышел из кабинета.

Через несколько минут он вернулся в сопровождении трех мальчиков постарше меня года на три — четыре. Я сразу смутилась и замерла на стуле. Желая стать невидимкой.

Пацаны были одеты как настоящие оборванцы и пахли так, словно спали на помойке. Я невольно поморщилась, и двое из них смутились и стали теребить свою одежду. Но третий посмотрел прямо на меня почти злобно и с вызовом своими большими серебристо-серыми глазами, и я сразу отвела взгляд. Несмотря на драную одежду и ужасный запах, он был самым красивым мальчиком, которого я видела. Он был чуть выше и шире в плечах двух остальных и держался прямо, явно не собираясь стесняться из-за того, что выглядел именно так.

— Итак, молодые люди, — раздался низкий и властный голос моего папы. — Я подобрал вас на улицах, привел в мой дом и готов вам дать новую нормальную жизнь. Вы больше никогда не будете нуждаться в еде или в тепле. У вас всегда будет крыша над головой и уверенность в завтрашнем дне. При одном условии. Вы будете верно и преданно служить моему дому. Это — моя единственная дочь Доминика. Один из вас со временем должен будет стать её Тенью. Вам понятен смысл моих слов?

Двое мальчиков кивнули, а сероглазый усмехнулся и спросил:

— Вы забрали нас с улицы, чтобы мы стали верными псами маленькой принцессы? — голос его был насмешливым.

— Тень — это больше, чем просто пес. Псы следуют указаниям хозяев, а Теням ради безопасности часто нужно принимать самостоятельные решения. И быть готовыми умереть, защищая. Вы должны будете не просто работать, тот из вас, который станет Тенью моей дочери, должен посвятить всю свою жизнь ей и полюбить, как собственную сестру. Вам это понятно?

Опять кивнули два мальчишки, а противный сероглазый, не сводя с меня глаз, спросил:

— Вы сказали, что Тенью будет один. А что будет с остальными? Вышвырните нас обратно, как мусор, на ту помойку, с которой подобрали?

— Нет, если вы согласитесь начать обучение. Прежде чем хотя бы претендовать на статус Тени для моей дочери, вам придется много и тяжело учиться. И вы будете жить в моем доме, рядом с Доминикой, так же, как если бы были братьями моей дочери. Вы должны по меньшей мере стать друзьями и единомышленниками. И в конечном итоге окончательный выбор Тени будет за Доминикой. Ведь вам предстоит проводить в будущем массу времени вместе. И, естественно, нужно, чтобы между моей дочерью и её Тенью было полное взаимопонимание. Те же, кто не будет избран, останутся в моем доме в службе безопасности. Работа всегда найдется для хорошо обученных и преданных людей. Так что выбирайте — вернуться, откуда пришли, или служить мне и моему Дому.

— Я готов служить, — шагнул вперед зеленоглазый лопоухий мальчишка, ставший впоследствии моей Тенью Ариманом.

— Я тоже, — не отстал от него рыжий и желтоглазый.

Сероглазый молчал дольше всех и изучал меня так, словно на мне был написан правильный ответ. Потом он поднял голову и посмотрел прямо в глаза моему отцу. Рискованный шаг в мире перевертышей — смотреть прямо в глаза сильнейшему самцу.

— Я тоже хочу попробовать. Только я не стану подтирать зад вашей маленькой испорченной принцессе! — с вызовом сказал он.

У меня от злости сжались кулачки, и я зарычала на этого наглеца. И пусть в мои пять лет это звучало почти комично! Я была в самой настоящей ярости!

— Моя дочь достаточно взрослая и самостоятельная, чтобы самой с этим справляться, — усмехнулся мой отец. — Но вам, молодой человек, следует научиться быть повежливей с дамами, если хотите остаться в этом доме.

Ноздри сероглазого дернулись, и он вспыхнул, но сумел погасить свой порыв.

— Я постараюсь, — кивнул он и опустил глаза.

— Ну, раз так, то я думаю, с новой жизнью вы должны получить и новые имена.

Сероглазый получил имя Римман.

Мальчишек поселили в комнате напротив моей. Ариман и Даниан — второй мальчик — с удовольствием общались со мной. Римман же все время держался отстраненно и холодно. На Аримана и Даниана он смотрел свысока и фыркал презрительно, когда они возились со мной.

Все изменилось в ту ночь, когда меня опять накрыло волной кошмаров. Я снова видела себя сидящей в заклинившем, перекошенном детском кресле в разбитом автомобиле, и плакала. И моя мамочка тихим голосом уговаривала меня успокоиться.

— Нас спасут, Ники, не плачь! Сейчас подоспеет помощь, и нас спасут, — мамин голос дрожал и прерывался.

Но шли минуты, машины проносились по трассе. Никто не останавливался и не подходил к нам. А голос мамы был все тише.

— Ники, детка, ты должна постараться выбраться… Ты у меня сильная… Постарайся, девочка моя… — каждый вдох давался маме все сложнее. — Мой телефон… он упал куда-то под сидение… Достань его… Ты должна позвонить папе…

Я, рыдая, стала выбираться из зажавших меня ремней. Перебравшись на переднее сидение, я стала шарить под сидением. Телефон нашёлся. Он был разбит. Я не знала, что мне делать дальше. Кричала, тормошила маму и умоляла сказать мне хоть что-то. Но мамочка не отвечала. Дрожа и всхлипывая, я свернулась клубочком на соседнем сидении и замерла. Я не знала, что мне делать во внешнем мире без мамы.