Саша Грей - Общество Жюльетты

Анна.

Я здесь для того, чтобы найти Анну.

Я должна найти Анну.

Эта мысль укрепляет мою решимость достичь цели, и я ускоряю шаг. Я настолько погрузилась в раздумья, что забыла, где нахожусь. Это помогает мне отогнать страх перед одиночеством и темнотой. Пусть вокруг ни души, но я слышу, что где-то рядом кипит жизнь. Так звуки природы наполняют воздух, когда вы идете через лес.

Но слышу я не звуки леса: до моего слуха доносится лишь невнятный шепот, вибрирующий ритм совокуплений, сдавленные всхлипы наслаждения. Смех, крики, рычание и стоны. Шлепки сталкивающихся тел. Я вглядываюсь в темноту, и мне кажется, будто я вижу в кустах движение. Сплетенные конечности, перегнувшиеся через ветви тела, торчащие из кустов ягодицы. Это похоже на райский сад до грехопадения Адама и Евы, когда-то секс и природа были чем-то единым, первобытным, плотским и неукротимым. Меня окружает искус.

Хотя мне кажется, что я двигаюсь к дому, я не уверена, куда именно ведет тропа, потому что иногда она поворачивает назад или начинает выписывать зигзаги. Вскоре я теряю ориентацию и перестаю понимать, куда иду – вперед или назад, вниз или вверх. И все же вижу перед собой изящную башню виллы. Она – как маяк, указывающий путь.

Я как будто перенеслась в первые кадры фильма «Гражданин Кейн», в знаменитые кадры с табличкой на сетчатой ограде «Вход воспрещен». Затем камера медленно перемещается вверх, и взгляду зрителя предстают новые ограды, новые ворота и балюстрады. Все более и более изысканные, прочные и монументальные, более безжалостные и враждебные. И, наконец, мы видим развалины Ксанаду – причуды Кейна, идиотского бзика, призванного демонстрировать его богатство: суровый замок в готическом стиле, который высится над окружающим пространством этаким гигантским надгробием.

Я думаю о заборах и воротах как о барьерах и защитных сооружениях собственного «я», которые я возвела в детстве и в отрочестве, чтобы укрыться от бурь окружающего мира. Я настолько погружена в собственную жизнь, что забыла о существовании этих незримых фортификаций, которые вместо того, чтобы дарить покой и безопасность, лишают меня возможности заглянуть в себя и понять, кто я такая. И теперь я понимаю, что не хочу дальше идти по жизни, отгородившись от нее. Не хочу закончить как Чарльз Фостер Кейн, который даже перед лицом смерти отрицает то, что привело его к финалу. Преследуемый призраками человек, запертый в населенном призраками доме, проклятый, приговоренный к тому, чтобы сгнить, превратиться в прах вместе со своим поместьем.

Поместье, по которому я сейчас иду, такое же заброшенное, как и поместье киношного Кейна. Но чем дальше, тем причудливее и эксцентричнее оно становится. Это развалины, призванные выглядеть как античные руины и тем самым сбить с толку будущих археологов. Я шагаю мимо зданий, построенных недалеко от тропы, и, кажется, что они возвышаются надо мной. Но стоит подойти к ним ближе, как сразу видно, что их размеры гораздо скромнее. Это лишь кривые фасады с лестничными пролетами, уходящими в никуда.

Прохожу мимо недостроенного амфитеатра, где есть места для зрителей, но нет сцены, мимо рядов колонн с ликами ангелов и демонов. Из-за крон деревьев и подлеска выглядывают огромные, все в трещинах, каменные статуи. Статуи гигантов, богов, богинь, нимф, мифических существ. Все до единой вовлечены в ту или иную форму соития или эксгибиционизма.

Гигантская черепаха, с исполинским фаллосом на спине. Сфинкс, сжимающий свои груди, из которых брызжут струи воды. Колосс в боевом снаряжении, сжимающий, словно меч, свой огромный напрягшийся фаллос, готовый яростно разить им врагов.

Наверное, это место построил какой-нибудь невероятно богатый финансист, как памятник своим гипертрофированным сексуальным фантазиям. Затем, как и Кейн, он – по причине то ли возраста, то ли неудовлетворенности или развращенности – стал импотентом и отдал свое творение на откуп матушке-природе. И та сделала каменных богов своим достоянием: покрыла нагие фигуры мхом, опутала вьющимися лианами, заглушила корнями или сорняками.

Каменные изваяния как будто наблюдают за мной. Мне слышно, как среди деревьев и кустарника кто-то занимается сексом, и я, ускорив шаг, иду по тропинке дальше. Сворачиваю за угол, огибаю рощицу и оказываюсь в небольшой аллее. Ветви деревьев, что растут по обеим ее сторонам, образуют над головой плотный полог. Аллея приводит меня к большому камню, торчащему из склона холма. В нем высечено изображение великана-людоеда, у него грубое круглое лицо с бородой и бусинками глаз. Рот открыт, наружу торчат кривые каменные зубы. Мне почему-то вспоминается грубо намалеванное изображение вагины с зубами на стене у входа в клуб «Фак-Фэктори». Это тоже вагина, только с зубами, глазами и лобковой растительностью.

Вокруг верхней губы высечена непонятная надпись, закрашенная красным, как татуировка.

AUD CISSIM P DITE

Рот широко открыт, как будто людоед вопит или смеется. Непонятно, что именно. Может быть, он кричит, потому что ему смешно. Он смотрит на меня и смеется надо мной, потому что узнал во мне постороннего человека, которому здесь не место. Какая-то часть моего «я» хочет забраться в этот открытый рот, спрятаться в нем, независимо от того, что там, в этой угольно-черной яме, лишь бы только не встречаться взглядом с каменным чудищем.

Тем более что тропинка упирается прямо в рот каменного чудовища. Здесь она заканчивается. Дальше дороги нет. Можно лишь повернуть обратно, но я не хочу возвращаться. Мне нужно найти Анну.

Я слышу музыку, звуки флейты и барабана. Они, похоже, исходят изо рта каменного людоеда. Разрываюсь между страхом и решительностью. Как жаль, что я одна, без Анны! Интересно, как бы поступила она? Но я уже знаю ответ. Она девушка смелая, ее ничем не испугать.

Она со смехом запрыгнула бы в пасть чудовищу, потому что для Анны любой новый опыт – это новое приключение, новый вызов, новая граница, которую необходимо пересечь.

Шепот в кустах обращен ко мне. Он приглашает:

– Войди.

И я вхожу.

Внутри темно, хоть глаз выколи. Почти сразу спотыкаюсь о камень и едва не падаю лицом вниз. Вытягиваю руки в стороны, нащупывая внутренние стены каменного монстра, трогаю его рот и глотку. Внутри так тесно, что я вынуждена согнуть руки в локтях. Зато могу стоять прямо, не опуская головы. Стены холодные и сырые.

Двигаюсь на ощупь, ступаю осторожно, пока мои глаза постепенно не привыкают к темноте. Вижу впереди тусклый свет. Нахожу длинную лестницу, высеченную в скале, нащупываю заржавленный чугунный поручень. Лестница ведет в систему пещер. С потолка, напоминая крышу палатки, протекшую во время сильного ливня, свисают длинные, причудливые сталактиты, красно-бурые у основания и желто-белые на кончиках. Они похожи на колючки гигантского морского ежа.