Саша Грей - Общество Жюльетты

Боже, что за кошмар! Такой жути я отродясь не видела. Мне хочется одного: бежать как можно дальше. Но я не могу. Я нахожусь во власти этого ковра копошащихся тел. Музыка грохочет в ушах, бьет по барабанным перепонкам. Сердце стучит так сильно, что, кажется, вот-вот выскочит из груди. При этой мысли меня охватывает паника, становится трудно дышать. Мне не хватает воздуха. Нечеловеческим усилием воли беру себя в руки. Заставляю себя сделать глубокий вдох, критически оценить происходящее и решить, что мне делать и куда идти.

Теперь мне кажется, будто, расступаясь предо мной, человеческая масса не просто уступает дорогу, а ведет вперед, и если мне хочется выбраться отсюда, то я не должна останавливаться.

Вскоре я уже на другом конце пещеры. Передо мной новый вход, точнее, выход. Понимаю, что меня специально к нему подвели. Каждый новый шаг дается мучительнее, чем предыдущий. Наконец я не выдерживаю и, перепрыгнув через последние сплетения рук и ног, выскакиваю на свободу.

Заскакиваю в узкий коридор и бегу со всех ног. Не оборачиваюсь до тех пор, пока за спиной не стихает музыка, и я слышу лишь эхо собственных шагов. Коридор сначала разветвляется на три прохода, затем раздваивается, а затем и вообще ведет назад. Я снова в самом его начале. Я как будто вернулась в чрево «Фак-Фэктори», в котором безнадежно заблудилась.

Миную зал за залом. Все они напоминают видео с сайта «СОДОМ». В каждом из них вижу девушку – связанную, запертую в клетку, посаженную на цепь согласно тому или иному сценарию. Девушек кольцом обступили зрители, совсем как в моем сне. Все они в карнавальных масках, все, как один, возбуждены, наэлектризованы зрелищем, которое представлено их вниманию.

Так же, как и в пещере, стены покрыты фресками. На этот раз это изображения интерьеров, похожих на театральные декорации, – с множеством окон и дверей, ведущих в соседние комнаты. Каждый такой зал я прохожу довольно медленно, чтобы убедиться, что Анны в нем нет, и иду дальше. Я иду через катакомбы и спустя некоторое время понимаю, что хожу кругами. Либо это действительно так, либо все наказания представляются мне одинаковыми.

Оказываюсь в комнате, которая кажется мне пустой. Мной овладевает любопытство, и я вхожу внутрь. Подобно другим комнатам, стены этой также покрыты фресками. Они изображают мебель. Единственный настоящий предмет убранства – небольшое возвышение, сделанное в виде ложа, и стоящая напротив него мраморная статуя.

– Почему ты опоздала? – спрашивает за моей спиной мужской голос.

Голос кажется мне знакомым. То есть я его узнаю. Оборачиваюсь и вижу мужчину в маске Арлекина, мужчину из моего сна, моего сексуального партнера по вечеринке в «Обществе Жюльетты». Меня волной окатывает чувство облегчения. Его губы растянуты в улыбке. На голове – черный капюшон плаща. Он ожидал меня, но я не могу понять почему.

– Я кое-кого ищу, – объясняю я и обвожу взглядом почти пустую комнату, хотя вряд ли могу что-то увидеть.

– Хорошо. Вот он я, – откликается незнакомец, желая снова привлечь внимание к себе.

– Не тебя, – отвечаю я. – Мою подругу. Анну.

– Я знаком с ней? – спрашивает он.

– Не знаю, – отвечаю я, глядя ему в глаза.

– Я должен ее знать? – уточняет он, и его губы снова растягиваются в улыбке.

Я не знаю, что произойдет дальше и к чему приведет наш разговор. Похоже, он знает больше, чем готов признать, и поэтому поддразнивает меня.

– Подойди, – говорит он и, сделав шаг мне навстречу, протягивает руку. – Я хочу тебе кое-что показать.

Он подзывает меня к мраморной статуе в углу комнаты. Я беру его за руку, такую до боли знакомую, подобно тому, как ребенок берет за руку отца и просовывает ладошку в его большую теплую ладонь, похожую на бейсбольную перчатку.

Сзади статуя похожа на мужчину с волосатыми ногами, который, встав на колени, наклонился вперед и вытянул перед собой руки. То ли молится, то ли мастурбирует. Но он отвернулся от всех, чтобы никто не видел, чем он занят.

Подойдя ближе, я вижу, что он занят ни тем и ни другим. Это статуя мужчины, в этом нет никаких сомнений, но статуя мужчины, пялящего козу. Впрочем, это не простой мужчина, а получеловек, полуживотное, с рогами, как у дьявола. Верхняя половина туловища – человеческая, нижняя – как у козла. Наверно, это все-таки козел, совокупляющийся с козой, и никакие человеческие, природные или божьи законы не нарушены и не извращены. И все же… он ее трахает, какие уж тут сомнения, потому что пенис человека-козла вставлен в нижнюю часть туловища козы. Если у козы есть вагина – забавно, но я действительно не знаю, есть ли у нее вагина, – то да, он вставлен в ее вагину.

У козы, пусть даже она женского пола, имеется борода. Коза лежит на спине, ее задние ноги задраны в воздух, и человек-козел трахает и одновременно тянет ее за бороду. Судя по всему, коза явно от этого не в восторге. По правде говоря, вид у нее испуганный. Или, может, я преувеличиваю. Но скажу вам вот что: эта сцена производит довольно жуткое впечатление, хотя сама статуя искусно выполнена, безвестный скульптор прекрасно справился с поставленной задачей.

– Знаешь, что это такое? – спрашивает незнакомец.

– Замысел понятен, – отвечаю я. – Остальное нет.

– Догадайся, – предлагает он.

– Порнография древних этрусков? – делаю я попытку.

– Почти угадала, – смеется незнакомец. – Ошиблась на пару столетий. Это древнеримская скульптура. Пан. Бог секса.

Я слушаю мужчину и терзаюсь догадками, но все равно никак не могу вспомнить, кто он.

– Тебе известно, откуда он здесь появился? – спрашивает он.

– Из особняка «Плейбоя»? – делаю я очередную попытку угадать.

Я просто прикалываюсь, потому что он строит из себя умника.

Имей я возможность разглядеть его лицо, то увидела бы, как он насупил брови.

– Геркуланум, – произносит он так, будто я обязана знать, что это такое. – Это в Италии, рядом с Помпеями. Находился на вилле тестя Юлия Цезаря, который когда-то был весьма могущественной и влиятельной фигурой. Как ты думаешь, что там происходило? На дела какого рода он должен был вдохновлять?

С этим словами он легонько шлепает Пана по заду.

– На частные вечеринки? – высказываю я предположение.

– Верно, – соглашается он.

Рада, что, наконец, угадала. Однако я ожидала, что незнакомец расскажет чуть больше. Но он снова со мной играет.

– Это, разумеется, не подлинник, а всего лишь отличная копия, но все воспроизведено очень точно, – говорит он и проводит указательным пальцем по напрягшемуся пенису Пана, как будто стирая пыль. – И он служит нужным целям.

– Это каким же? – интересуюсь я.

– Не надо жеманничать, – отвечает он.

– Я не жеманничаю, – говорю я.