Шахразада - Грехи царя Омара

«Думаю, я могу предсказать ее. Ты хочешь, чтобы я учил и твоего младшего внука?»

«Скорее, Георгий, чтобы ты учил, – Назир сделал особое ударение именно на последнем слове, – только его. Но учил по-настоящему. Чтобы ты открыл ему ровно столько, сколько, как тебе покажется, мальчик способен поглотить. Без капли гордости говорю тебе, в Валиде скрываются неведомые силы… Ему суждено великое знание. Ты насладишься общением с ним так же, как наслаждался я до этого дня. А старшие… Увы, они ленивы и нелюбопытны… Царевич Мансур, к тому же, еще и надменен. Им будет достаточно ничтожных крох знаний… Боюсь, что и этого станет для них много…»

«Я понял тебя, мой друг. Пожалуй, я не скажу сразу „нет“. Ибо океан знаний, который плещется у моих ног, уже и в самом деле ищет достойного ученика. Не скажу и „да“ – ибо без испытаний не смогу окунуть юного Валида в бездну премудрости. Пусть будет так… – на мгновение Георгий замолчал, – я согласен испытать твоего внука. И если он окажется достойным, я возьму его в ученики».

И далекий друг Назира тоже выделил последнее слово. Звездочету этого было довольно. И он с облегчением простился, надеясь втайне, что внук не только удивит, но и поразит далекого мудреца.

А тем временем этот самый внук, устав спорить со старшим братом, просто подошел к картам, разложенным на столе и начал лениво их перебирать.

– Аллах милосердный, Саид, – уже через минуту не выдержал он, – ну скажи мне на милость, почему здесь нет карт всех тех земель, что лежат вдоль караванных троп? Или ты надеешься воспользоваться караваном, как придворным возницей, который и сам прекрасно знает, куда тебе надо попасть?

– Глупый мальчик, – лениво процедил Саид, – я не просто надеюсь на знания предводителя каравана, я мечтаю, что нам карты вообще не понадобятся…

Валид усмехнулся, одним широким движением сбросил со стола половину свитков и жестким тоном, так не похожим на его обычную манеру, приказал:

– Старшину писцов сюда! Советника по дальним странам! И немедленно! Да пусть советник прихватит свежие карты. Свежие, братья, а не это старье…

Совсем иными глазами посмотрели на «малыша» царевич Мансур и Саид. Мансур даже поежился.

Да, именно из Валида вырос первый советник его двора. Именно этому человеку (Мансур даже в мыслях не решился назвать младшего братишку малышом) можно будет доверить особые тайны, которых немало в любом дворце… Именно он, а не Саид, старший, будет достоин уважения царя Мансура…

Пока царевич предавался этим мыслям о будущем, советник принес карты, а явившийся писец уже располагался за низеньким столиком у стены.

И младший брат, не пытаясь более спорить со старшими, начал заново планировать долгий поход. Писцу он диктовал список необходимых припасов, советника выспрашивал о новшествах, возникших в странах, через которые лежал путь каравана.

– Братец Мансур, – вполголоса проговорил Саид, – мне кажется, что малыш едет с нами.

– О нет, братец Саид, – ответил царевич, – это мы едем с ним. Я почему-то думаю, что теперь наше путешествие будет не таким долгим и утомительным…

– О да… И мы с тобой сможем подготовиться к нему не в пример лучше…

И старшие братья обменялись понимающими взглядами. Да, теперь, когда на плечи младшего легло бремя ответственности, они могли спокойно выбирать платья и притирания, готовясь к путешествию так, словно им предстояло на всем пути лишь искать очаровательных спутниц, не обремененных лишними запретами и согласных скрасить одиночество царских сыновей.

Увы, и в этом Назир оказался прав. Этим двоим действительно будет достаточно крох знаний, которыми с ними поделится учитель. Ибо чувственные удовольствия, за которыми царевич и сын наложницы гонялись наперегонки, всегда были для них куда важнее всего остального. Печально же будет царствование такого сластолюбца, если не поймет он, что царством управляют другие, а им самим движет лишь одна жажда – жажда новых наслаждений.

И вот прошло два дня, и наступил рассвет. Вереница верблюдов, снаряженных всем необходимым (и более чем ненужным, по мнению Валида), наконец вытянулась по тропе. Шаги кораблей пустыни были неторопливы, животные несли себя с таким невозмутимым достоинством, с каким не всякий царедворец решится ступить на роскошные полы дворца.

Царица не стала провожать караван, а царю Омару и в голову не пришло сказать несколько напутственных слов на прощание. Вот так, думая каждый о своем, и отправились в дальнее странствие три сына царя Омара, двое из которых имели и тайные цели.

Ибо царевичем двигало отнюдь не желание обрести знания, столь необходимые будущему правителю. Лишь одна мысль, одна жажда – найти и непременно уничтожить старшего сына царя, – гнала его вперед. Это чувство было так сильно, что Мансур без колебаний сменил роскошные покои и негу дворца на жесткое седло и потертую кошму.

В который раз он повторял про себя приметы, по каким можно будет узнать старшего брата. В который раз пытался представить, как выглядит то самое родимое пятно, что должно походить на шрам отца, полученный в давней схватке. Воображение рисовало Мансуру самые разные картины, одна другой уродливее и страшнее. И в конце концов царевич сдался. «Даже если я никогда не увижу старшего брата, никогда не найду его, я всегда могу поссорить Саида с любым, кто косо на меня посмотрит. Пусть братец сражается за меня до тех пор, пока не найдется ему достойный соперник. И тогда хотя бы одним из соперников станет меньше».

Самым же младшим из сыновей царя двигали совсем иные чувства. Почти перед самым отъездом Валид смог улучить минутку и побыть с дедом. Вот тогда Назир и рассказал ему о том, что Георгий согласился испытать юношу. Испытать и, если сочтет, что разум Валида готов, открыть перед ним сокровенные знания, что нашел Георгий в тайных библиотеках всех тех мест, где ему повезло побывать в этой жизни.

– Ах, мальчик, – говорил Назир, – я даже боюсь представить, как велики его сакральные, тайные познания! Мой разум уже не в силах постичь те законы, что движут человеком и силами в его теле… А Георгию, да хранит его Аллах сто раз по сто лет, ведомо об этом все. И я молю Аллаха милосердного и всемилостивого, чтобы ты, малыш, узнал все то, что знает мой далекий друг…

– Ах, мой добрый и мудрый дед! Поверь, я приложу все усилия, но выдержу испытание. Надеюсь, ты будешь гордиться мной так же, как гордилась бы матушка, если бы увидела это.

– Да будет так! – У Назира хватило лишь сил поцеловать внука. Слезы застилали ему глаза и могли превратиться в целый водопад, если бы звездочет сказал еще хоть слово.