А. Моллой - История Икс

— Прости, я правильно расслышала? Эгоизм?

Легкий ветерок на мгновение пропадает. Семья, что сидела за нами, ушла. Наступила тишина.

— Икс, — слышу я голос Марка. — Я спас тебя… для себя. Мне дурно от одной мысли, что с тобой может что-то случиться. Как ты уже поняла, именно ты понравилась мне с самого начала.

Теперь я просто обязана спросить.

— Но ты сказал, что Джессика…

— Я соврал, чтобы уберечь тебя от меня.

Его глаза потемнели — от злости или же от печали, а может, от чего другого.

— Не понимаю, Марк…

Он вздыхает и отворачивается, будто разговаривает сам с собой. Вглядывается в голубизну побережья Сорренто вдалеке.

— Александра, для тебя это опасно. Но я все равно неуклонно двигаюсь вперед… — Он медленно поворачивает голову и впивается в меня взглядом. — Ничего не могу с собой поделать. В тебе есть что-то особенное, не только красота, а что-то в самой тебе. Я увидел это, как только ты вошла в палаццо. Твоя смелость, бесстрашие. Острый ум. Меня непреодолимым образом потянуло к тебе. Как по закону гравитации. — Он на секунду замолкает, а потом говорит: — Как там было у Данте? В конце «Комедии». Про любовь, что «движет солнце и светила»? Ах да. «L’amor che move il sole e l’altre stelle».

На этом он замолкает. Я тоже не произношу ни слова. Да и что мне сказать? Что я чувствовала то же самое? Или похожее?

Чтобы подавить свои глупые слова, я отпиваю вина. «Москато роса». Непередаваемый вкус, насыщенный и одновременно утонченный. Сладость без сладости как таковой. Сейчас будто наступил самый важный момент в моей жизни.

— Мне тоже нравится Данте, — слегка дрожащим голосом произношу я. — Одна из причин, почему я приехала сюда. Хочу изучить итальянский, чтобы читать литературу в оригинале.

— Любимый отрывок? — В его глазах вспыхивают огоньки.

— В «Комедии»? — Я обдумываю ответ. — Наверное, отрывок из «Paradiso» [24] «Рай» (ит.) . . Когда души возносятся к Господу…

Не скрывая восхищенной улыбки, Марк заканчивает предложение за меня:

— Да! Как воспаряющие снежинки! Это и мой любимый отрывок.

Наши взгляды вновь встречаются. Марк произносит строфу на певучем итальянском:

— «In sù vid’ io così l’etera addorno, farsi e fioccar di vapor triunfanti…» [25] «Так здесь эфир себя в красу облек, Победные взвевая испаренья, Помедлившие с нами долгий срок…» Данте Алигьери. Божественная комедия. Рай. Песнь XXVII. Перевод М. Лозинского.

И вновь тишина. Марк делает глоток вина.

Затем ставит бокал на стол, его алые губы увлажнились от сладкого «Москато роса». Он пристально смотрит мне в глаза. Тянется рукой через стол и накрывает мою ладонь своей. Подается вперед чуть сильнее. От его прикосновения меня словно пронзает током, каждая клеточка тела жаждет раствориться в этом невероятном мужчине. Мир вокруг нас меркнет.

— Марк… — выдыхаю я.

Я связана по рукам и ногам. Другого выхода не остается. Не хочу больше тянуть. Наши губы совсем близко. Мир теряет смысл, Вселенная — ничто, есть лишь этот момент: наш столик на солнечной террасе, я, Марк Роскаррик, его прекрасное лицо и влажные сладкие губы, что вот-вот прильнут к моему жаждущему рту.

— Я не могу, — говорит он. — Не могу поцеловать тебя. Это слишком опасно. Для тебя. — Он мрачно вздыхает. — Ты мне очень нравишься, Икс. Не помню, чтобы я желал кого-то так сильно. — Длинная и гнетущая пауза. — Но это невозможно.

— До меня по-прежнему не доходит — почему?

— Мы не зашли далеко.

— Странно. Очень странно. Угощает тебя обедом, говорит, что чуть ли не обожает тебя, что ты самая красивая девушка со времен Елены Троянской, если не симпатичнее… а потом заявляет: «Видишь ли, я не могу из-за мрачной и ужасной тайны…» Затем провожает до дома — и все?!

— Он предложил мне свою машину и водителя, чтобы я изучала Неаполь… без приключений.

Подруга кивает.

— Джесс, почему он так поступил? — не унимаюсь я. — Почему?

— Дай подумать. А чтобы лучше думалось, мне нужна доза никотина.

Подруга прикуривает сигарету и выпускает сизый дым под хруст пиццы «Маргарита».

— А может, он и правда очень влиятельный camorrista? — выдает она. — И не хочет, чтобы его мерзопакостные секреты вспыли на поверхность? Выглядит он как довольно опасный тип. — Джесс фыркает со смеху. — Может, дело в другом. Может, у него просто герпес!

Не язвительные ли нотки появились в ее голосе? Она моя лучшая подруга, не хочу, чтобы она завидовала мне или расстраивалась. Пока что ее реакция была сдобрена здоровым чувством юмора, с присущим ей цинизмом и очаровательным сарказмом. За это я и люблю Джесс. Именно она привносит в мою жизнь стабильность. Иначе я рискую упустить нить событий.

— Но опять же, — задумчиво говорит подруга и выпускает дым кольцом, — может, это имеет отношение к его жене. Ее смерти.

Мы весь вечер обсуждаем Марка в маленькой пиццерии неподалеку от порта. Джессика поддерживает тему, за что я ей очень признательна. Но ведь именно она потащила меня в то кафе.

Мы сидим на улице, наслаждаясь знойным вечерним воздухом. В то же время я вижу, что происходит внутри пиццерии: там здоровяки с демоническими прическами накачиваются в баре крепкой граппой. Они залпом опрокидывают жидкость в горло, затем оборачиваются, словно в ожидании аплодисментов. У некоторых на руках шрамы — ожоги или порезы.

Джессике нравятся такие злачные места. Ей они кажутся очень душевными и настоящими. Иногда я с ней соглашаюсь, иногда нет. Прямо сейчас меня это мало волнует. Я еще не отошла от шока, а на горизонте маячит депрессия.

Марк Роскаррик испытывает те же чувства, что и я. Но он не может позволить себе быть со мной?

Он также предлагает мне машину с водителем. Джузеппе. Зачем делать это, если наши отношения не продвинутся дальше?

Смотрю на заваленный бумажными салфетками стол, а потом на Джессику:

— Джесс, я веду себя глупо, да? Думаешь, мне стоит забыть его?

В ответ подруга пристально смотрит на меня:

— Да.

Откровенно говоря, я разочарована. А еще я знаю, она права.

— Однако… — добавляет Джессика, смачно пожевывая сигарету. Ее слова вырываются в ночной воздух вместе с дымом. — Знаю, что ты этого не сделаешь.

— Что, прости?

— Не сможешь забыть, правда ведь, дорогая? Это уже зашло слишком далеко, так ведь?

В голосе Джесс звучит нехарактерная для нее нежность. На лице — понимание и мудрость. Иногда мне кажется, что она знает меня лучше, чем я саму себя.

— Что ты имеешь в виду?

— Да ладно тебе. Икс, ты влюбилась в него. Я тебя еще никогда такой не видела, мрачная и мечтательная… В духе Кэтрин и Хитклиффа [26] Кэтрин и Хитклифф — персонажи романа Эмили Бронте «Грозовой перевал». .

— Но…

— И это совсем не как с Занудой-Математиком, верно? Теперь все по-настоящему. Ты буквально проливаешь реки слез из-за какого-то обеда! Сама подумай. — Она пожимает мою руку. Мне вдруг вспоминается прикосновение Марка за обедом. — Послушай, ты же хотела приключений, хотела слегка рискнуть. Приехала в Италию в поисках чего-нибудь нового и потрясающего. Вот и оно. Разве нет? Может, он и разобьет тебе сердце, но ты с такой же легкостью можешь разбить его.