А. Моллой - История Икс

На кухне почти темно. Сюда через окно попадает лишь свет от уличных фонарей и серебристо-белой средиземноморской луны.

Теперь Марк стоит без рубашки. Лунный свет черно-белой фотографией ложится на мускулистую грудь, твердые, но тонкие на вид ребра, подтянутый живот. Грудь его оказалась шире, чем я ожидала, более рельефной. Он выше и сильнее меня, я испытываю легкий прилив страха вперемешку с животным желанием. Как же сильно я хочу его! Он бросает рубашку на пол и подходит ближе.

Мы целуемся снова, и еще раз. Встаю на цыпочки, чтобы дотянуться до мягких губ, один раз, другой. Они такие нежные, трепещущие, чувственные. Мой язык скользит внутрь и возвращается назад. Что я творю?

— Довольно, Икс. Теперь — кровать.

Марк подхватывает меня, как пушинку, будто жених, что должен перенести невесту через порог. Идет в спальню и кидает на кровать. Та жалобно скрипит, вот-вот развалится. Но, если честно, мне наплевать.

Марк Роскаррик длинной темной тенью нависает надо мной, его торс обнажен.

— Останься так, — просит он. — Именно так.

Я лежу на кровати, руки закинуты. Но я не могу остаться в таком положении — я слишком хочу его. Яростно сбрасываю босоножки. И тогда Марк хватает меня за тонкую щиколотку и целует внутреннюю сторону стопы, вызывая всплески желания во всем теле. Божественное ощущение! Я вся горю от страсти. Он отпускает мою ногу на одно невыносимо долгое мгновение, опьяняющее мгновение, и в полутьме смотрит на меня:

— Хочешь, чтобы на мне что-то было?

Мгновение перерастает в тишину. Хочу ли я? Хочу ли, чтобы он надел презерватив?

Ради всего святого, НЕТ! Пусть на нем ничего не будет. Хочу его голым, таким же, как я, и внутри меня. Всю свою жизнь, разумную, послушную, прилежную жизнь паиньки, я просила парней предохраняться — тех немногих, с кем спала. Но сейчас меня это не волнует, мне хочется быть легкомысленной. Я пью таблетки, этого достаточно, а теперь поторопимся!

— Возьми меня скорее.

Марк снова нависает надо мной. Как хищник. Как неземное существо, невероятно красивое по человеческим меркам. Горячо целует меня в шею, вдыхает запах моей кожи.

— Хочу видеть тебя голой…

Я замираю и смотрю на Марка. В нем бушует непонятная мне ярость.

— Хочу видеть тебя целиком…

Пару секунд он возится с пуговицами на платье, я приподнимаюсь на локтях, чтобы помочь ему. Он лишь смеется — а может, даже скалится — и срывает с меня легкую ткань, вот так просто, срывает с моего полуобнаженного тела. Затем отбрасывает в сторону оставшиеся от наряда клочки. Пытаясь возразить, заглядываю Марку в глаза:

— Но мое платье…

— Я куплю другое! — рычит он. — Чертову сотню платьев!

Он проворно расстегивает бюстгальтер и тоже отбрасывает его. Смотрит на мои белые груди с еле сдерживаемым желанием, а потом осыпает их поцелуями — прохладными и теплыми одновременно, сначала левую, затем правую. Его пальцы нежно и умело теребят соски. Марк играет с ними, покусывает. Они каменеют и с каждым прикосновением становятся все тверже.

Его желание дотронуться до самого сокровенного моего места становится непреодолимым. Я влажная, готовая принять его. Отчаянно жду. Бедра тянутся ему навстречу. Марк знает, чего я хочу. Его губы спускаются по моему бледному животу, ниже и ниже. Он целует мой пупок. Этот мужчина словно некая темная волна, что омывает мое тело и ласкает его, как песчаный берег.

Мои трусики скользят вниз по бедрам, обнаженные ступни трепещут при соприкосновении с тонким хлопком. И вот последний барьер пал, и сладкие губы Марка касаются самого низа моего живота, средоточия желания, моей промежности, клитора.

Влага между ног смешивается с влагой его губ, крепкие руки стискивают мои бедра. Он целует меня, пощипывает, и тут его язык выстреливает и… о да!.. попадает в самую точку. Марк со знанием дела находит клитор и своим мягким, но напряженным языком лижет меня, двигаясь ритмично и сладко, как мерцающий огонек. Его прикосновения нежные, словно перышко. Мое сердцебиение учащается, тело гудит от наслаждения, я вся дрожу от беспрерывных вспышек удовольствия, но Марк неумолимо ласкает мою промежность, слегка покусывая клитор. И тут мир взрывается, ослепляя меня розовым светом, а с губ непроизвольно слетают слова:

— Боже, Марк, о боже!

— Carissima [27] Милая (ит.) . .

Мгновение смотрю на его красивое лицо:

— Марк, прошу, НЕ ОСТАНАВЛИВАЙСЯ!

Кто говорит это? Я ли? Или некто во мне? Нет, это я, я! Язык Марка опять на клиторе, мучает его с жадностью и страстью, но еще и с нежностью. Он поворачивает голову и пробует на вкус мягкую трепещущую кожу на внутренней стороне бедра. В темноте комнаты слышен мой легкий стон. Смакуя удовольствие, я ерзаю из стороны в сторону и прерывисто дышу. Тело сотрясают сладостные судороги. Я совершенно беспомощна и желанна.

И Марк снова лижет меня там, между ног, где наслаждение схлестывается со страстью. Шепчу его имя и запускаю пальцы в черные кудрявые волосы — шелковистые, растрепанные и прекрасные. Я сильнее прижимаю лицо Марка к своей ненасытной промежности, предвкушая оргазм, он приближается. Я что, правда кончу?

О да, боже, да, сотни раз да! И вот оргазм настигает меня. Марк неумолимо лижет, ласкает мой пульсирующий клитор, и я наконец сдаюсь и срываюсь в пропасть. Я лечу в долины блаженства, откуда нет возврата.

Теперь я не просто дрожу, а бешено трясусь, мое тело будто охвачено спазмами, восхитительными и беспощадными. От нестерпимого удовольствия я закусываю кулак, сдерживая крик. Тело взрывается от наслаждения — глубокого и бесконечного, внутри вспыхивают алые фейерверки, внизу, между моих ног, и распространяются повсюду.

О Боже… Боже Всевышний, да, да, как же хорошо! Серебристые искры по-прежнему вспыхивают в моем теле, каскадом спускаются по ногам. А затем дрожь вновь охватывает меня, я беспомощна. Кожа трепещет, сердце все еще бешено стучит.

— Это было… это было… — Я едва могу выговорить слова.

Смотрю на смуглое красивое лицо Марка, его щетинистый подбородок по-прежнему между моих ног.

— Первый… о черт… черт возьми…

Марк, кажется, улыбается, а еще я слышу его бормотание. Он нежно целует мой живот и сильнее раздвигает ноги.

— Sei un cervo — un cervo bianco [28] Ты олень — белый олень (ит.). . — Он расстегивает джинсы. — Александра…

Я беспомощно растянулась на кровати, хихикая от восторга. Влажная, обезумевшая от желания. Пускай делает со мной все что хочет. Пускай хоть изнасилует, разорвет на части, опустошит. Лишь бы был внутри меня.

И он это знает.

— Алекс…

— Да?

— Ты уверена? Точно, cara mia? [29] Моя дорогая (ит.) .

— Уверена, Марк. Я вся твоя, целиком.

Да, я и вправду уверена, я так сильно желаю его!