Роузи Кукла - Уроки английского

Всю ночь я практически не спала. Мне снилось, что мать родила мальчика и что я с этим мальчиком начала, как с настоящим мужчиной обращаться. Особенно мне нравилось с его петушком обращаться, играть. И во сне он вдруг стал таким большим, что я все никак не могла от него оторваться. А потом меня с этим мальчиком и его большим петушком застала Катька и стала стыдить, говорить, что, мол, я ее, на какой-то петушок променяла. Я стала оправдываться, и так в этих оправданиях то просыпалась, то опять засыпала и все снова во сне повторялось. Тот же, но уже какой-то особенный, просто живой его пенис, который почему-то сам мне влезал глубоко в рот, и я задыхалась от того, что он все старался пролезть мне в самое горло. Я стала задыхаться. Проснулась, еще подумала, что вот, ни за что его в себя не пущу. Никогда, так я решила. Никаких их членов брать никогда не буду. Сон ведь не случайный, это как предзнаменование. Видимо не случайно мне этот сон снится. Не мое это. Стала рассуждать. Что же мое, а что нет. Так за рассуждениями и дикими, нелепыми сновидениями я, наконец, и затихла. Заснула под самое утро и только от того, что вспомнила, что вот, после этой ночи у меня наступит завтра. То самое завтра, о котором мне говорила при расставании Катюша.

Я ели его этого завтра дождалась. Утром мама меня будит, а я никакая. Она мне говорит, что я ей не нравлюсь. Спрашивает. Не заболела ли я? А я и впрямь, заболела! От Катьки заразилась! Думаю, что умру, если ее не увижу. А мама на меня глянула и говорит мне.

– Что-то ты мне не нравишься, дочка. Посиди денек дома. Я в школу сообщу. Кушай и отдыхай. Поспи. Пока.

Она ушла. А я к окну. Прижалась лбом к стеклу и жду ее. Жду мою Катеньку. Минут через десять, вижу, как она вышла во двор и направилась к арке, на выход. Я смотрю и умоляю ее. Ну, оглянись! Ну, посмотри же! Вот я!

Никогда не забуду! Она головку подняла и как глянула в окно мое. У меня сердце выпрыгнула, когда я увидела, что она ко мне в подъезд зашла.

Я ее, как была, в одной ночной сорочке дверь распахнула и в комнату затащила. Затянула и как она была, прямо в курточке, в кроссовках, так прямо вместе с ней в постель свою завалила. Сама на себя ее затянула и руками лицо ее ухватила и целую.

– Катенька! Катька! Я люблю тебя! Катенька, милая!

Лежим с ней. Прижались. Уже час времени. А я все никак не могу от нее оторваться, отпустить. Облокотилась, легла на бок и глажу ее лицо, волосы. Наклоняюсь, слегка целую лоб, глазки, носик, щечки. Она лежит, голая, руки закинула за голову, смотрит на меня, своими чудесными, бездонными глазами с мохнатыми, пушистыми, как у куколки ресницами.

– Ты, любишь меня? – Спрашиваю ее уже в сотый раз.

И замирая, жду. Жду ее кивка головой, шепота, сквозь ее чуть суховатые, полные губы. А потом, прижимаюсь, трамбуюсь в ее тело, прижимаюсь, ощущая ее тепло, мягкие и упругие ткани, контуры тела, косточки. И все никак не могу надышаться ее запахами, ее неповторимым ароматом. И пока ползу по ней, перебираю руками уголки и изгибы моей любимой, ко мне опять приходит эта волна и начинает колебать, выгибать, корежить во мне что-то.

– Я хочу опять. – Шепчу ей бесстыдно, уткнувшись неподалеку от ее таинственного и волнительного местечка, говорю ей почти в самый животик.

А сама уже тянусь губами, прижимаюсь к ее теплому, мягкому и волосатому валику, и лицо мое само скользит, тянется туда, к ее запахам, к ее горячему и волнительному местечку. Я изгибаюсь и погружаюсь лицом к ней между ножек, которые сомкнуты и которые пока не пускают меня. Мое обоняние утраивается, удесятеряется, и я чувствую ее запах. Не с чем несравнимый запах ее, моей любимой. Все! Мой мозг отравляется ей, ее прекрасным нектаром, уже в который раз, и руки, тело начинают действовать автоматически.

Я, задыхаясь, путаясь, влажным и настойчивым языком в ее редких и жестких волосиках, погружаюсь, ищу, вылизываю и нахожу волшебную, горячую, твердеющую под моими настойчивыми касаниями и поглаживаниями языка эту, волшебную и такую желанную жилку. Теперь я верчусь, поворачиваюсь, перекладываюсь, и все время тянусь, ласкаю ее, перекатываю пальцами уже заметно обозначенную бусинку.

Но вот я ощутила ее горячие, нежные руки, которые поглаживают, сладко потягивают кожу моего тела. Следом ее теплые, нежные пальцы, которые проникают, достают, касаются моих сокровенных местечек, которые тут же сжимаются, но ждут и желают их прикосновений и проникновений внутрь. Вот я почувствовала ее пальчики, которые погружаются осторожно, но и настойчиво, тянут, растягивают что-то такое от чего у меня сразу, же начинает, сбиваться дыхание и я жду, жду ее проникновения дальше, вглубь, в недра своего тела.

Я замираю и дышу в нее, прямо туда, где меня ожидает такое наслаждение.

Меняю позу. Я уже стою над ней, согнувшись на коленях, а телом прижимаюсь к ее животик. И как только я так переступаю над ней, то тут же получаю от нее долгий и такой поцелуй прямо туда, что от ощущений этих сразу же начинаю учащенно дышать и двигаю бедрами, стараясь так приноровиться, что бы она смогла доставать меня там своим ртом, язычком. Мощусь, приседаю, выгибаюсь, как кошка в истоме и вот, опять. Раз, раз и еще, еще. Ее губы, горячий и влажный язычок настойчиво и упруго цепляет какие-то складочки, губки и еще что-то в моей, только что раскрытой впервые для кого то, маленькой и беззащитной писачке. Я изгибаюсь, стараясь, уклонится от этих нестерпимых, обжигающих, ощущений и тут же опять, двигаю бедрами к ней навстречу, ищу ими снова ее касаний, лизаний, посасываний.

– Господи! Отчего так! Ой, как же мне хорошо, как приятно. – Шепчу я в волшебном полузабытьи.

И потом я вся выворачиваюсь, выгибаюсь, томлюсь, изнываю. Что это? Где оно? Почему меня так все выкручивает и тянет, тянет тревожно, настойчиво изнутри. Что оно хочет, это мое? Там! Чего оно ждет? Почему я хочу и не взрываюсь? Я хочу и не могу. Почему? Когда? А она все во мне, все ведет и тащит меня куда-то. Но, хорошо! Хорошо, ощущения одуревающие, приятные. О Боже! И я опять ей.

– Прошу тебя! Еще, еще!

Когда мать звонит я все еще с ней. С трудом заставляю себя подняться и подойти к телефону. Говорю тихо, так как не хочу ее тревожить. Она хоть и не спит и ждет меня, но пусть еще отдыхает. Мать что-то меня пытается расспросить, а я ей однообразно и глухо, как будто бы я и в самом деле такая больная. Наконец она говорит, что бы я лежала, она все купит и приедет через час. Будет меня кормить и лечить. Все! Наше с милой Катюшкой время начинает уходить. Нам пора прощаться.

Я расстаюсь, с ней и для меня как будто бы обрушивается, все вокруг. И хотя я знаю и понимаю, что нам нельзя и лишней минутки оставаться вместе, я все равно хочу ее и уже в дверях целую так, будто вкладываю в нее все свою любовь.