Роузи Кукла - Уроки английского

– Все! Иди! – Все что могу выдавить из себя.

– Я, лю! А ты? – Ее лицо все еще различимо в сумраке подъезда.

– Я лю! Тебя. Все, не рви душу, иди. Пока!

– Пока. – И медленно, сначала оглядываясь, а потом все уверенней спускается.

Я все никак не могу закрыть за ней дверь, и только когда ее шаги обрываются, я перебегаю на кухню и опять прилипаю к окну и смотрю, как она идет, не огладываясь, к себе домой.

Все. Сейчас она уйдет. Оглянется или нет? Оглянулась и как бы невзначай голову нагнула и кивнула. Любимая! Моя прелесть!

Звонок и я подлетаю, открываю дверь. Это она. Но ее не узнать! Такая нарядная и красивая. И я не удержалась и тут же ей комплемент.

– А Вы не только красивая, но и нарядная! Стильная. Проходите, пожалуйста.

И провожаю ее за собой в комнату. Только присели, как слышу звонок.

– Мама? Ну, да, занимаемся, сели. Угощу. Пока. Когда, когда? Что? Ну, хорошо, подождем. Ну, пока!

Отхожу от телефона и не понимаю, это что же такое? Она решила посетить и как говорится, на личном примере и еще сказала ее чаем напоить. С чего бы все это?

А училка эта, как девочка, кстати, ее Шурой зовут, сидит вот рядом и немного расслабилась, потому, даже ножку закинула за ногу. Я ей что-то бормочу на английском, и пока она рассеянно слушает, озирая комнату, я успеваю рассмотреть ее стройную и такую привлекательную ножку. Платье слегка задралось, и я вижу под ним продолжение ее аккуратной ножки, элегантно обтянутую капроновым чулками темно-телесного цвета. Очень даже изящную, по-моему. Пока она осматривается, я ее хорошенечко рассматриваю.

Она и впрямь молода и очень хороша собой. Интересно, а ту, что она любила, та, что же, еще красивее ее? И опять я ее рассматриваю, пока она так же рассеянно осматривает комнату, а я ей читаю по учебнику какой-то текст, топик, то успеваю рассмотреть ее лицо. О, это такое нежное и такое притягивающее. Что просто жуть! Особенно, ее глаза, темно коричневые и губки такие чувствительные, нежные и чуть припухлые, как у маленькой девочки.

– Наталья! – Это она ко мне. – О чем ты все время думаешь? Отвлекаешься. Смотри, как надо произносить, а ты? – Смешно копирует. И дальше уже она сама.

Мать удивительно быстро пришла. И сразу же на кухню и давай хлопотать. Мне все интересно. Но я замечаю, как сразу, же с приходом, вспыхнуло ее лицо и как, выдавая себя, мать, запуталась от волнения пальцами в складках своей верхней одежды и при этом она так близко подошла к нам, что я, невольно подняла глаза. Она надушилась так резко. Но, то были ее любимые французские, что ей еще когда-то отец подарил. Вот тебе и уроки английского? А потом вместе пили чай. И мать все обнажала перед ней свои ноги. Я-то знала об этом приеме ее, я это видела не раз в нашем доме. Но, то было для ее мужчин, кобельков, как она говорила по пьянке, а теперь вот все для нее. Это же надо?

И вот началась ее эта игра. Неуловимо так, но я отмечаю, что вот она, подбородок вскинула, и волосы свои гладит рукой, пока говорит с ней. А вот, теперь и ножкой раскачивает туфлю, а потом нагибается и ладонью ножку свою поглаживает, которую специально, перед ее приходом облачила в черные чулки. И так каждый раз, что-то в ней происходит все новенькое. А она на нее ноль внимание! Мне обидно стало за мамочку мою. И тогда я делаю так, что они остаются вдвоем, а я исчезаю.

Говорю, что мне надо на полчаса к девочке одной срочно зайти. А сама, осторожно вернулась, на цыпочках и просто крадусь. Подошла к двери, но не слышу ничего. Тишина!

Только решила дверь открыть, как она сама, раз и раскрывается и прямо на меня, из комнаты стремительно вылетает наша учительница. Красная вся и немного растрепанная. Глянула на меня, каким-то полу умным, встревоженным взглядом и, не говоря мне ничего, к двери, почти бегом. Дверь толкнула и вылетела, из квартиры, громко хлопнув. А я сама, не знаю как, прыг и скрываюсь от матери за открытой из комнаты дверью.

– Шурочка, Сашенька! – Зовет ее мать. – Ну, прости! Ведь я не хотела! Не уходи!

А Шура уже хлопнула дверью и слышу, как застучала каблучками по лестнице, а потом тишина. Слышу, как мать, почти бегом на кухню проскочила мимо меня и возится, гремит, открывая окно. Ну, все, мне пора и я появляюсь, когда мать решается окрикнуть ее.

– А в чем, собственно дело? Что произошло? Меня Александра Ивановна чуть с ног не сбила!

Мать, отвечает, взволнованно и виновато пряча встревоженные глаза.

– Да ты знаешь, а у нее что-то такое случилось дома, и ей позвонили.

Какого такого дома? Ведь у нее не только телефона, но и собственной квартиры еще не было. Она жила в пригородном, дачном поселке и об этом мне сама рассказывала. Вот, как мать врать умела! А, я-то думала, что я такая одна, вруша расту. Оказывается, я вся в мамочку свою пошла!

На другой день мать мне звонит с работы и говорит, что бы я разыскала нашу англичанку, так как она на работу свою не пришла, и ее уроки пришлось кому-то подменить и они все в догадках, может, что с ней случилось? И потом спросила, знаю ли я где ее искать? Я вспомнила, как она рассказывала, если что, как найти ее и где, а потом, я, ведь хотела с ней пообщаться наедине и без матери. Но одной идти в поселок, по дачам я не решилась и, дождавшись Катьку, пошла вместе с ней. Мать сказала, что бы я еще с собой пакет с лекарствами забрала, может ей что-то потребуется. Так и шли мы с Катькой, весело болтали, а я все пакетом с лекарствами размахивала. Потому не заметила, как пакет зацепился за куст, а я его дернула, и все упаковки каких-то там лекарств вылетели на траву. Засмеялась и стала их собирать, а Катька помогала. Потом говорит мне.

– Что это?

Смотрю, да это упаковка презервативов.

– Это такие лекарства ей, твоей училке? Это, что? Мать ей передала?

Мне неудобно, я ведь и не знала, что она вместе с лекарствами хранит презервативы для этих, своих мужиков.

– Нет. Это мать забыла, наверное. Покупала лекарства и их купила, а потом вместе сложила, в один пакет. А что? Это преступление, по-твоему, если женщина бережется, и презервативы своим мужчинам покупает?

– Да, нет. Просто странно все. Мать твоя тебе ничего, а им даже презервативы покупает.

– А ты, что хотела, что бы она и мне их покупала? Она же не знает еще, что мне они не нужны вовсе, что мне до них нет никакого дела.

– Почему это? Что ты хочешь этим сказать, что ты вообще с ними и никогда не будешь даже дело иметь? Что? И трахаться даже с ними не будешь?

– Нет! Я так решила. Мне даже подумать об этом и то неприятно, а так, чтобы в меня какой-то член влез. Брр. Только не это!

– А я так не думаю.

– Ну вот! Кто бы говорил, сама мне все время говорила, а ну их на хер, этих мужиков. Что, получается, ты все врала мне? Так, где же, правда?