Джеки Бонати - Айриш-бой для сицилийца. Часть 2

Тюрьма Синг-Синг повидала всякое. Самая строгая тюрьма штата Нью-Йорк, в которой находили свое прибежище, долгое и не очень, убийцы, преступники и мафиози всех мастей. В ее камерах и дворе иногда конец приходил быстрее, чем на Старом Спарки – так сидельцы прозвали местный электрический стул.

Способов не сойти с ума было не так много – в основном это было чтение книг из скудной тюремной библиотеки и тягание железа во дворе для прогулок. У Энди выбора особенно не было, тем более что все пять лет своего срока он мотал в одиночке, как и ел, гулял и тренировался. Все это время в его голове роились мысли, бурлили эмоции, и он проходил через все стадии принятия неизбежного.

Том не мог его предать.

Как этот ублюдок мог так поступить? Он голыми руками удавит его, как только представится шанс.

Возможно, у него были причины это сделать? Его подкупили, ему угрожали?

Или просто Том никогда его не любил, и просто использовал.

А возможно, все вышеперечисленное.

На это у Энди ушло долгих пять лет. Он не верил, злился, бил кулаками стены и видел сны о жестокой расправе над Томом. Думал, анализировал, пытался сложить всю картинку воедино, гадая, где он прокололся. Но так ни к чему и не пришел. Думал о том, что возможно стоит покончить с собой, чтобы перестать терзаться вопросами, но потом понял, что и на том свете покоя не найдет. Все, чего он хотел – выйти из тюрьмы и посмотреть в глаза своему бывшему любовнику и просто спросить: «Почему?».

– Рапаче, лицом к стене, руки на затылок! – голос надсмотрщика за дверью вырвал Энди из размышлений, он поднялся с койки и послушно встал к стене. Сегодня была смена Боба, они, можно сказать, дружили и проблем друг другу не создавали.

– День добрый, Боб, – поздоровался Энди, когда тот вошел и сковал его руки за спиной. – Рановато для прогулки, нет? – спросил он, прикидывая, который час.

– К тебе посетитель, так что подышишь воздухом вне очереди, – сказал Боб, хлопнув его по плечу и выводя из камеры, а потом и из блока Д.

Идти до главного корпуса было недалеко, помимо Боба его конвоировали еще двое – Тони Спичка и Брюс Каллаген, тоже надсмотрщики из его блока. Тони Спичка был итальянцем, и Энди мог поклясться, у того тоже были связи с Семьей, но тот упорно дистанцировался от Энди, как будто тот был для него национальным позором. Каллаген был самым возрастным и все время жаловался, что эта работа его убьет. Но на пенсию собирался последние года три, а то и больше.

Пройдя через все КПП, они вошли в комнату для свиданий с адвокатами, и Энди немного удивился, ведь по его делу даже апелляция была бесповоротно отклонена. Неужели у его адвоката что-то нашлось? Или тот нашел Тома? От этой мысли у Энди даже сердце забилось чуть быстрее, и он ждал, ждал и ждал, прикованный к петле на столешнице.

Отчаянно хотелось курить, но это желание моментально исчезло, когда в комнату зашел лейтенант Моррис. Точнее, судя по всему, тот дослужился до комиссара.

– Моррис, – коротко кивнул ему Адриано.

– Мистер Рапаче, – Моррис тоже ограничился кивком. – Хорошо выглядите, – отметил он светским тоном, словно они собрались для дружеского чаепития.

Но сохранение формы действительно было чем-то, скорее, необычным, как правило, попав в Синг-Синг, заключённые быстро теряли здоровье – физическое и психическое.

Спорт был единственным способом сохранить и то, и другое, и цеплялись за него те, кому было, ради чего жить и выйти на свободу.

Моррис отлично знал, какой бальзам, а быть может, яд подпитывает стремление Адриано освободиться.

– У меня для вас новость, – он выложил на стол папку с документами. К корке в верхнем правом углу была прикреплена фотография Рапаче в двух ракурсах, на ней он был с коротко остриженными волосами. Сейчас они снова отросли.

– Вы мне льстите, Моррис, – Энди усмехнулся, оглядывая то, как скорее изменился лейтенант, став комиссаром. Одежда с иголочки, даже властность появилась. Что же, стоило признать, новая должность ему шла. – Новость? Хорошая или плохая? – прищурился Энди, коротко взглянув на папку. – Или это что-то настолько важное, что вы пришли сообщить мне лично?

– Хорошая, только если вы не сроднились с этим местом, – усмехнулся Моррис.

Адриано за пять лет тоже сильно изменился, прежняя смешливость, кажется, навсегда исчезла из глаз, а губы, которые прежде чаще всего растягивала, если не улыбка, то усмешка, теперь либо были плотно сжаты, либо их кривил сарказм.

Решив не устраивать театральных пауз, Моррис открыл папку.

– По полученной моими агентами оперативной информации стало известно, что вы и мистер Мазари были обвинены ошибочно. Вас полностью амнистируют, – он придвинул Энди листок бумаги, на котором от руки было написано: "Завтра вас освободят. Встретимся в 8 часов вечера в кафе "Ласточка" у парка Бруклин-бридж.

Энди был уверен, что готов абсолютно к любому повороту событий. Но эта новость ударила его с той же силой, с какой бы, наверное, мог ударить Форд на полной скорости. Он смотрел на Морриса, читая в его глазах понимание, но там не было обмана или подвоха. Моррис был до отвратительного честен.

– А мистер Мазари когда будет освобожден? – спросил он, отчего-то вновь подумав о вендетте, которую успели объявить Тому, насколько он знал. Но все эти годы у него не было даже минимального контакта с боссом, и теперь он был растерян.

– Тоже завтра, но, поскольку его направили отбывать наказание в Тюрьму Западной Вирджинии, ему понадобится побольше времени, чтобы добраться до Нью-Йорка, – Моррис по глазам Энди прочитал, о чем тот подумал, и ему самому было очень важно в первую очередь прояснить ситуацию для Рапаче. Если кто и способен донести все до Мазари, то только он.

Слова вливались в голову сплошным потоком, похожим на гул, но смысл Энди все же улавливал. У него было много вопросов, но он не знал, как их вычленить и задать. А Моррис церемониться не собирался. Взяв папку, он направился к двери.

– Мои поздравления, Рапаче, – сказал он, а взглядом добавил, что все остальное – уже завтра.

Энди остался один, а потом в комнату зашел старина Боб, отстегнул его и, насвистывая, отконвоировал обратно в камеру. Там он остался наедине со своими мыслями, словно здесь и не здесь одновременно.

По суду ему дали почти двадцать лет без права на досрочное освобождение. Насколько он знал, Мазари дали и того больше. И как так получилось, что сейчас выяснилось, что посадили их по ошибке? Мадонна, если это было результатом усилий их адвоката, он заслуживал всех земных благ на свете.

И все равно всю ночь Энди не мог уснуть, ворочался, и, наверное, подспудно боялся, что его убьют, не дав выйти на свободу, потому что от вендетты он ни за что не откажется. Но утро пришло, и все было как обычно, а заступивший на смену надзиратель их блока даже подошел поболтать к решетке камеры.