Наталья Белоненко - Он, она, они, или Отголоски

К холодильнику.

Вынимает оттуда недавно учтиво предложенный творожок. Что-то ещё из шкафов. Ловко подхватывает небольшую сковороду… Включает плиту.

И начинает сосредоточенно взбалтывать что-то в миске вилкой.

Ааа! Эти яйца? – испаряется мыслями он.

Минута за минутой он молча прижухло наблюдает, как сначала сковорода, это иноплаетное невесть-что, к чему он никогда не приближался, а потом тарелка рядом наполняется

сырниками. Вчера он ностальгически рассказывал про мамины такие домашние.

И тут он вдруг смекает,

что это – и есть ответ.

Эхх, знал бы он, что в следующие полчаса его постигнет немыслимое разочарование – разрушится одна из его самых сладких иллюзий… Лишь теперь настала пора сконфуженно обнаружить, что такое на самом деле означает – это интригующее и будоражащее из её уст слово…

«ВЕНЧИК»… Узнать…узреть…

чтоб потушить всё свои самые смелые ассоциации. Это её «мне срочно нужен венчик!» Ммм! Такооое слово… И такая вот разгадка! Ну надо же. Незадача…

Налопавшись неожиданного завтрака, он собирался отвезти Сашу домой. Как обещал её отцу.

Да и другие поводы нашлись сгонять тем же маршрутом. Они дружно прикидывали, как сказать новость родителям.

– Только можно, на этот раз я? А то пока ты предложишь… моих удар хватит.

Он уже и сам понял, что он – мастер «предложений»…

– Он их и так хватит. – не сомневался он лайтово. – Если вчера ещё не хватил.

– Да уж… Ты сегодня закрепить решил? Эффект… – качала головой Саша. Пришпиливая его глазками к стенке.

Она заметно оттаяла. Смеялась, корила, шалила, и даже кокетничала. Новенькая такая! Нисколько при этом всём не отходя от своего неповторимого «стиля». Высшее общество, да и только. Будто всегда в коктейльной шляпке и перчатках.

Потом совершенно срубила его своей обязательной утренней разминкой. Ну то есть – одно дело увидеть ЭТТТООО – на видео, в качестве шоу… И совсем другое – живьем. По-обычному…

– А меня на шпагат посадишь?

– А ты потом с него встаешь? – щебетали они, нарезая комнаты причудливой геометрией непроявленных следов.

– Только не проси меня так ноги закидывать…

– Не попрошу. Люстру жалко. – окидывала она взглядом его рост.

– Нет бы бубенчики пожалеть…

– Они у тебя бронированные. – начинала потихоньку схватывать она.

Собирались задорно. То поочередно метались по квартире в поисках то-там-то-тут забытых вещей, то вспоминали кому еще забыли срочно позвонить. Он проверял собранную в дорогу сумку. Она – уже и сама умудрилась растерять что-то здесь, типа ключей и заколочек. Попутно он вдруг замечал, что она уже неплохо освоилась. Даже сделал ей комплимент,

на что получил предельно логичный и земной ответ: поездил бы ты с мое по соревнованиям и гостиницам! Он улыбнулся, отметив про себя, что это – многообещающее качество. Для подруги артиста.

И вновь вспомнил, как тяжело перемены давались его такой домашней Жене. И сколько раз они на этом споткнулись, когда потребовалась мобильность – географическая, и в мышлении, когда его сто-пятьсот-какая-то по счету, почти детская песенка – вдруг «завирусилась», и вывезла его в топ… позвав за собой в новые масштабы и к новым горизонтам. И понеслась эта такая долгожданная лавина грандиозных жизненных перемен.

Да уж, а когда-то её постоянство, привязанность к их родному месту – тоже казалось ему качеством теплым и надежным и оттого всецело положительным. Попробовав стряхнуть с себя неуместные и неудобные воспоминания, куда залетал периодически поневоле, он вдруг отметил, что тогда и сам-то был таким же. Преданным месту рождения.

А теперь, вот: на чУмаданах. Живет. И ему это нравится.

– Только… ты должна знать про меня кое-что… – предостерег он.

– Перекрестилась… – не дрогнув, сообщила о своей готовности она. Совсем не испуганно. – записываю…

– Я совершенно не умею обращаться с деньгами. Так что…

– …моя задача…?

– …припрятать их от меня подальше. Пока не раздал и не растранжирил. – он вновь глянул на руку, на которой красовались дорогущие неоново-яркие желтые часы, стоившие теперь его некогда чуть ли не полугодового заработка. Наверное, она уже заметила, как утром он раздарил почти весь вчерашний гонорар родственникам и друзьям.

Но пока ничего не сказала. Просто кивнула в ответ.

Потом заставили себя одеваться в путь. Хотя расходиться «по углам» явно не спешили с обеих сторон… Артём вытащил из шкафа штук 6 футболок. И принялся примерять их на зеркало.

Нет! Не #потомушто! Эффект снятой майки, которым он уже вполне смело и умело пользовался в карьере «ради дела» и «во Имя Высоких целей»,

«по личному делу» – был опробован и закреплен вчера. Когда он спать ложился. И он вполне доволен был произведенным эффектом. И успеет ещё закрепить.

Теперь бы произвести нормальное впечатление в одетом виде…

Так что принты мультяшек – не катят. Цветные радужные граффити – пожалуй, тоже. Суровые черные заумные майки со строгой графикой – нннда… но нет. Может, салатовая? Забавно: вчера в подобных сборах он особо не заморачивался.

Ну ладно, заморачивался. Теперь положение обязывает. Заморачиваться – всегда. Даже когда изо всех сил делаешь вид, что это не так. А отражение – спрашиваешь периодически: «норм?».

Много оценок – подстерегают. Много глаз смотрят. Нет, никаких жалоб, просто легкое напоминание.

Но если по жизни, теперь накрепко переплетенной с «пышной» карьерой, он выбрал «кричащий» и фривольный внешний вид, к какому неминуемо обязывала публичность, то сейчас…

Он обернулся, и встретился с карикатурной гримаской новой соседки, постукивающей взглядом по часам. Мило, но…

– Что?!!! Тебе проще, я посмотрю, когда у тебя тут появится выбор! В шкафу!

Она уже была в своем вчерашнем вязаном голубом свитерке, брючках обманчиво-классических, хотя типа лосинах, и даже в шарфе. Уже.

А он… Ну да, он – пока одевался, и снова множил вещи на кровати. Уже без надежды, что это уберется… сегодня.

И да, теперь это её уже касается… Остается это признать.

– Еще немного, и ты начнешь опаздывать, не я!

Кажется, она как всегда права. И кажется, это уже начинает сладко подбешивать.

– Хочешь, чтоб я провалился на смотринах у тещи? – уличил он. И сам одновременно испугался своих формулировок, и кайфонул от этой… свободы. Играть с такими словами, нырять на эту глубину.

Он сам не знал, в какой момент к нему пришло и укоренилось вот это «Все, забираю. Её. Себе»… В какой момент она «продала» ему себя, говоря современным языком не цифр, а «гуманитарного маркетинга».