Анюта Соколова - Путь. Книга третья

– Доча…

– Мы не нарочно…

– Мы больше не будем…

Стэн не выдержал – расхохотался:

– Будут, Мэль! Не верь! Ещё как будут!

Король Саора обиженно взглянул на него:

– Сын Аржэна, у тебя полчаса на завтрак. После чего я…

– Джэд, – тихонько прервал его Дэрэк, – ты обещал…

Синеглазый вновь повернулся к нему – и они будто забыли обо всём. Руки принца скользнули вниз, сомкнулись на талии короля и повлекли к себе…

– Бежим! – шепнул жене Стэн.

– Я, наверно, у Эли позавтракаю, – поддержал его Дани, наблюдая, как нежность стремительно перерастает в страсть.

Мэль осталась верна себе. Шагнув к этой увлечённой друг другом паре, она демонстративно громко и внятно повторила фразу, переданную ей Дани.

Джэд с Дэрэком переглянулись, оба покраснели, и король запинаясь произнёс:

– Доча, ты одно слово перепутала.

Принц пригнулся к уху девушки и сказал неслышно для остальных:

– Это не в смысле «бить», скорее, замена слову «обладать»…

Мэриэль с минуту соображала, затем вся вспыхнула:

– Ну, знаете! Придурки озабоченные! Я испереживалась вся, а вы… вы… На родном языке в следующий раз ругайтесь!

Стэн с Дани с трудом давили смех.

– Примечательно, что вариант не ругаться вообще не рассматривается! – наследный принц Соледжа оттащил Мэль за руку. – Вы завтракать шли! А я – к невесте! Нечего на них пялиться, уматывайте в Лакшэз!

Молодые люди исчезли.

– На чём мы остановились? – спросил Джэд.

– Я просил прощения, – ответил Дэрэк, – за испорченное утро.

– Обычное утро, – Синеглазый удовлетворённо ткнулся ему в висок. – Дурные девицы, твои истерики, моя несдержанность, наши замечательные дети… И Эльги запретила нам заниматься «этим» в коридоре.

– Тебя это хоть раз остановило?

– Кто бы говорил!

– Тогда я жду – воплощения твоего обещания на языке Земли!

– Это была угроза.

– Я испугался.

– Я тоже…

Я вздрагиваю и просыпаюсь от прикосновения его ледяных рук. Словно ко мне приложили сосульку!

– Где ты так замёрз?!

– В Винире снежная буря.

Привычным жестом притягиваю к себе это худющее совершенство, укладываю рядом. Кожа и кости, не мудрено, что так продрог. Ноги не теплее… А задница! Кто придумал, что только у женщин она самая холодная часть тела!

– Прижмись скорее, согрею. Хочешь второе одеяло?

– Не-е… Устал, спать хочу. И соскучился ужасно.

Мягкий шёлк волос обволакивает грудь.

– Спи, Джэд.

Тонкие пальцы забираются мне в подмышки, я обнимаю его сильнее. Он дома, со мной, и как я этому рад!..

Утро выдёргивает меня из сна бьющим по глазам ярким солнечным лучом. Я опять не задёрнул занавески – сидел вечером на подоконнике, тосковал, ждал.

– С добрым утром, Дэрэк!

От звука родного голоса внутри становится светлее, чем от Сэрбэл. Оборачиваюсь, встречая синий взгляд. Но до чего же Джэд худой! Смотреть больно!

– Добрым оно станет, когда на твоих костях мясо нарастёт, – ворчу я, поглаживая его ввалившийся живот. – Когда ты станешь питаться нормально?!

– Прямо сейчас и начну, – меня нахально лижут в щёку, прежде чем поцеловать. – Вот поваляемся немного и пойдём Арвэ радовать.

– Она обещала твою любимую маримэ к возвращению приготовить, – уже смягчившимся тоном сообщаю я. – Джэд… Джэд! Меня с едой не путай. Одевайся. По пути расскажешь, как там сын Пэша.

– Великолепно. Жить будет… с двумя жёнами! Согласно обычаям Винира.

– Что, Алгия смирилась?

– Вери её убедила, – Синеглазый давится смехом. – Не зря я сестрёнку вчера вызвал. Кстати, тебе от неё привет. Она, в отличие от меня, у Нолга ночевать осталась, поболтать с подругой. А я к тебе торопился.

Я поворачиваюсь к нему и натыкаюсь на взгляд. Ласкающий, призывный. И вставать он не торопится, и одеяло куда-то уползло…

– Моя сообразительная сестричка доверительно поведала подруге детства о преимуществе нескольких супругов. Что пока один ублажает, второй отдыхает! Дочь Лейра прониклась, особенно после тех историй о нашей семейке, над которыми всё королевство потешается.

– Это каких же?!

Джэд поднимается с постели, нарочито медленно и провокационно потягивается:

– Сам знаешь… от чего нам вечно краснеть приходится.

Смущаться я, в отличие от мужа, давно перестал. Но, видя его, красующегося в полный рост, весьма недвусмысленно демонстрирующего мне свои достоинства, очень хочется цапнуть его за самую выпирающую часть и показательно отшлёпать по противоположной.

– Дэрэк, если ты сейчас не прекратишь мной так любоваться, прочувствуешь все последствия.

Я швыряю в него штанами:

– Тогда оденься, бессовестный! Или пижаму себе заведи!

Синеглазый изящно поводит плечом. Бросает на меня выразительный взгляд. И… нагибается за штанами!

Обнажённый. Прекрасный до умопомрачения.

Искуситель! Я его три дня не видел… во мне всё напряжено до предела и давно просит разрядки. Как тут устоять…

После мы лежим на полу. Вернее, там лежу я, а на мне это кошмарное и самое соблазнительное существо в Саоре… во всех мирах. Бронзовая грудь вздымается часто-часто, на щеках румянец.

– Джэд… Может, всё-таки ковёр в спальне постелем?

Тихий сладкий вздох – такой, что к сердцу подступает волна нежности:

– Дэрэк, ещё раз – и хоть весь Орж коврами застели…

– Давай позавтракаем? Ты же на ногах еле держишься.

– Пойдём на кровать. Там ноги отдыхают.

– Завтрак.

– Дэ-эрэк…

– Если соглашаешься – до Совета твой. Полностью.

Я всегда забываю, какой он сильный. Пусть это магия. Сила, неожиданная в таком хрупком теле, – то, что сбивает с толку всех видящих его первый раз.

Меня подхватывают одной рукой:

– Сам предложил. Потом не ныть.

Вот нечего упрекать! Давно не ною!

– Тебе напомнить, кто прошлый раз просил пощады? Стонал, что больше не выдержит, и требовал передышки? – возмущаюсь я.

Невероятно синие глаза сияют озорством и лукавством:

– Это было четыре дня назад! – пауза и тихий шёпот продолжения, заставляющего моё сердце дрогнуть: – И согревало меня всё время в снегах Винира.

В столовой, естественно, Стэн. Орж можно разнести на кусочки, но сын Аржэна невозмутимо явится на развалины, требуя пищи.

– Привет! – улыбается он нам с мужем. – Джэд, я обещал наябедничать. Этот принц, – указательный палец упирается мне в живот, – без тебя никому покоя не даёт. В следующий раз забирай его с собой!

Синеглазый грозно хмурится:

– Что мой муж успел натворить?

Только он не торопится отпускать меня, наоборот, прижимает к себе и незаметно от Стэна поглаживает свободной рукой моё тело под рубашкой столь нежно, что перепутать его ласку с наказанием совершенно невозможно.

– На собственного сына кричал так, что в Лэнтри, верно, слышно было!