Мария Летова - Возьми меня себе

Во мне сидит глубокая обида. Но не из-за этого, с этим я давно смирилась. А из-за того, что она сделала. Там, при всех этих людях. И я знаю, если ей захочется, она сделает снова.

– Я тоже могла бы поискать работу, – говорю, игнорируя ее вопрос.

– Какую работу, Айза? – раздражается она.

Безостановочная трескотня швейной иголки возобновляется.

– Не знаю, какую-нибудь.

– На работе работают, а не считают ворон.

– Я не считаю ворон, – говорю шепотом и выскальзываю из комнаты, прикрыв за собой дверь.

В коридоре второго этажа тёплый желтый свет, а за окном в конце коридора – первый снег.

В доме так тихо, будто все вымерли, хотя на часах только шесть вечера.

Спускаюсь по лестнице, заглядывая в гостиную. Там тоже никого. Из кухни тянет чем-то невообразимо вкусным. Свернув направо, подхожу к двери, ведущей в подвал. За ней деревянная лестница и яркий синеватый свет электрических ламп. Спускаюсь по ступенькам и толкаю первую дверь направо. Здесь есть ещё одна, но что за ней я не знаю.

Задержавшись на пороге, оглядываю просторное помещение.

Кусаю губу, проходя внутрь, и двигаюсь вдоль стены.

Это спортзал. В одном углу куча всяких штанг, тренажеров и боксерская груша, а в другом – спортивные маты и что-то вроде маленького ринга.

Припадаю плечом к стене, и весь остальной мир перестаёт для меня существовать.

Поднеся к губам кулак, прикусываю его, чтобы сдержать рвущийся из глуди смех, но он всё равно прорывается вместе с воздухом.

Боже!

И это урок самообороны?!

– Дышать не забываем… – командует Максут, подняв на меня глаза.

Я чувствую, как все, от чего я избавилась, пока добиралась сюда, возвращается с новой силой. Только теперь приправленное диким трепетом моего нутра.

Его голос отражается от стен. Они улыбаются, его глаза, как и их хозяин.

Он стоит, слегка расставив ноги и сложив на груди руки. Одетый в свободные спортивные шорты, кроссовки и… майку без рукавов… Я вижу его рёбра! И его бицепсы. Они рельефные, как гранит. Мне стыдно, так стыдно. Но глаза сами падают на то место, которое в его теле предназначено для продолжения человеческого рода. Свободная ткань шорт топорщится в этом месте, и мне становится жарко, как в аду!

Мне стыдно вдвойне, потому что пока я это делаю, у его ног в неимоверных потугах отжимается куча ребятни разных возрастов!

Девочки, мальчики и один совсем крошечный карапуз.

Их лица кривятся, на лбах пот.

Две женщины, стоящие рядом, тоже улыбаются, прикрывая рты руками.

– Закончили, – хлопает Максут в ладоши.

Дети неуклюже поднимаются на ноги, красные и возбуждённые.

– Повторяем упражнение, – объявляет он, – толкнул-сместился, толкнул-сместился…

Девочка с длинным растрепанным хвостиком начинает скакать вокруг него, а потом с рычанием толкает ладонями в живот. Он отскакивает, поддаваясь, ведь всё равно, что пихать гору!

– И в сторону!

Она снова несётся на него, толкая, а потом ловко отскакивает. И опять. Его огромное тело двигается упруго и ловко, мышцы на икрах перекатываются. На его губах играет улыбка. Все это выглядит так, будто он, черт возьми, дурачится. Но это не так!

– Команду! – требует Максут, ловко лавируя вокруг малышки.

– Стой! – врезаются в его живот детские ладони.

– Громче! А то мама не услышит! – с рычание подстёгивает он.

Облизываю губы, улыбаясь и дергаясь.

– Стооооой! – верещит она, пихая его со всей силы.

– Сильнее!

– Стоооооой!

– Я тебя не слышу!

– Стоооооооооооооой!

Обессиленный ребёнок шлёпается на пол, а на его место приходят другие.

И теперь они начинают скакать вокруг него все вместе.

– Толкаем! Сильнее!

– Стой!

– Стооооой!

– Стоооооой!

Раздавая указания, он гоняет их по рингу, заставляя отталкивать свои руки, прятаться за свою спину, орать “помогите”.

Все это заканчивается тем, что дети валяются вокруг него, как сбитые кегли. Утирающие красные вспотевшие лица и похожие на маленьких воинов, вышедших из смертельной битвы.

Боже…

Прижимаю ладонь к горящей щеке, боясь, что на моем лице написано абсолютно все, о чем я сейчас думаю.

Этот мужчина, он… я… мне кажется, я влюбилась…

Айза

Прижавшись к стене, пропускаю мимо толпу поникшей детворы, поглядывая на Максута, который расхаживает по залу, собирая с пола всякие спортивные штуки.

– А можно мне ещё позаниматься? – вертится у его ног взлохмоченная пятилетняя девочка. – Я ещё не устала!

Все эти дети рядом с ним выглядят, как какие-то цыплята. Будто в случае неосторожности он может случайно затоптать их своими огромными кроссовками.

Ох…

Я думаю, такое маловероятно. Я думаю, я почти в этом уверена – Максут, он ничего не делает «случайно». И ещё я просто знаю, что он никогда не навредит ребёнку. Или… женщине. Просто знаю, и всё.

– Амира! – окликает малышку молодая женщина в облегающем вязаном платье. – Мы уходим.

– Но я не устала! – капризничает та, ловко вырываясь из ее рук.

Максут наблюдает за ней с высоты своего роста, авторитетно говоря:

– На сегодня тебе достаточно.

Тяжко вздохнув, кроха кивает.

Она очень милая. Я… люблю детей. Может быть, я могла бы сидеть с детьми? В городе. Я могла бы так зарабатывать. Кто доверит мне ребёнка? Только идиот…

Собственная бесполезность сводит меня с ума. Но я просто не знаю, куда себя применить! Кажется, моя мать мучается тем же вопросом.

– Эммм… – накручивает на палец прядь своих распущенных волос женщина. – Завтра в то же время?

Её глаза шарят по его опущенному лицу и груди. На моём лбу образуется складка. Она… вся такая женственная. Молодая и…

– Нет, – поднимает Максут взгляд. – Завтра им нужно передохнуть.

– О… ясно… – кивает та, не отпуская его глаз.

Выпрямляюсь, намерено шаркнув по полу кроссовком. По залу разлетается неприятный скрип.

Максут резко поворачивает голову.

Он ведь не забыл, что сам позвал?

Проходя мимо, женщина бросает на меня сощуренный взгляд. Без стеснения и с прохладным любопытством разглядывает моё лицо, моё тело, мою обувь. Я бы никогда не смогла так посмотреть на другого человека. Это… невежливо. Поднимаю подбородок, упрямо глядя сквозь неё.

Как только за ними закрывается дверь, зал погружается в полную тишину.

Здесь тепло и пахнет резиной.

Максут подхватывает с пола похожую на термос бутылку и жадно из неё глотает, повернувшись ко мне спиной.

Не зная, куда себя деть, продолжаю вжиматься в стену.

Мои глаза следят за каждым его движением. На его спине буграми перекатываются мышцы. Он потный. Поливает лицо водой, а потом протирает его краем своей майки, развернувшись ко мне. Резко смотрю в потолок, пытаясь сморгнуть вид его плоского… о мамочки… прошитого мышцами живота. Там самые настоящие кубики и бугры! Глубокая впадина пупка. Именно эта деталь действует на меня сильнее других. Именно она стоит перед глазами, и вовсе не чёрная резинка его белья над резинкой шорт и стальные косые мышцы, уходящие под неё.