Мария Летова - Возьми меня себе

– Я не знала, что ты вернулся, – обращается Тина к Максуту.

Они… что… они вместе?

В груди закручивается узел из ужасного разочарования и уныния, будто меня накрыло чёрной тучей!

Она такая яркая и энергичная, как и в тот день, когда я увидела её впервые. В тот день, когда я хлопнулась в обморок.

– Ага, я вернулся, – отзывается Максут, возвращая внимание своему обеду.

– Можно тебя на минутку? – деловым тоном просит Тина, кладя руку в карман своего пиджака.

– Сейчас?

– Да, сейчас.

– Я ем.

– Я заметила, – любезно кивает она.

– Тогда дождись своей очереди, – раздражается он.

– У меня нет времени.

– У тебя никогда его нет.

– Одна минута.

Чертыхнувшись, Максут встаёт, говоря:

– Сейчас вернусь.

Наши глаза встречаются, и он сужает свои. Потому что мы подумали об одном и том же. О том, что нечто подобное я сегодня уже слышала.

Изобразив улыбку, киваю и отворачиваюсь.

Чувствую его взгляд на своей щеке.

– Айза, – мягко, но достаточно громко говорит Максут.

– Да? – отзываюсь, упрямо глядя перед собой.

– Сейчас поедем домой, – обещает он над моей головой.

– Хорошо, – шепчу я.

Мне не хочется домой. Но он и так потратил на меня кучу своего времени. Думаю, у него есть дела поинтереснее, чем… проводить своё время со мной.

Повернув на миллиметр голову, слежу за тем, как Максут медленной походкой идёт вслед за Тиной, размашисто переставляя свои длинные ноги.

Зажав ладони между колен, глубоко и рвано вздыхаю.

Если бы я могла собрать свои мысли в кучу и описать их двумя словами, сказала бы, что это самый настоящий день во всей моей жизни. А еще я сказала бы, что мечтаю о внимании Максута к себе.

Какая дурь…

Я мечтаю о его внимании к себе. Как о внимании мужчины к женщине…

Я хочу, чтобы он смотрел на меня, как на женщину!

И сейчас больше, чем чего-либо, я этого внимания боюсь. Потому что я не знаю, что делать с вниманием мужчины. Тем более такого, как Максут.

Айза

Если сегодня утром было бабье лето, то оно закончилось.

От солнца остались тени, а по лобовому стеклу барабанят крупные капли дождя.

К тому времени, как добираемся до дома, дворники работают на полную мощность, за окном стало темнее. И холоднее, чувствую даже на глаз.

Максут ведёт машину молча и сосредоточенно.

Он сказал “домой”, значит мы живём в одном месте?

Как и Тина.

Огромная приборная панель светится таким количеством огней, что я с трудом нахожу глазами электронные часы.

Почти пять вечера.

Если бы я знала, что случится со мной, когда вышла утром на улицу… вышла бы ещё раньше!

Я не узнаю ничего вокруг. Не узнаю даже когда Максут останавливает машину у тротуара рядом с чёрной кованной оградой. Заглушив мотор, он отстёгивает ремень, кладёт руку на руль и осматривается в зеркала. Я тоже отстёгиваюсь и осматриваюсь.

Поворачиваю голову и смотрю на него. Внутри поднимается дурацкое возбуждение. Мои глаза, как два блюда, но мне почему-то весело. Мы же не можем сидеть в машине вечность! Рано или поздно нам придётся выйти в этот ливень.

Максут смотрит на меня и качает головой. И я смеюсь.

– Дорогу найдёшь? – спрашивает он, улыбаясь.

– Эммм… – кручу я головой, пытаясь найти ответ на этот вопрос.

Понятия не имею. Разве в таком ливне можно найти хоть что-нибудь?!

– Ясно. Сиди. – Застёгивает он свою военную куртку под самое горло.

Беру с широкой панели его бейсболку и протягиваю.

Забирает и водружает на голову.

Наблюдаю за его сборами, продолжая хихикать.

Осмотревшись ещё раз, он быстро выпрыгивает из машины, пустив в салон брызги дождя и порыв ледяного ветра.

Упершись ладонями в его опустевшее сидение, выворачиваю голову следом. Максут трусцой огибает машину и открывает багажник.

Через секунду крышка хлопает, и большая размытая фигура вырастает перед моей дверью.

Набрасываю на голову капюшон, готовясь к безумному марш-броску.

– Руку! – командует он, распахнув дверь.

Хватаюсь за его ладонь и опираюсь на предплечье, с визгом ныряя в дождь.

На его плече висит здоровенный длинный чехол защитного цвета. Я точно знаю, для чего нужны такие чехлы. Это винтовка.

– Живо! – кричит он, разворачивая меня направо и толкая вперед.

Встряхнувшись, несусь по тротуару, обеими ногами утопая в лужах по самую косточку.

Визжу и смеюсь, когда мои ноги отрываются от земли, а вокруг рёбер обматывается стальная ручища. Поджимаю ноги, болтаясь на боку Максута, пока он в несколько огромных шагов достигает крыльца дома, захватив и меня по пути.

Перепрыгнув через все ступеньки разом, он резко тормозит, приседая и ставя меня на пол.

Прижимаюсь спиной к двери и скидываю капюшон. Вокруг нас сумасшедшими потоками бушует дождь, и мы оба мокрые с головы до ног.

Трясу руками, пытаясь отдышаться и отсмеяться.

Максут отряхивает куртку, с весельем бормоча:

– Чёрт…

С козырька его бейсболки капает вода. Я не вижу его глаз, а только заросшую щетиной челюсть. Но я уже знаю, что в этом дожде его глаза будут яркими, как бриллианты.

– Возьми в кармане ключ, – кивает он на верхний нашивной карман, разводя руки и сбрасывая с плеча чехол. Протягиваю свою и запускаю пальцы в его карман.

Дую на замёрзшие руки, и вставляю ключь в замок.

Вваливаемся в дом, оставляя повсюду лужи. Мои зубы начинают стучать, по спине ползёт озноб, но впервые в жизни мне плевать на холод, который я ненавижу даже больше своего отца.

Максут быстро закрывает за нами дверь, забирая из замка ключ.

Под толстовкой высвобождаю одну, а потом вторую руку. Он пристраивает чехол к стене и берётся за свою куртку, отбросив бейсболку на банкетку. Стягиваю толстовку через голову, оставаясь в лосинах и футболке.

Роняю её на пол, отбрасывая за спину косу и протирая предплечьем лицо.

Максут бросает на меня быстрый взгляд, и… отворачивается, стряхивая на пол свою куртку. Соприкоснувшись с полом, она лязгает так, будто с потолка свалился бетонный блок.

Смотрю на себя сверху вниз и в панике прижимаю локти к груди, потому что на мне нет лифчика и мои соски…

– А, нашлась, – раздается за спиной Максута, и мы обо оборачиваемся.

Шикарная Лаура вплывает в холл, медленно покачивая стройными бёдрами.

Её глаза проходятся по телу Максута. По каждому сантиметру, облепленному мокрой футболкой. Так беззастенчиво и нагло, что я приоткрываю рот. Она смотрит в его глаза, улыбаясь, как блудливая кошка и также говорит:

– Привет.

У меня в горле собирается горечь, которую хочется сглотнуть.

– И тебе, – отзывается он.

В один момент холл заполняется людьми.

Женщинами и детьми. Все смотрят на меня, а потом из брюха этой мешанины вырывается моя мать.