Ульяна Соболева - Черные вороны 3. Паутина

– Поехали, – я сам сжал его руку у себя на плече.

***

– Переписку нашли. Вела её несколько месяцев постоянно, с двумя. Удалила письма, но Глеб восстановил. Её ай пи и те два других. Писала прямо из дома. У вас статический адрес из-за сигнализации и камер наблюдения.

Я водку из горла глотнул и сильно затянулся сигаретой, глядя на Фиму, сидящего напротив Андрея, который сцепил пальцы и сжал так, что мы все слышали хруст костей.

– Восстановим текст с сервера и перешлем вам. Пока что работаем в этом направлении.

– А что с другими ай пи? Вычислили кого-то?

– Да. Есть адрес. С минуты на минуту получим точные координаты, и можно выезжать.

Фаина увезла Карину к себе еще до того, как мы приехали к Андрею. Ей пока не нужно знать про дедушку, потрясений и так хватило. А мы с братом уже несколько часов шаг за шагом восстанавливали передвижения Дарины. Афган несколько раз зашел к нам, но как на Андрея взглянет, так и слезы по обветренным щекам катятся. Похож на отца потому что. То ли смотреть больно. Потом в морг уехал. Сказал, будет до последней секунды присматривать, пока гроб в могилу не опустят. Он слово дал. У него работа такая.

– И опять тишина, а в ней часы тикают, и водка не берет ни меня, ни Графа. Горло обжигает, а мозги как были каменными, так и остались. Зазвонил сотовый, и уже никто не вздрогнул. Андрей автоматически ответил, включил громкую связь.

– Да, Глеб.

– Пробили первый ай пи. Есть адрес. Это гостиница «Интерконтиненталь». Список постояльцев за последние три дня выслал вам на мейл, Андрей Савельевич. По второму работаем. Сервер находится в Уганде. Зашифровался, паскуда. Но я вычислю. Просто времени больше потребуется.

– Ищи.

– Андрей посмотрел на меня, а я глотнул еще алкоголя и рот ладонью вытер. Морозит. Все никак не согреюсь. Лед теперь внутри, а не снаружи.

– Там постояльцев тысячи, бл*. А ай пи гостиничный. Что нам это даст?

– Я просмотрю поименно. Мало ли.

– Смотри.

Сполз по стене на пол. Бутылку рядом поставил.

«Это с тобой я задыхалась. Мерзко дышать фальшивкой и играть бесконечно».

Одно слово там… слишком личное. Наше слово. Предложение в голове вспыхивает болью. Бывают минуты, когда я о нем не думаю, а оно вспышкой ослепляет неожиданно и у меня внутри все как через мясорубку, а потом опять отпускает.

– Твою ж, сука, гребаную мать! Давыдов! Среди постояльцев. Борис Давыдов, Макс!

Я вскинул голову и сжал сильно горлышко бутылки.

– Думаешь, это как-то связано?

– Не знаю. Сейчас кое-что проверю.

Андрей набрал кого-то, а я к окну подошел – снег срывается с неба и морозный узор по краям стекла витиевато застыл. Еще глоток водки сделал и пальцами по стеклу провел, а они такие холодные, что даже следов не оставили.

– Макс, поехали. Эта мразь прилетела не несколько недель назад, а уже пару месяцев тут торчит. Давай. Мне кажется, он что-то знает. Не верю я в совпадения!

Давыдова мы поймали не в гостинице. Он к тому моменту уже съехал, сука. Катался по городу. Вычислили по сигналу сотового, догнали мразь по дороге в аэропорт.

То, что замешан, сразу поняли. Сам спалился, нервничать сразу начал. Он как машины наши заметил, скорости прибавил. Уйти пытался, ублюдок. Только мы слишком озверели, чтобы дать ему слинять. Мы жаждали крови и ответов. Много крови и исчерпывающих ответов на каждый из наших вопросов. Я бы за ним и в ад отправился. Да и Граф, я думаю, тоже. Пожалуй, это единственное, что не давало нам обоим сломаться, не давало думать о том, что похороним отца, о том, что та тварь, что его убила, втянула нас в самый жуткий фарс, какой только можно придумать.

Догнали, перекрыли дорогу, отрезая пути к отступлению, прямо на трассе. Долго вели, загоняли на окружную, чтоб некуда деться было, чтоб на виду оставался, не нырнул в какую-то глухомань. Могли, конечно, расстрелять, но нельзя, он – единственная зацепка.

Сука трусливая, даже из машины не вышел, вжался там в сиденье со стволом в обнимку, орал, что всех порешит. Наши окружили тачку, но подойти не могли, да и эта падла был нужен нам живым и людьми своими мы с Графом рисковать не хотели. Предчувствие бойни в скором будущем. Каждый человек на счету.

– Я его сейчас заставлю выйти, или спрессую к такой-то матери вместе с его железкой.

Подошел к джипу и сел за руль, чувствуя, как адреналин вяло заструился по венам и тут же замерз. Полный коматоз мыслей и эмоций. Я балансировал где-то на грани здравого смысла и полного срыва в бездну. И меня сорвет рано или поздно. Я знал об этом. Держался дикими усилиями воли. Не слететь с катушек. Не сейчас. Нельзя. Иначе все в кровавое месиво превращу. А нам ответы нужны. Андрей бросал на меня иногда обеспокоенные взгляды: «Ты как?»

«Херово, но держусь».

Вдавил педаль газа и поехал на Давыдова, глядя прямо в глаза. Раздавлю падлу, как трусливое насекомое, или выкурю из тачки. Третьего не дано.

«Это с тобой я задыхалась. Мерзко дышать фальшивкой и играть бесконечно».

Он стрелял по стеклам, но джип бронированный, да и мне было пофиг, я пер на него как танк. Пока эта мразь не выскочила из машины и не упала на землю, закрывая голову руками. Вот так, сука. Вот так. А теперь поговорим.

Его подняли за волосы и поставили на колени, окружили плотным кольцом. Андрей сдернул с его шеи галстук и пнул в спину. Я нагнул его, удерживая за волосы, и брат затянул ему запястья галстуком. Давыдов лихорадочно озирался, всматриваясь в наши лица.

– Вы чего? Граф! Вы чего?! Я только немного приврал с процентом. Всего пять накинул себе. Так я все верну! Клянусь!

Ему никто не отвечал, только ногами отпинали под ребра под вопли и хруст костей, чтоб почувствовал, что никто не шутит. Когда отдышался, снова за волосы – и на колени поставили, и тогда уже я спросил у него, наклоняясь к ублюдку и поигрывая ножом у его лица:

– Где она?

– Кто?

Удар в челюсть, и он сплевывает кровь на землю вместе с парой зубов, дрожа всем телом.

– Где она?

– О ком ты, Зверь?!

Я присел перед ним на корточки и поднес к его глазам нож, он судорожно сглотнул. Андрей схватил его за волосы сзади и прорычал ему в ухо.

– Я нанижу твои глаза на это лезвие, а потом ты будешь их жрать, а я буду слушать, как они хрустят у тебя на зубах.

– Где. Моя. Жена? – и лезвие у самого зрачка, а Граф держит крепко за веко, чтоб сука даже моргнуть не мог.

– Я думал, вы из-за процентов… я думал….

Удар по яйцам с носака, а он не может и скорчиться, так как острие ножа у самого зрачка, только завыл, заскулил, как псина паршивая.

– Заканчивай думать, Боря. Думать уже поздно. На вопросы отвечай и, может быть, сегодня ты не умрешь. Только правду говори – какая мразь увезла мою жену, в какую гребаную игру вы все здесь играете и какого хрена она писала тебе, пока ты сидел, как гнида, у себя в гостинице? Отвечай!