Марианна Крамм - Твоя Мари. Несвятая троица

– Ох, черт… на колени!

Засыпаем мы мгновенно – едва коснувшись подушек головами, но я вскоре просыпаюсь – бессонница, сон, всегда короткий, мучительный, сменяется долгими часами бесцельного рассматривания потолков. Осторожно поворачиваюсь на бок, беру руку Олега в свою. Он ровно дышит, и его лицо сейчас кажется мне самым прекрасным на свете. Я смотрю на него и думаю – ну, вот все, что угодно, только бы он был со мной. Я никогда не скажу этого вслух, но внутри только так и чувствую – главное, чтобы он у меня был.

…устав лежать без движения, спускаюсь вниз за чаем. Дэн курит в кухне, весь какой-то помятый, расхристанный – чисто алкаш с похмелья, хотя они не так много выпили сегодня.

– Не спится?

Молчу.

– Не провоцируй меня, Мари. Не видишь, что творится?

– А что творится? Изуродовал девку. Все самоутверждаешься? Зачем тебе? Ты и так в порядке. Почему тебе непременно нужно из кожи вон выпрыгивать и партнершу из нее вытряхивать, чтобы доказать кому-то, как ты крут и какой ты офигенный Верх? Никто в этом не сомневается.

– Н-да? – щурится он. – И ты не сомневаешься?

– Тебе мое мнение зачем? Да, и я не сомневаюсь, если уж ты хотел это услышать. Не сомневаюсь – ты хороший садист, всегда таким был, у тебя чутье, что ли. Но зачем лезешь туда, где от тебя только вред? Ну, вспомни – ты ведь и меня чуть не угробил, Денис. Я больше десяти лет восстановиться не могу, я внутри мертвая совсем.

– Это не из-за меня.

– Ты в этом уверен? Не ты ли… а, да что об этом в сотый раз, все равно ведь не понимаешь.

Наливаю чай в большую кружку, режу лимон. Денис наблюдает так, словно никогда прежде не видел.

– Что – господин чаю изволят? – кривит губы.

– Завидуй молча.

– Ну, скажи мне хоть раз честно – он что, на самом деле лучше меня?

– А ты по мне не видишь? Качество Верхнего сразу заметно по состоянию его нижней, дорогуша, если вдруг ты этого не знал.

– Это ты сейчас что имела в виду? Лерку?

– А хоть бы и так.

Отставляю кружку, разворачиваюсь к нему лицом, а сама ловлю себя на том, что рука за спиной нащупала на столе нож. Кошмар какой-то, на автопилоте уже…

– Зачем ты с ней так? Ведь она пришла в Тему Верхней. Ну, и мутили бы на пару, вам же примерно одного типажа женщины нравятся. Но нет – ты ж не можешь признать в женщине равную себе, откуда у тебя это первобытное понятие? Ты ведь нормальный мужик, Денис, откуда, а?

Он вдруг хлопает рукой по столешнице, и я вздрагиваю, сжав рукоять ножа:

– Откуда? А не ты ли меня сделала таким? Не ты ли – своим упрямством, своей манерой соревноваться? Не ты ли меня постоянно обламывала, даже когда уже чуть не в крови валялась? Я ведь каждый раз, каждый экшн дерьмом себя чувствовал – потому что ты смотрела на меня с пола так, как будто ты сверху, а на полу – я! Я – а не ты! И я ничего с этим не смог сделать.

А, ну, вот оно – во всех своих проблемах быстренько обвиняй Мари, и все. Все так делают. Удобно – Мари виновата, а они вроде как пострадавшая сторона, даже если Мари потом кровью умывалась и на таблетках сидела. Мари – вселенское зло, чуть что не задалось – «а помнишь, ты то-то и то-то, и потому я теперь…»

– Знаешь, мне тебя даже не жалко уже. Ты придумал себе образ, с которым носишься так долго, что уже и сам в него поверил. А я другая, понимаешь? Совсем другая Мари, не та, которую ты все жаждешь заполучить. У меня даже имя – не то, каким ты меня звал, не замечаешь? Как только Олег появился, я стала Мари для всех – и ты не сопротивлялся. Твоя Мари – фантом, за которым ты бегаешь, попутно ломая на своем пути все и всех. Остановись, Диня, я серьезно. В дурку ведь загремишь.

Вместо ответа он вдруг встает, и я сжимаю пальцами рукоять ножа за спиной так, что слышен хруст суставов. Денис подходит почти вплотную, но руки не поднимает, не пытается прикоснуться.

– Брось ножик, Мари, ты не сможешь.

– Не советую проверять.

– Не буду. Ты права. Ты больше не моя Мари. Ты его Мари. И с такой тобой мне точно не справиться – иначе действительно дорога в дурку.

Стоим друг напротив друга и молчим. Нож я так и не выпустила – словам Дэна цена пять копеек в базарный день, так что…

– Но как же ты пахнешь, Мари… – вдруг хрипло произносит он, наклоняется на какую-то секунду, втягивает воздух где-то в районе моей шеи, распрямляется и поворачивается к двери. – Иди, господин заждался, – и выходит из кухни.

Я слышу, как хлопает дверь его спальни, и этот удар – словно пощечина, уж не знаю, почему.

Олег уже не спит, лежит с планшетом в руках, что-то читает.

– Чего ж ты меня не разбудила, я бы сходил, – кивает на кружку в моих руках.

– Ты так сладко дремал, мне стало жалко будить. У тебя вид уставший, Олег.

– Я месяц дома пролежал, тут хоть кто устанет. А что с твоим лицом?

– А то ты не знаешь.

Вздыхает:

– Что на этот раз?

– Ничего нового, – вкратце пересказываю диалог с Денисом – скрывать мне нечего, но сказать надо, чтобы не было потом эксцессов.

Олег опять вздыхает, откидывает одеяло:

– Иди сюда.

Выбираюсь из спортивного костюма, ныряю в постель, прижимаюсь к Олегу всем телом и замираю. Его рука обнимает меня, и от ее тяжести становится спокойно. Так всегда – его руки способны вылечить любой мой невроз, успокоить, дать ощущение защищенности.

– Трудно быть богиней, да, малыш? – я пытаюсь заглянуть ему в лицо, чтобы понять, смеется ли он, но нет – говорит серьезно.

– С ума ты сошел… какая из меня богиня…

– Как – какая? Моя. Этого достаточно.

– Нет, родной, недостаточно, видимо, раз то и дело чужие руки тянутся. Как надоело, Олег…

– Забавная ты у меня зверушка, Мари. Другие женщины хотели бы на твое место, все отдали бы, но нет – получают только то, что могут заслужить или выпросить. А тебе достается все, что ты захочешь или о чем подумаешь, и ты от этого почему-то страдаешь.

– А ты не понимаешь, почему, да? Или тебе нравится видеть эту возню вокруг меня? Не трудно быть богом, Олег? Не отвечай, я знаю, что и не трудно, и нравится – иначе бы ты давно это прекратил. У тебя, оказывается, тоже комплексы. Тебе непременно нужно, чтобы твою игрушку все в песочнице хотели.

– Мою игрушку я никому не дам, могут хотеть, сколько им влезет. Она на то и моя, чтобы ни с кем не делиться. Другое дело, что она иной раз сама не против, правда?

О, а вот это лишнее…

Выдираюсь из его рук, сажусь на дальний край кровати, чтобы не достал:

– А, вот когда ты мне припомнил. Ну, не сомневалась, что ты рано или поздно выскажешься. Имеешь право, не спорю. А тебе в голову не приходило подумать, почему так? Почему я иду к нему, как крыса на дудочку, а? Ведь не потому же, что он лучше тебя – ты отлично знаешь и сам, что нет. Так почему?

– Страх, – отрезает он, закидывая руки за голову и устремляя взгляд в деревянный потолок. – Мне казалось, что я смог избавить тебя от этого страха, но, похоже, я переоценил свои силы, Мари. Что, скажи, я не так делаю? Ты ведь всегда лучше меня знаешь, где я неправ.