Марианна Крамм - Твоя Мари. Несвятая троица

– Ты прав. Ты везде и во всем прав, и в этом, видимо, проблема. Мне порой кажется, что я тебя недостойна – тебя, такого правого и правильного. И от этого мне хочется лезть на стенку. И я наказываю себя, оказываясь с ним. Думаешь, мне хоть раз с ним было хорошо? Ну, раз уж ты начал этот разговор – заметь, не я, а ты? Так вот – не было. Ни разу. Даже приблизительно не было. Я все время помнила, что надо наматывать поводок на руку, чтобы суметь дернуть в нужный момент, все время нужно держать его под контролем, в узде, не дать потерять голову. Как думаешь – в таких условиях вообще может быть хорошо?

– Выходит, ты к нему не за кайфом, а за наказанием бегала? Оригинально, Мари. Даже для тебя – оригинально.

– Куда уж…

– Ты умеешь быть жестокой, Мари. Как думаешь – мне сейчас не больно?

– Больно. И я за это себя ненавижу еще сильнее, поверь. Меньше всего я хочу делать больно тебе. Ты знаешь, в тот раз, что ты меня после такого побега наказывал, я физически ощущала, как твоя боль переходит ко мне, в меня – и, наверное, тебе становилось хоть немного легче.

– Вернись под одеяло, здесь холодно, у тебя температура.

Вот так… и все, разговор закончен. Хотя нет – он берет меня за горло, наваливается сверху, оказываясь над лицом. Я ничего не помню страшнее этого – когда его рука чуть сдавливает горло, а глаза впиваются в глаза, и он двигается во мне, наблюдая за реакцией. Я не знаю, почему такое вроде простое действие внушает мне ужас. Олег куда опаснее с девайсом в руке. Но тут эмоции – совсем другие эмоции. И когда после всего он вдруг начинает целовать меня, едва касаясь губами, мне совершенно отрывает голову – до истерики.

Утро, мать его, туманное… На улице мороз, да еще и дымка, из окна не видно даже баню на другом конце участка. Олег, разумеется, идет бегать – потом еще и обливаться будет, морж… Я смотреть не могу на это, мне физически больно, а не холодно даже.

– Ты лежи пока, не вставай, – целуя меня в щеку, говорит он. – Похоже, опять печь потухла, сейчас подкину, а то перемерзнем здесь.

– Не ходи, там холодно.

– Не канючь, я быстро – на долго нога моя не рассчитана.

– Вот! Вот! И нога еще! Не ходи, вдруг что – а ты один.

– Сказал же – далеко не побегу, по улице вверх-вниз пару раз, и хватит. Все, Мари, отпусти.

Он уходит, я закутываюсь в одеяло, натягиваю носки и забираюсь с сигаретой на подоконник. Вижу, как Олег, натянув капюшон толстовки, заворачивает за дом. Через пару минут на крыльце появляется Денис – в спортивных штанах и уггах, но по пояс голый. Быстро растирается снегом, матерится и возвращается в дом. Снизу доносится звук чего-то упавшего на пол, потом Леркин голос:

– Ну, вашу маму бог любил… Какого хрена вообще… смотреть же надо…

– Полная хата нижних – уберёте! – это Север.

– Может, Мари разбудить? – ой, кто это смелый такой у нас – с утра Мари разбудить? Лена, что ли? Совсем уже…

– Не троньте Мари, у нее температура, – это Денис.

– Ну, как обычно – не троньте Мари, она у нас неприкосновенная!

– Лена, у тебя что – две жизни? – опять Денис, и Лена умолкает. Откуда у нее две жизни…

То, что я вчера практически в одно лицо накрыла стол, пока они маялись непонятно чем, конечно, не считается – а вот то, что я завтрак готовить не спустилась, сразу заметно. Я по утрам мертвая, мне не до чужих завтраков, уж извините, вас там трое – как-нибудь управитесь.

Снова забираюсь в кровать и пытаюсь согреться – в доме, действительно, стало холодно. Примерно минут через двадцать слышу со двора голос Олега, зовущий Дениса, и голос самого Дениса внизу:

– Хрен тебя дери… Да иду я! Север, айда, обольем его.

– Маньяк. Мороз ведь.

– Да ему ни фига не сделается, ты ж видел – он босиком по снегу легко, даже насморк не подхватит.

Стукает входная дверь, я все-таки иду к окну – Север с Дэном держат в руках по ведру, Олег снимает толстовку, штаны и кроссовки, босиком становится в снег, поднимает вверх руки, и из двух ведер в него летят водяные струи, ударяясь и отскакивая от напряженного тела. Олег фыркает, отряхивается, спокойно забирает вещи и идет в дом вслед за Севером и Денисом.

Я беру большое полотенце из сумки, разворачиваю и, едва Олег входит в комнату, накидываю на него:

– Вытирайся, простынешь.

– Пошутила? – он растирается полотенцем, отжимает косу, на которую тоже немного попало, переодевается в сухое и садится на кровать. Я опускаюсь на колени и беру шерстяные носки. – Вернись немедленно в постель! – командует он, отбирая их у меня.

Подчиняюсь.

– Тебя согреть?

Он насмешливо смотрит на меня:

– Тебе ночью мало было, согревалка?

– Мне не бывает много, если ты об этом.

– Об этом! – он забирается на постель, ложится на меня сверху, осторожно трогает губами лоб. – Вроде не такой горячий, как ночью.

– Остываю, – увесистый шлепок по бедру, даже через одеяло больно.

– Думай хоть иногда, о чем говоришь.

– А ты меня накажи.

Он скатывается с меня, закидывает руки за голову и тянет мечтательно:

– А ведь это идея…

– Нууу…

– Богатая идея…

– Иии…

– И я что-то этого не хочу! – ржет во все горло, закидывает меня на себя, ведет ручищами по телу от бедер вверх.

– Скажи, чего хочешь, и я все сделаю.

– Сверху садись. вот так… спокойно, не дергайся… тихо, тихо… – свободной рукой он закрывает мне рот, я вцепляюсь зубами в но ребро его ладони, даже не понимая, что делаю ему больно. – Аккуратно… вот так… вот так, моя девочка… хорошо…

Ну, кому хорошо, а кому и так себе, но я сама предложила выбрать, так что придется терпеть.

– Руку отпусти, – цедит он, не прекращая двигаться.

Разжимаю зубы, вижу красные следы от них. Рука перемещается на грудь, сжимает – еще пара движений, и Олег выгибается, буквально подкидывая меня вверх. Падаю рядом, тяжело дышу.

В дверь деликатно стучат – наконец-то Олег отучил желающих врываться в комнату:

– Завтракать идете?

– Да… сейчас, – отзывается Олег, стараясь восстановить дыхание.

Я лежу лицом в подушку и совершенно не хочу ни завтракать, ни двигаться. Олег, похоже, разделяет мое нежелание, потому что тяжело вздыхает и встает с кровати:

– Но надо, Мари, надо. Потом полежим, я сегодня ни на что не настроен, хочу валяться в кровати и что-нибудь читать.

– Не дадут же…

– Мы их не спросим, пусть сами развлекаются, вроде вчера не сильно напились, так что свои головы на плечах.

За завтраком все как-то расслаблены, даже странно, учитывая утреннюю перебранку по поводу его приготовления. У Леры на шее синяк, она его пытается прикрыть воротником клетчатой рубахи, но бесполезно – синяк огромный. Олег незаметно наступает мне на ногу под столом, давая понять, чтобы никак не комментировала увиденное. Я вскидываю на него глаза, и он еле заметно качает головой – мол, не смей. Да я и не собиралась – пусть хоть поубиваются, если мозгов нет.