Виталина Дэн - Бесчувственные. Цена Свободы

– Ладно. Жду тебя в больнице на Вострицова, 25. Позвони, как подъедешь, я тебя встречу.

Какого черта он ее сюда зовет?!

Испепеляла его ссутулившуюся фигуру. Следила за тем, как потирает устало переносицу, слушая её.

– Нет, все хорошо. Не переживай. Я жду тебя. – Скинул вызов, и с минуту смотрел в окно, где от выпавшей росы краски смазались в серый цвет.

Зачем нужно было ее сюда звать? Ну, свалил бы сам к ней! Зачем сюда? Чтобы увидела и потешилась над моим состоянием? Чтобы всем своим видом показала свое превосходство надо мной? А так оно и будет! Я все для этого сделала в последнюю нашу встречу.

В нашей до боли знакомой гробовой тишине раздался его приглушенный задумчивый голос. Стоял напротив окна, завороженно вглядываясь вдаль, словно что-то особенное увидел там.

– Не переживай. Я выйду к ней сам.

Но спустя тридцать минут, слыша доносившиеся возмущенные голоса в коридоре, усмехнулась.

Наверное, еще когда сказал, что выйдет к ней, я знала, что она так это не оставит. Не послушает его. Не успокоится, пока все не разузнает. Если этой девчонке взбредет что-то в голову, никто ей не помеха. Особенно эти братцы-кролики, которые души в ней не чают.

Устало прикрыла глаза, ощущая во рту привкус горечи.

Не устану посылать вопросы во вселенную. Почему кому-то всё, а кому-то ни-че-го?

– Тимур! Не держи меня за дуру! Говори, в какой она палате!

– Алин, давай ты не будешь тут так кричать?! Тут люди больные лежат. Ты сейчас всех на уши поднимешь.

– Я-то подниму! Быстро говори, где она! Иначе буду заходить в каждую палату! – на последней фразе злостно прошипела.

Они стояли рядом с дверью, ведущей в мою палату.

Я не хотела её видеть. Больше всего я боялась показаться перед ней немощной. Побитой собакой.

От глубоких мыслей не сразу сообразила, что я уже не одна. Услышала над собой учащенное дыхание и почувствовала вкусный, приятный запах шоколада. Разлепила глаза, когда ощутила на своей коже изящные тоненькие пальчики.

– Привет, сумасшедшая! – Смущенно улыбнулась девчонка, оглаживая мою щеку. Зеленые стеклянные глаза были влажные, не то от моего вида, не то они просто всегда были такими. – Что случилось? – пытливо смотрела мне в глаза.

– Алин, она голос на время потеряла.

Глаза напротив расширились, но на незначительные доли секунды. Она быстро взяла себя в руки. У меня даже сложилось впечатление, что мне это все почудилось.

– Авария. Серьезная.

– Вижу, Тимур.

Она начала оглядывать меня и все то, что находилось вокруг меня. Даже пеленку приподняла, которая накрывала меня, прикрывая обнаженное тело.

Засопела возмущенно. Что она себе позволяет? Я что, блядь, экспонат в музее? Что за ебанутая реакция?! Где вопли о том, как ей жалко меня, где слезы, как несправедливо со мной распорядилась судьба? Или она считает, что заслуженно? Я ведь явно пошатнула мир в её семье. А может, глаза её влажные совсем по другой причине?

Заметила, как нахмурилась, ведя по мне взглядом. По шее, лицу, ключицам, а отодвинув простынку, прошлась по рукам.

Я прищурилась от того, как её зеленый взгляд наполнялся чем-то мне знакомым. Чем то неприятным, отталкивающим.

– А что еще произошло?

Этот вопрос, как гром среди ясного неба. Охренеть!

Не только я вздрогнула от её ледяного голоса, но и Тимур напрягся и вытянулся весь, как струна. Уставился на меня расширенными глазами. Кадык на горле дернулся, доказывая, что он занервничал. Тут-то и начала спадать с его лица одна из личин хорошего парня. Быстро ты принял желаемое за действительное! Слишком быстро! Вот и тебе аукнется, будь здоров!

Нет, она все-таки хороша!

– Я же сказал, авария! – постарался безразлично и сухо произнести, но только я видела, как его глаза опасно сверкнули в мою сторону. В этот момент он посылал мне все сигналы, чтобы больше не смела причинять боль его близким.

Но, к сожалению, тут дело совершенно в другом. Он боится, что все узнают, какой он больной долбаешка! Боится увидеть в глазах близких разочарование в нем!

Алина покивала головой на его слова, словно соглашаясь. Но в данный момент она была не здесь. О чем-то лихорадочно думала. И отнюдь не о хорошем. В какой-то момент резко исподлобья уставилась мне в глаза, не отводя их. Немо разговаривая. Я в первый раз увидела такой ее серьезный взгляд. Такой взгляд не бывает у невинной овечки или золотой принцесски.

– Давай решим с документами. Ты же сказала по телефону, что это срочно.

Донесся до нас его голос. Но мы не отвели своих взглядов друг от друга. Не обратили на него никакого внимания. Мы оба поняли, что он пытается отвлечь её и выкрутиться.

– Знаешь, Тим, когда она мне намекнула в туалете первый раз, что ты ее избиваешь, я заткнула ей рот. Не по-ве-ри-ла… – тихо прошелестела, протягивая последнее слово по слогам.

– Ерунду не неси. – На его рычание Алина запрокинула голову и тихо рассмеялась, но как-то надломлено, истерично.

Заходила рядом с моей койкой взад-вперед и начала бурчать себе под нос, шокирующе размахивая руками.

– Господи, я ведь еще в Казахстане почувствовала от тебя угрозу ни с того, ни с сего. Увидела промелькнувший холод в твоих глазах на мою безобидную шутку! Намек, что можешь поднять руку! Исходившую в тот миг от тебя опасность, агрессию!

– Остановись, что ты несешь?! Ты слышишь себя? Алина?! – подскочил к ней Тим в желании успокоить, обнять. Постараться переключить ее.

Я смотрела на них отстраненно, слушая вполуха. Это что получается, было такое, что и она его выводила? Или он на всех так кидается? Или у него не в порядке с варящим котелком?

– Не трожь меня! Не прикасайся! – она так глянула на него, что на какой-то миг мне стало его жаль. На незначительный миг.

Карма, все-таки, и тебя настигла. Для тебя это большой удар. Вон, как лицо побелело от реакции задыхающейся девчонки.

– Я тебя умоляю, успокойся. Нельзя тебе…

Но, в насмешку ему, ее крупные слезы полились по миловидному лицу, затыкая ему рот. И, как в наказание, мои заструились в ответ, стекая по вискам. Я вообще с этой проклятой аварией почувствовала всё. Словно меня нужно было больно ударить, чтобы разбудить во мне хоть какие-то чувства сострадания к себе и к окружающим. Хоть немного сморгнуть пелену ненависти с глаз и осмотреться по сторонам.

– Как? Как вот ты, такой здоровый лоб, – обвела его рост своей рукой, – мог избивать эту девчонку?! Что она сделала тебе? Обозвала? Нагрубила? Сделала не по-твоему? Или тоже неудачно, как в свое время я, пошутила? А? Что из этого? – прокричала на последней фразе ему в лицо.

– Это следы от аварии. – Продолжал он стоять на своем, гневно цедя слова. Надеялся избежать своего наказания за содеянное.

– А ты, оказывается, трус.