Бадри Шарвадзе - Дочери Лота и бездарный подмастерье. Часть 2

I

================================================

================================================

“Лот поднял чашу с вином и обратился к гостям:

– Почтенные господа! Я благодарю Бога, что с Его помощью имею честь услужить вам! Видно, мои грехи и провинности, – если даже они превышают добрые дела, совершенные мной в жизни, – все же соразмерны с ними, ибо мне дарована счастливая возможность почтить вас в стенах моего дома. Судьба не послала мне сыновей, и, хотя, признаюсь, иногда я сожалел о том, что рядом со мной нет сына, плоти от плоти моей, который прибавил бы мне сил в повседневной борьбе и позволил бы стариться без забот и умереть без тягостных мыслей, не обременяя своей смертью близких, я никогда не роптал на нее за это.

Сегодня же у меня есть повод благословить ее, ибо труд моих дочерей позволил мне почувствовать себя полноценным человеком, насколько это возможно, и приветствовать вас. Помощь моих невесток имела бы иной привкус. Я верю, что обращаюсь к благородным людям, и, всей душой радуясь этому общению, могу лишь пожелать вам долгих лет жизни, наполненных здоровьем и миром, на благо вашим близким и всем тем, кому посчастливилось или посчастливится в будущем соприкоснуться с вами.

Лот поднес чашу к губам и неторопливо осушил ее.

Слушая его, Анубис и Корбан несколько раз переглядывались, и чуть заметно улыбались. Быть может, гостеприимный хозяин обезоруживал их своей искренней и невинной радостью и невольно увеличивал бремя, которое непостижимым для большинства образом каждый честный и беспощадный к себе человек накладывал на себя даже при самом поверхностном и мимолетном общении с другим человеком, а тем более с человеком, похожим на него.

Анубис первым поднял свою чашу для ответного слова.

– Дорогой Лот! Не в первый раз мне выпадает благодарить тебя за сегодняшний вечер. Правда, с самого начала наша благодарность была смешана с чувством неловкости за твое несколько неумеренно доброжелательное отношение к нам. Признаюсь, твоя доверчивость не раз заставляла меня сомневаться в своих возможностях, хотя, скажу без ложной скромности, умею различать добро и зло, особенно, когда мне приходится делать зло во имя добра. Желаю тебе, чтобы ты ревностно относился к труду и исполнению своих обязанностей и тем тверже и увереннее стоял на земле. Благодарю тебя и всю твою семью за теплоту и радение о том, чтобы мы ни в чем не испытывали недостатка. Да будут благословенны дом твой, семья твоя и все потомки твои!"

Анубис пригубил чашу и, сделав глоток, поставил ее на стол. Он не стал дожидаться уговоров Лота и поспешил добавить, опередив Корбана с его благодарственным словом:

– У вас изумительное вино. Но я пью очень мало, вернее, совсем не пью, хотя ради сегодняшнего ужина решил сделать исключение. Думаю, Корбан не станет брать с меня пример.

– Ты прав, Анубис, но лишь отчасти. Я хочу повторить то, что ты сказал, – глядя на хозяина, взял слово Корбан, державший свою чашу с момента завершения ответного слова Анубис а. – Добрый человек, правда, твое расположение к нам несколько ограничило нашу свободу, но я переживаю такое состояние, когда подобное лишение не может не радовать и даже не воодушевлять, ибо ничто не может удовлетворить дух человеческий так, как сознательный отказ от чего-то очень дорогого и прекрасного ради еще более прекрасного, предлагаемого другим человеком.

Дорогой наш хозяин, своей безыскусной добротой и хлопотами ты играючи достиг этого. Это впечатление переживет нашу встречу, как пережило оно, быть может, не очень многих, кто имел редкое счастье соприкоснуться с ним в прошлом. Ты счастливый человек, ибо наделен способностью при самом кратковременном общении с людьми проявить всю свою человечность.

Таких людей Бог да не оставит без своей защиты. Благодарю тебя за доброту, проявленную к нам, – и Корбан поставил пустую чашу на стол.

Лот долил вина в чашу Анубиса, налил Корбану и себе и бросил довольный взгляд на гостей: они ели, не скрывая своего восхищения искусством его дочерей.

II

– То, что в каждой семье желают сына, это понятно, – начал было Корбан, когда сидящие за столом слегка насытились. – Но почему, будучи отцом, ты не сказал, что редко в какой семье отец не привязан больше к дочери или дочерям, чем к сыну? Правда, справедливости ради надо добавить, что матери больше благоволят к сыновьям, но, думаю, это еще больше способствует усилению отцовских чувств.

– Корбан! Я с тобой не согласен, – сказал Анубис. – Может, порождающая с помощью Бога невообразимое многообразие форм природа позволяет себе создавать свои существа не только различными, но и незаменимыми? Сын в семье способен представлять себя сам, дочь – точно так же – себя. Отношение родителей к ним обусловлено многими побочными обстоятельствами и не может быть обобщено без риска исказить настоящее положение вещей.

– Анубис, дорогой! Ты призываешь нас к строгому знанию, но, согласись, что именно после того, как нами, людьми, не без труда и длительных упражнений были осознаны все его преимущества над нашими обыденными мнениями, эти последние, если они и стали изредка заменяться превосходящим их знанием, то ничуть не стали от этого менее необходимыми и желанными.

Может, я приведу не очень удачное сравнение, но все же хочу сказать, что точно так же, как изобретение и внедрение в жизнь весов и других измерительных приборов свидетельствовали не только, да и не столько о развитии человеческих возможностей, сколько об усложнении человеческих отношений из-за оскудения и нехватки всего необходимого, что людям требовалось для жизни, примерно так же тяга к точным знаниям и их приобретению шла не от хорошей жизни и в некоторой существенной степени сохранила напряженное и пагубное положение, созданное тем, что люди не желали полностью и без оглядки отдаваться земным заботам и увиливали от них.

Извини, я несколько отвлекся. Конечно, мнению не заменить знание, но и знанию нет дела до многого из того, что существенно для мнения. Они не должны друг другу мешать. И по меньшей мере, лишь знающий может по достоинству оценить ту услугу, которую ему оказывает мнящий, с которым он рад был бы не иметь ничего общего. Ты с этим согласен?

– Ну, Корбан, ты меня прямо озадачил! После твоей речи мне кажется, что мнил я, а ты щеголял знанием. Но из-за чего же мы спорим?

– Я говорил об особой привязанности родителей к детям противоположного пола. Я думаю, в этом вопросе есть нечто такое, что недоступно знанию и точной проверке, что не удовлетворяет требованиям знания и не является им, но ничего не теряет от этого.

– Но можно ли это выразить вообще ?

– Можно, конечно, но оно не более, чем мнение.