Александр Дан - INSOMVITA. Психологический триллер с элементами детектива

– Это только моё предположение. А что касается самоубийства, то я, наверное, должен был бы помнить об этом. Я ведь помню всё то, что происходило со мной вчера, месяц, несколько лет назад. Я же помню всё с самого детства.

– Наверное, должен бы… – обдумывая ситуацию, безразлично произнёс врач, а потом посмотрел на Роберта и серьёзно продолжил: – Допустим, что этот мир – ваше сновидение. Тогда что может помешать мозгу спящего Тревора в той жизни моделировать несуществующие детали вашей жизни таким образом, чтобы вы их принимали как данность, неоспоримый факт, ибо они вживлены здесь в вашу память. Понимаете абсурд ситуации? Кстати, как давно вы начали думать о самоубийстве?

– Лет пять-шесть. Сразу после того, как я, наконец, понял, что не нахожу выхода и объяснения сложившейся ситуации. Я часто задумывался над этим и отчётливо помню, когда подходил очень близко к грани, но так и не сумел сделать последний шаг.

Роберт замолчал. Доктор продолжал внимательно смотреть ему в глаза, что-то обдумывая. В кабинете на некоторое время снова воцарилась тишина. В глазах доктора угадывалось сомнение вперемешку с заинтересованностью. Нарушив молчание, он подытожил:

– Итак, голубчик, я возьму вас к себе. Завтра выходной, и сеанс мы проведём у меня дома в моём кабинете. Медикаментозная терапия здесь не поможет. Мы покопаемся в вашем мозгу, в вашем сознании. Всё начнём с самого начала. В качестве психотерапии мы, действительно, применим клинический гипноз, как и просила ваша Аманда. Но сначала я попрошу вас вспомнить ещё больше деталей и рассказать мне. Я буду ждать вас завтра вот по этому адресу.

Доктор аккуратным, каллиграфическим почерком, не свойственным людям его профессии, написал на визитке свой домашний адрес и вручил её Роберту.

– Не будем тянуть с интригой. Я буду ждать вас завтра в десять часов утра. Да, и передайте Аманде от меня пламенный привет.

Доктор проводил Роберта до выхода и у самой двери вдруг пристально посмотрел на него и холодным голосом произнёс:

– Я вам не верю, милейший. Не верю ни на секунду ни единому вашему слову. И вам придётся очень постараться, чтобы убедить меня в обратном. Но я заинтригован, уж больно невероятна ваша ложь. Настолько невероятна, насколько невероятной может быть только сама правда.

Роберт стоял над обрывом и молча слушал размеренный гул реки. Он наблюдал, как через большие валуны пробивались чёрные потоки воды, и вспоминал. В голове всплывали фрагменты его детства и юности. То появлялись, то исчезали чьи-то лица, родные и близкие, просто знакомые. Одни улыбались, другие смотрели с упрёком. А вода всё неслась и неслась быстрым потоком, кружила в водоворотах, ревела от беспомощности победить покрытые снегом плоские каменные валуны, которые преграждали ей путь к свободе.

Но Роберт ничего этого не замечал. В мыслях он был далеко от этой реки и от этого заснеженного места.

Кто он? Тревор из сновидений, к которому он прирос и мыслями, и воспоминаниями, и, кажется, даже телом, или Роберт, что, несомненно, было ближе и реально ощутимее ещё несколько дней назад, но не сейчас. В данный момент воспоминания смешались, в голове всё бушевало и клокотало, как внизу у подножия скалы. В одно и то же время воспоминания жизни Тревора и реальности смешались и короткими кадрами рисовали прожитые образы и сцены. И вдруг память Роберта вернула его в тот первый день, когда всё случилось впервые. Всё словно остановилось, затихло, и воспоминание давно пережитого состояния обволокло Роберта теплом и тоскливым чувством чего-то давно забытого и утраченного.

***

…Ночь. Рождество. Детская комната. Посреди комнаты стоит стол, на котором взгромоздили небольшую ёлку. Золотые и серебряные нити дождика из фольги ниспадали от верхушки по веткам до самого низа ёлки. Круглые шарики из ваты, как большие снежные хлопья, украшали колючие ветки новогоднего дерева.

Ёлка сверкала гирляндами в виде белых снежинок и разноцветных игрушек в форме космических объектов. Внутри гирлянд разными цветами мигали лампочки. От этого света на потолке появлялись фантастические блики, что придавало празднику Рождества ещё большей сказочности.

Под ёлкой – несколько мандаринов и белый Дед Мороз из папье-маше с посохом и красным мешком для подарков на плече, который из года в год появлялся под каждой новой ёлкой из старой пожелтевшей картонной коробки, где его хранили вместе с игрушками, гирляндами, разноцветными шарами, пожелтевшей от времени ватой и длинными нитями дождика из разноцветной фольги.

Запах свежей ели заполнял всю комнату, а из кухни доносился аромат ванили и свежей выпечки.

Роберт не понимал, почему он проснулся. Он просто смотрел сонными глазами на маленькую, сверкающую разноцветными огнями, ёлку. Где-то далеко на улице прозвенели колокольчики, играл аккордеон и доносились рождественские колядки.

Рождество было в самом разгаре. Люди, переодетые в костюмы героев рождественского вертепа, прямо на укрытой снегом улице разыгрывали спектакль. Они были одеты в козьи шкуры, вывернутые мехом наружу, перепоясанные ремнями на поясе и крест-накрест на груди, на ногах – грубые штаны, заправленные в валенки, на ремни нацеплены железные колокольчики – большие и маленькие. Во время бега и топтания на месте они издавали различные по тону, глубине, пронзительности и продолжительности звуки. Грубо сделанные чёрные маски с прорезями для глаз закрывали лица, на головы надеты чёрные тюрбаны с красными лентами, а в руках – деревянные кривые палки-клюшки или мётлы. Разговаривать им по традиции было запрещено, они только рычали и лаяли, как собаки, пугая прохожих и развлекая детей.

Другие участники вертепа – колядники – были одеты в гуцульские костюмы – киптары, сардаки и козьи кожухи. Они несли впереди большую звезду на длинном шесте и пели рождественские колядки.

Театральные действа устраивались практически у каждого двора. Четверо дьяков несли уменьшённую копию сельской церкви из одного двора в другой и сундук для пожертвований. Хозяева дворов, прослушав колядки и псалмы, одаривали колядников и делали пожертвования на церковь.

Кругом стояли смех и веселье. Колядки звучали повсеместно. Невзирая на холод, гармонисты играли голыми пальцами по клавишах и кнопках гармоники, аккомпанируя колядующим. Затихало всё только под утро, и ближе к вечеру следующего дня всё начиналось сначала. И так все три зимних дня Рождества.

На улицах Гаршфольво, небольшой деревни в окрестностях Сольвы, затерявшегося между гор небольшого курортного посёлка, где жила семья Роберта, было темно. Но благодаря выпавшему под самый Новый год обильному снегу и яркому зимнему свету звёзд всё вокруг казалось волшебным и сказочным.