Арчибальд Скайлс - Срамной Дневник

– Давай выпьем чего-нибудь, – предложила Инна.

Я согласился и провожал её в уже несколько «приподнятом» настроении. Поэтому вляпался в расставленную перед расставанием паузу поцелуем. Ну и ладно. Домой я не поехал, а решил переночевать у Аркадия в студии. У него там бар, диван и очень тепло. А на кухне ещё может Женя и еду готовила… это, конечно, паразитизм, но мне так хочется сегодня почувствовать, что у меня есть почти родные мне друзья, что я не одинок.

Я оказался прав. В холодильнике был суп и жареная курица. Какой же это кайф иногда вдруг оказаться после ледяной улицы в теплом доме с курицей, стаканом виски и мягким оранжевым диваном! Кажется, что это и есть нормальное человеческое счастье. Женщина в этой картинке сейчас была бы уже лишней.

– Хочешь узнать, твоя ли это женщина, – говорит Аркадий. – Спроси себя хочешь, ли ты с ней опохмелиться.

А я бы вот опохмелился с Женей. Она у меня вызывает этот сорт доверия. Но Аркадию об этом не скажешь…

Весь животный мир подтверждает нам, что самец занимает главенствующее положение только потому, что сильнее физически, а тестостерон его просто «наглит». Из этого вовсе не следует, что мужчина морально выше или духовнее женщины, как считается в нашей культурке. Если бы от женщин нас отличала духовность или высокие идеалы, то духовные идеалисты были бы нарасхват. Но женщины не ищут в нас этих качеств. Наоборот, за явным духовным и интеллектуальным преимуществом они выбирают нас по «рабочим», «собачим» качествам: за надежность, силу, неприхотливость и преданность. За способность быстро отыскать, принести и положить к ногам подстреленную дичь.

Таня приходит ко мне раз в неделю в два часа дня. Я как раз успеваю проснуться. С собой она всегда приносит что-нибудь вкусненькое: творожок, фрукты, пирожные. Мы не спеша завтракаем. Точнее, я завтракаю, а она обедает. Мне даже странно, что она так четко придерживается протокола наших встреч. Один только раз она спросила, не стоит ли нам встречаться чаще. Я ответил, что, увеличив частоту наших встреч, мы потеряем качество. Она сразу же согласилась, хотя уходя всегда намекает, что ей тяжело будет ждать целую неделю. В остальном же она удивительно «удобна». Нет, правда, это дорогого стоит, когда женщина не «забывает» у вас свои вещи, не СМСэсит и не донимает звонками. От неё даже волос почти не остается – ну не магия ли?

Вкусовые рецепторы женщин лучше распознают сладкое и кислое, а мужские горько-соленое. Мы созданы, чтобы распробовать друг друга. Женщина – это океан. Мужчина – леденец.

– I am a very touchy boy, – говорю я.

– Что?

– Я говорю: я очень трогательный мальчик, – говорю я Тане. – Я очень люблю всё трогать.

– Я поняла, – улыбается Таня. – И ты очень хорошо знаешь, где трогать и как трогать.

– Но ведь, и ты тоже кинестетик.

– Да, мы самые лучшие любовники, массажисты и хирурги.

– И повара.

– А повара почему?

– Когда ты увидишь, что я буду готовить, ты поймешь, – говорю я и достаю из кармана сосульку. – Любишь «Дюшес»?

Я разворачиваю конфету и даю ей.

– Да не в рот! – Смеюсь я. – Туда-туда. И подождем. А пока пошли на кухню чай пить.

Мама рассказывала, что в детстве я совсем не любил сладкое. Когда мне к чаю давали конфету, я кидал её в чашку и пил чай так. А когда допивал, то забывал конфету в чашке. Если кинуть в чай конфету и пить так, то чем меньше воды осталось, тем чай слаще. Я пью с Таней чай очень долго. И чем дольше я пью Танин чай, тем он слаще. В конце концов, когда Танина чашка вылизана почти досуха, я размешал остатки конфеты ложкой и дал её облизать Тане. Моя ложка тоже стала сладкой, а Таня, в отличие от меня маленького, очень любит сладости, которыми невозможно объесться.

Для протокола: Период декомпрессии – это время необходимое дайверу для нахождения на промежуточной глубине перед всплытием для того, чтобы выдышать излишки растворенного в крови газа. Если этого не делать, то при всплытии газ выделяется в виде пузырьков, которые закупоривают артерии, кровь «закипает», и дайвер либо гибнет, либо получает серьезные увечья. При всплытии с очень большой глубины требуется несколько промежуточных остановок, и время нахождения на промежуточных глубинах увеличивается.

Оказывается, на следующий день после выставки эротической индустрии Женя с Аркадием ходили на фестиваль татуировки. Меня уже не позвали. Понимаю. Один, без подруги, я им лишний. Особенно, если учесть наше «общее» прошлое – Женю. Ну, не получилось у меня с ней. Не знаю, как объяснить почему. Тут даже перед самим собой трудно быть абсолютно честным. Всё время находишь сам для себя новое объяснение. Новую причину. А, как оно было на самом деле уже и не понять. Мне кажется, что просто где-то не совпало. Наверное, я слишком многого ждал. С любой другой женщиной мне было бы достаточно просто секса. И, глядишь, потом из него могло вырасти что-то большее. А с Женей мне нужно было чувствовать не просто согласие, а личное, активное желание быть вместе со мной. А я его не чувствовал. Возможно, оно и было. Не знаю. Но… не почувствовал. И та дистанция, которая отделяла моё сердце от ее, и которая сократилась уже до нескольких миллиметров, вдруг снова начала удлиняться. Я машинально дернулся ей вслед. Споткнулся и упал.

Кто-то рассказывал мне древнюю загадку, которую загадывал старый дзен мастер своим ученикам: «Что такое хлопок одной ладонью?» Ученики приходили с разными ответами. Кто-то сравнивал его взмахом совиного крыла, кто-то с песнью луны, но учитель отвергал вариант за вариантом. И вдруг один ученик догадался, что это просто звук тишины. Такой известный всем звук, когда обнимаешь воздух перед собой. Звук рукопожатия, когда ваша ладонь встречает пустоту. Звук, когда на ваше: «Здравствуй!» кто-то промолчал.

Инна вводит меня в ступор тем, что в самые сильные свои моменты произносит слово: «мамочка». При чем она здесь в эти моменты??? Не могу избавиться от ощущения, что вероятная теща подсматривает. Вот ещё одна из загадок женской души… позвать мать в такой момент!

Таня иногда стонет так громко, что я уверен – соседки с трёх сторон в курсе. Что это за странности нашей жизни? Я переезжал из тонкостенных хрущевок, где все друг друга слышат, много раз. Я слышал, как ругаются и ругают детей. Я слышал плач, громкий разговор, чужой телевизор, лай собак, крик, смех, стук, падение чего-то на пол. Я слышал звук дрели и скрип половиц у соседа. Но никогда я не слышал, как за стенкой от удовольствия долго и громко стонет женщина. Неужели это такая редкость???

А моим соседям повезло:

– Ещё на пару тонов выше, для соседки, – прошу я Таню, хотя она и так охает от души.

– Вот за что я люблю тебя, – открывает она глаза. – За чувство юмора даже в эти моменты.