Ника Форд - Фея для Палача

Боюсь, мой хозяин не оценит шутку.

Он чует ложь. Чует возбуждение. Он разбирается в моих противоречивых чувствах лучше, чем я сама.

И как бы жутко это не звучало: я больше себе не принадлежу.

Закрываю глаза, настраиваюсь.

Моя ладонь скользит по животу, опускается вниз, замирает, накрывая лоно. Пальцы раздвигают влажные складки, находят наиболее чувствительную точку, а дальше… Хватает нескольких движений. Я до такой степени на пределе, что на достижение разрядки уходят считанные секунды.

Мышцы сокращаются, дрожь охватывает тело.

Я жадно хватаю воздух, содрогаюсь, сжимаюсь, свожу бедра, инстинктивно пытаясь продлить удовольствие.

– Повтори, – говорит Демьян.

– О чем ты? – бросаю, едва отдышавшись.

– Сделай это еще раз. Только с открытыми глазами.

– Нет. Я не могу так быстро.

– Можешь.

Он кладет свою огромную ладонь поверх моей, и от такого поворота сразу начинает потряхивать.

– Пожалуйста, – всхлипываю. – Почему?

– Потому что интересно.

– Что тебе интересно?

– Сколько раз подряд ты кончишь.

Пять.

Пять раз подряд мое тело содрогается от сладостных и обжигающих спазмов. Демьян наблюдает, вглядывается в мои расширенные зрачки, впитывает жар разгоряченной плоти.

Он остается невозмутим, замирает в стороне от всего этого безумия. Ровным тоном говорит «кончи» или «ласкай себя», так словно приказывает прочесть статью в газете. Он почти не прикасается ко мне, а я почти лишаюсь рассудка.

Разум одурманен.

И тут я срываюсь.

– Твоя очередь!

Я кладу ладони на стальной пресс, пробираюсь под резинку спортивных штанов, действую молниеносно.

Демьян не совершает ни единой попытки отстраниться, поэтому я легко добираюсь до желаемого, сжимаю его член и… происходит что-то странное.

Не сразу понимаю в чем дело.

Он огромный и горячий. Там. Но какой-то странный. Мягкий? Чересчур податливый?

Мои пальцы машинально скользят по стволу. Вверх и вниз. Гигантский член никак не реагирует, не отзывается на смелую ласку.

– Я не возбужден, – усмехается Демьян. – Не старайся.

– Не понимаю…

– Меня такое не возбуждает.

Отдергиваю руку.

Выходит, я тут изнывала и томилась, сходила с ума под его тяжелым взглядом, раз за разом сотрясалась от оргазма, а он даже не завелся.

Тогда зачем вынудил участвовать в спектакле?

Театр одного актера.

Гребаный театр.

Я бы могла подумать, что со мной что-то не так, что я не в его вкусе или же резко утратила всю свою привлекательность.

Но нет.

С моей внешностью все отлично. Проблема в другом. В нем.

– А белые простыни? – нервно посмеиваюсь. – Тоже не цепляют?

– Не особо.

– Ты сам сказал, белый цвет возбуждает.

– Ну не настолько.

– А что тебе по вкусу? Цепи и наручники? Ошейник? Плеть? Все эти БДСМ-примочки? Что заводит?

– Кровь.

– Я не… я ослышалась?

– Кровь, – ровно повторяет он.

В моих глазах плещется страх, а его взор невозможно прочитать.

– И что, – мой язык присыхает к небу. – Что это значит?

– Не волнуйся.

Тяжелая ладонь опускается на мою макушку, поглаживает.

– Я буду осторожен.

– Медленно порежешь на куски?

– Я не решил.

– Тогда убей, – выдыхаю сдавленно. – Просто убей и все.

Демьян отрицательно качает головой.

– Почему?! – восклицаю истерично. – Почему?

Он улыбается.

– Я хочу с тобой поиграть.

Остаток недели проходит спокойно, потом следует новая неделя и опять спокойствие ничем не нарушено. Я не возражаю против подобного положения дел, но нервное напряжение зашкаливает.

Демьян не проявляет ко мне интерес. Он приносит все вещи, которые одобряет, оставляет посреди этажа и уходит. Он приглашает меня на завтрак и на ужин, оставляет обед на столе, достаточно только разогреть. Он готовит самостоятельно, исключительно здоровую пищу. Он так же убирает дом, один. Никакой прислуги здесь нет, но все сверкает чистотой.

Иногда я могу представить, будто Демьян нормальный. Хотя нет, не могу.

Он хищник. Затаившийся зверь. Красивый и смертельно опасный. И даже в том, как он занимается домашними делами, заметна скрытая угроза.

Трудно объяснить словами, это все на уровне инстинктов, чувств, обострившихся до предела.

Он не заставляет меня заниматься самоудовлетворением, не вынуждает принимать душ на его глазах. Он практически не общается со мной, ничем не нарушает личное пространство, даже дарит некоторую иллюзию свободы.

Но я отлично понимаю, переломный момент не за горами. Совсем скоро. И как бы я не пыталась подготовиться, все окажется бесполезным.

Отсюда не выбраться. Замки надежные, вскрывать их не умею, без помощи ключа не справлюсь. Через окно тоже не вылезти, решетки не позволят. Не замечаю ни единой возможности вырваться на свободу.

Я стараюсь сосредоточиться на том, что способна контролировать. На изучении английского языка, на привычных танцевальных тренировках. Остальное не имеет смысла, ведь на остальное я никак не могу повлиять.

Демьяна практически не бывает дома. Он уходит рано утром и возвращается поздно вечером. Я целый день предоставлена сама себе, поэтому включаю музыкальный канал на телевизоре, ставлю звук на полную громкость и начинаю танцевать. Потом возвращаюсь к себе, наверх, запираюсь в душевой кабине, бесконечно долго стою под горячими струями воды, пробую смыть ночной кошмар, в который превратилась моя жизнь. Но ничего не выходит, ведь отныне этот кошмар – единственная дозволенная реальность.

Я принимаюсь за учебу, долго читаю, выполняю различные упражнения, изучаю грамматические правила. Вхожу в роль прилежной студентки, пробую отвлечься, разорвать цепь скучных, рутинных событий.

Я держу в гармонии тело и разум. Наверное, лишь это не позволяет окончательно обезуметь, сохранить остатки самообладания.

Не представляю как бы я выносила подобное заточение при другом раскладе. Например, если бы просто лежала и смотрела телевизор.

А если бы и телевизора тут не было? Так я хотя бы поддерживаю связь со внешним миром, слежу за новостями.

Демьян приносит мне нормальную одежду. Нижнее белье телесного цвета, около десяти комплектов. Джинсы, спортивные штаны, футболки. Все новое, с ярлыками. Судя по количеству нарядов, я здесь надолго. Не знаю, радоваться или огорчаться. С одной стороны хорошо, что я до сих пор жива, а с другой… Разве существование в четырех стенах, в замкнутом пространстве можно назвать жизнью? И хочу ли я пробыть в клетке несколько месяцев подряд? Или год? Жутко вообразить.

Демьян держится на расстоянии, не спешит меня истязать, не выполняет свои угрозы. Впрочем, если посудить трезво, он и не угрожал. Сказал, что его возбуждает белый цвет… и кровь. Сказал, что будет осторожен.