Жасмин Майер - Как я босса похитила

Еще и одежду Воронцова. Абсолютно всю. От носков до галстука. Ведь если боссу нечего будет надеть, он не сбежит от нее также быстро, как мог бы при полном параде.

Трусы Воронцова Оля увидела на тротуаре. Брюки темнели чуть дальше, в кустах. Рубашка разлеглась на проезжей части, и по ней уже проехались несколько раз автомобили. На белой, такой приятной на ощупь ткани темнели рифлёные отпечатки автомобильных шин.

Она сделала это.

Боже мой, ни одного промаха. Даже будучи пьяной и не в себе после шести оргазмов, Оля все равно четко следовала намеченному плану.

Она решила похитить Алексея Воронцова.

И она его похитила.

Еще до того, как Воронцов окончательно проснулся и даже открыл глаза, он ощутил приятную пустоту в теле. Эта детка вчера выжала его до последней капли.

Раньше он никогда так бурно не реагировал на женщин, а их в жизни Воронцова хватало. Два, три раза подряд за ночь было его потолком, даже при очень умелой партнерше.

А вчера он использовал всю упаковку на пять презервативов.

Определенно нужно будет дать ей еще денег. Проституткам ведь тоже дают чаевые или правильнее их назвать премиальные?

Ох, а как краснела ее кожа от шлепков! Ради такого не жалко и двойной оплаты по тарифу. И, наверное, нужно взять у нее номер телефона. Просто на всякий случай.

Хотя вряд ли утром он возбудится также сильно, как вчера после виски и тяжелого вечера. Обычно, после секса, когда с глаз спадала пелена, Воронцов видел перед собой всего лишь уставших женщин, которые только и мечтали о том, как бы поскорее спровадить его прочь.

И вряд ли это утро будет иным.

Воронцов открыл глаза и попытался выпрямить затекшие руки. Не вышло. Что-то крепко держало запястья.

Он поднял голову – и уставился на чулки, которыми был привязан к кровати. Отчетливо вспомнил, как сам помогал вязать узлы, пока малышка занималась его членом. После она скакала на нем верхом, а он, уже привязанный, ловил ртом твердые, как пуговицы, соски.

«Я занимался альпинизмом и справлюсь с узлами лучше тебя». Павлин, черт возьми. Распустил вчера хвост и навязал чертовую дюжину узлов, как будто это не кровать, а вершина Эвереста.

Воронцов дернул руки. Ничего не произошло.

Это всего лишь гребанные чулки, так какого хрена не получается освободиться?

– Они на сто ден.

Ни цифра, ни загадочные ден ничего ему не говорили. Воронцов повернулся на голос.

И дернулся от неожиданности, когда увидел перед собой…

– Это… коробка от хлопьев на твоей голове? – неуверенно спросил он.

Стоявшая посреди комнаты девица нервно дернула плечом. На ней был бесформенный черный балахон, как у Пугачевой в девяностых, а под тряпкой виднелись обвисшие штаны, заляпанные краской.

Ладно, каждый носит дома, что хочет, да и не обязательно проститутке из клуба встречать его утром при полном параде, но коробка из-под хлопьев на голове? Это все же как-то чересчур, не находите?

– Не твое дело, – низким голосом ответила девушка.

Как же ее звали? Впрочем, это тоже не его дело. Вчера порезвились и ладно.

– Развяжи, – потребовал Воронцов.

Надо сваливать от этой ненормальной. Однозначно. И если потребуется, точно дать ей денег, только бы отпустила.

Девушка из клуба замялась. Посмотрела в бок, потом поправила коробку на плечах, чтобы глаза совпали с вырезом. Ну прямо рыцарь на турнире. Хотя вчера она очень старательно его объезжала…

Таааак. Всем лежать! Ничего не вспоминать из вчерашнего! А то вдруг это чудо с коробкой на голове решит, что он настаивает на продолжении.

Интересно, она хотя бы была симпатичной? Нет, ну может, не красавицей, все-таки виски он уничтожил вчера прилично, но… пять раз! Смог бы он столько кончить со страшилищем?

– Прежде, чем я тебя развяжу, я должна задать тебе несколько вопросов.

Приехали. Теперь она еще и допрос ему устроит.

Ладно, обычно, никогда не бывает просто общаться на утро после ночи с незнакомой женщиной, но все же сегодняшнее по степени странности побило все мыслимые и немыслимые рекорды.

– Что это еще за хрень? Развяжи меня, и я отвечу на все твои вопросы, пока будут одеваться.

Опять наклонила голову, отчего из-под коробки выбились темно-каштановые локоны. Удивительно, Воронцов хорошо запомнил запах ее волос, но совершенно не помнил лица. Как, черт возьми, такое возможно?

– В том-то и дело… – промямлила «Хлопушка Овсяная». – Ты не можешь одеться.

– Это еще почему?

Глаза в узкой прорези в картоне скользнули по его телу. От ее взгляда член дернулся. Как будто помахал, ей-богу.

Еще решит, что его член таким образом намекает на продолжение банкета. А ведь это не так. Ну почти не так.

Пять раз! Ну охренеть. У него сейчас и стоять не должно. А вот ведь, стоит и не думает падать.

– Послушай, мне ничего от тебя не нужно, – кашлянул Воронцов, выразительно указав вниз, на палатку из простыни. – Это мужская физиология. Просто наступило утро, понимаешь? У мужчин всегда так и это не связано с сексом. Мне бы сначала в туалет, а потом я оденусь и больше ты меня не увидишь. Обещаю. Если надо, я могу еще денег дать.

Не сдвинулась с места. Как бы то ни было, он ее все равно не убедил. Даже деньгами.

– Ты помнишь мое имя?

– А ты его разве называла?

Девушка выдохнула с тихим облегчением:

– Ну да, зачем бы я с тобой опять знакомилась.

– Опять?

Коробка на ее плечах вздрогнула.

– А мы что, были знакомы? – спросил с прищуром Воронцов.

– Нет! – слишком поспешно ответила она. – Вообще в первый раз тебя вижу.

Ну да, в первый раз после… сколько оргазмов она испытала с ним? Воронцов не был эгоистом, и если растратил упаковку презервативов, то девушка явно с пользой провела вчерашний вечер.

Два раза раз в клубе, а потом здесь на кровати. Потом он сходил в туалет, намереваясь одеться и уйти, но вместо этого вернулся из ванной с баночкой детского масла, а она не отказалась продолжить. Он развел ее ноги и языком довел до того, что она согласилась на куда большее, чем он даже рассчитывал. Вчера ему снесло голову, не иначе. Почему же он отлично помнит ее вкус, запах, но так смутно лицо? Черт бы побрал эту избирательную мужскую память!

Член снова закачался. Вот и ответ. Во время вчерашних подвигов Воронцов мозгом не пользовался, это точно.

А еще он совершенно точно снова хочет. Вот такую, пусть и с коробкой на голове и в бабушкином балахоне. Он-то знает, что и под тряпками, и под картоном скрывается куда больше, чем можно было бы представить. Да, это утро, но не только утро. Ведь он остался у нее в квартире на ночь, чего никогда себе не позволял с другими. Даже от Снежаны он всегда уезжал домой. А здесь расслабился, остался, словно хотел продолжить.