Алекс Коста - Мои Милфы

Тоже происходит с милфой, когда она увидела первый седой волос или корку на бедрах. Она не думает «ну все, это конец», она хочет что-то сделать для себя, чтобы продолжить свою красоту. А главное – свою жизнь, которая клокочет внутри, несмотря на то, что тело начинает подводить.

И в этом ее настоящая магия! Возможно, не такая дьявольская, как у нимфеток. Зато, наполненная тем, что красивее красоты всех «Лолит» всего мира: последние годы настоящей милф, прежде чем она «засушится», наполнены истинным пронизывающим трагизмом покидающей красоты.

Более того! И это прекрасней всего остального, самое прекрасное! Наполнено покиданием самой жизни!

А что может быть притягательнее глубины трагизма превращения органики в неорганику, в сочетании с сильным желанием трахаться!? Истинное, чистое, острое соединение Эрос и Танатос в отдельно взятом красивом женском теле!

О, если вдруг! Милфология, как знание, попадет не только к братьям по психотерапии, но и во литературе, прошу не давать ей ярлыков «анти-Гумберт».

Милфовость лежит на противоположной стороне оси жизни женщины, но это все та же ось, по которой поэты, художники и даже философы, «ходят», вот уже тысячи лет и на которой нет ничего «анти».

Но, мои предупреждения напрасны. К сожалению, я в этом уверен, милфология никогда не войдет ни в один учебник по психологии, хоть в самую ничтожную брошюрку, которые обычно печатают на серой бумаге в крапинку, как будто на валах типографской машины засиживались насекомые.

Даже в такие дрянные издания, в которых, на самом деле, хранятся самые полезные данные, милфология не попадет. И это, насколько несправедливо, настолько и символично для нашего общества.

Даря тебе, мой неизвестный непознанный читатель, все выводы милфологии, как искусства, науки и, в первую очередь, практического метода, заключённые в одном знании, мне не приходится надеяться, что хоть кто-то сможет повторить мои результаты, даже вооружившись всеми, уже полученными, данными.

Увы, нет.

Как никто не смог воспользоваться учением мистера Фи. Лицемерные его последователи все извратили, перепутав сексуальность со слиянием, объект с вытеснением. Не говоря уже о том, как в исторической перспективе отрезали все самое важное про пресловутый Эдипов комплекс, который вовсе не означает: убить отца и изнасиловать мать… все-все запутали и, как следствие, извратили, хуже, – уничтожили, пытаясь упростить то, что мистер Фи с такой любовью и трепетом собирал, прохаживаясь вдоль холодных психиатрических ванн и электрошоковых «драконов».

А может, старый нарцисс, ты сам всех запутал? Так просто и легко направить всех этих жалких никчемных последователей? Не указав однозначно, что сексуальность – это не генитальная суета, происходящая между родителями и ребенком, между мужчиной и женщиной, а – слияние, во всех его видах и в одном единственном, жизне-смертельном, восстановительно-распадном… вечный танец Эроса и Танатоса, который невозможно до конца постичь.

Зря ты так путал следы, они бы все равно не поняли. Увы и ах! Так что уноси свое истинное знание и радуйся, радуйся, радуйся… Чему!? Ну, хотя бы тому, что оно открылось тебе и было с тобой столько лет.

Как и мое. Не знаю, сыграло ли оно роль в том, что твой жизненный путь оборвался так рано!? Наверняка.

Мое знание вот-вот меня убьет. По-своему, это хорошо. Оно становится чем-то большим, чем суждения одного человека, разрастаясь в объеме, поглощает свой источник.

Христос, Ганди, Маркс. Никто не избежал такой участи. Возможно незавидной, но в высшей степени компульсивной: я создал что-то, что переросло, поглотило меня, и в конце… уничтожило.

Миранда часто повторяет «хочу чего-то нового, но другого». На вопрос: Как это может быть? – отвечает: Чтобы не потерять то, что есть.

Про чемодан больше не говорила. Далее привожу по памяти.

«… Хожу по большому дому, и мне кажется, что я в чем-то виновата. В чем? Муж успешен и у него работа, дети учатся, у них все хорошо. В чем я могу быть виновата? Что не строила свою карьеру, не делала что-то важное? Нет же, все самое важное я как раз делала. Виновата в чем…».

Чувство вины – кажется основным. Но, это обманка, сублимация! Проше всего поставить чувство вины во главу угла и им «размениваться». Ни раз в этом убеждался. Так же, как и стыд.

Тогда что? Конкуренция с мужем? Типа того, что: Он всего добился, а я ничего. Тоже нет, слияние с ним есть и сильное. Много общих воспоминаний, друзей, смешных моментов. Для нее – его успех – ее успех. Жаль, что так мало таких женщин.

Важно для милфологии: для настоящей милфетки, успех ее спутника – ее успех, поэтому оба успешны. Милфа не завидует, не конкурирует. Поддерживая своего мужчину, хоть любовника «на час», хоть мужа, она поддерживает себя. В этом знание ресурсности пары, любовь к главному ресурсу – жизни: ее мало, лучше поддерживать, а не «раздувать».

Подумал: Мне так хорошо с Мирандой, потому что она хочет, чтобы у меня получилось.

Пока «плавал», ее повело в какую-то чушь про бизнес, проекты, творчество. Хотел ей напомнить ее же словами «меняются только картинки». Но сама опередила, подытожила: это все не то, не так.

Умница! Хоть опять это «не то, не так». Что-то было «не то, не так» очень сильное в ее «ванильной» жизни, что-то, что оставило переходный момент. Как в зазеркалье… (сценарно, Алиса, это точно), но что? Первая любовь? Спрашивал, ответила «как у всех», прямо так же, как про отца.

Важно с тремя восклицательными! Не пускает меня в фигуру деда. Главное: себя не пускает. Он как портрет в музее. Идеальный, сильный, хороший, мудрый, любящий. Открыл мир, показал «смыслы». Но, что теперь с этими смыслами? Куда они делись и почему? А может, она не может продолжить то, чем он ее зарядил, тем, чего хватило только до сорока!? Тогда, что это?

К концу встречи, почувствовал, что Миранда может больше не прийти. Отчаялся, не знал, что делать. Ругал себя и жизнь, очень хотел ее. Но, не так, как прежде. Хотя бы как секс. Уж пусть без слияния.

Опять это вездесущее слияние, мистер Фи!? Помоги, подскажи, не знаю, что делать.

***

Спасибо! Не знаю, ты ли помог, но в конце сама меня вывела. Рассказала эпизод, как дедушка привез из-за границы большой чемодан, полный подарков, прямо под Новый Год. Дальше по памяти:

… Долго ждала в тот вечер, но знала, что придет. Он всегда приходил, если обещал. И в этот раз пришел. И еще как! Наверное, это самый мой лучший Новый Год. И хорошо, и как здорово, что он пришел как раз так поздно, почти как Дед Мороз, в полночь. Он и выглядел, как Дед Мороз, только не какой-то идиотский, в ватном пальто, а в дубленке, настоящей и шапке такой красивой, с меховым отворотом.