Алекс Коста - Мои Милфы

Подмышки разноплановы и переменчивы, как сама женская природа. Возбуждают настолько, насколько скрыты, всего-то пара складок кожи, образующих теневую лощину.

Я уверен, если бы природе не пришлось возложить на влагалище столько функций, оно бы было сделано по форме, подобно женской подмышке при опущенной вниз, руке и… упоительные воротца в которых скрывается истинное оральное наслаждение для настоящего гурмана.

Похожие на два цветка, если руки согнуты, или самые настоящие очаги для ласк, если руки вскинуты вверх, еще лучше, заведены за голову.

Существуют сотни углов идентификации женских подмышек, как рисок в транспортире, их столько, что сложно описать их и упорядочить, даже с моей страстью к классификации. И не буду, лучше просто смотреть.

Что ж, ближе к науке. Еще до начала практики, я обращал внимание на отдельные участки женского тела, которые чаще всего находятся в психофизическом действии, происходящем не так явно, как обычная моторика. Это настоящие движения «тело-душа» которые, как и все, что настоящее, – на первый взгляд, незаметно, имеет микрометрические подрагивания, больше даже энергетические, чем физические. Тайные сообщения тела, незаметные как чернила из молока.

В милфологии – это узоры. То, через что женщина, милфетка все свои годы чувствовала и воспринимала жизнь и, чем она показывала, привлекала, удерживала.

Не только сердце сокращается семьдесят раз в минуту, это делает все наше тело.

С полной научной ответственностью, я признаю, что узоров в женском теле может быть несколько. Как правило, они сосредоточены в узлах движения (сокращения), но сокрыты. Подмышки, лодыжки, сгибы ног, противоположные коленям, два небольших участка кожи за ушами и чуть ниже, все это может быть ППТ-узорами. Но, это только часть их них. Остальные – менее очевидны в плане физиологической детерминации, поэтому тело женщины сексуально по отдельности, и все вместе.

И я готов кричать на стогнах, что каждая женщина, хоть отдаленно, но знает, какие у нее ППТ. Проводя рукой, наклоняя голову, неявно двигая поясницей, плечами, ногами, стопами, скулами… женщина пускает в ход то, что в ее теле, означает важный вход-выход ее психофизиологической энергии.

Только, умоляю вас, не путайте ППТ с эрогенными зонами. Не упрощайте. Истинная красота женщины, жизни в целом, не нуждается в упрощении.

***

Миранда не могла дольше сжимать руки, вырвала, всплеснула, попыталась схватить, обнять, оттолкнуть… может, все вместе. Передумала, опустила вдоль тела, вздрогнула и расслабилась.

Я ощутил мощный толчок снизу. Хорошо, что крепко держал, а то могла бы оборвать контакт в тот самый, момент, когда я почувствовал у нее оргазм на уровне ППТ, фасций, тонких, но прошивающих все мышцы и кости и на уровне чувств, нынешних, и тех, которые есть в воспоминаниях.

Это и есть слияние органики, которая стремится к распаду в самом слиянии? Так, мистер Фи!?

Не отпуская рук, чуть ослабив, держа язык в подмышке, вошел глубоко, как мог. В конце, головку защекотало, одновременно сдавливая. Задержало, зацепило, как будто в глубине был специальный крючок, идеально подходящий к моему пенису. Но, не успел в полной мере, насладиться. Произошло то, чего я ждал, в полном неведении, как именно это будет.

Очнулся на тротуаре, среди оживленного потока людей, странных, они все были в яркой, но старомодной, одежде. Сзади было здание, похожее на один из павильонов ВДНХ, но с вывесками на иностранном языке. Попытался оглядеть себя, но не смог. Успокоившись «это сон», подумал, почему все вокруг, как декорации в старом фильме.

«Это не мой сон». – понял я.

Рядом стоял мужчина, как будто что-то его подсвечивало изнутри медово-красным светом, такой цвет я недавно видел. Где?

Ему около шестидесяти, но крепкое, хоть и не крестьянское, телосложение сорокалетнего и очень черные глаза, такого же цвета, копна волос. Рядом девочка, лет десяти-двенадцати. Я бы не узнал Миранду, если бы не лодыжки. Такие же, только тоньше, идеальной круглый формы, «глазированные» чем-то невидимым, как защитой от передаваемого напряжения от остальных частей тела.

Я попал в прошлое! – подумал и понял, в какое и куда. И почему? Все правильно, все сработало правильно. Здесь, тогда, что-то такое случилось, здесь была «кроличья нора».

***

– Дочь? Подружка? – подмигнул таксист в зеркало.

– Внучка. Никому не говори, окей?

– А, внучка! Ну даешь, папаша!

– Спасибо. Я дедушка.

– Ага. А что за акцент? Ты из Атлантиды что ль?

Миранда чувствовала сильную злобу, не знала почему. Она первый раз услышала речь настоящего барселонца-испанца, точнее так: вообще настоящего испанца, и та ей показалась жутко уродливой, как будто слова не проговаривались, а проквакивались-прокрикивались. Но, дело было не в самих словах, наверное. Тогда в чем!? Может в этом дедушкином «никому не говори».

– Из Советской России. – сказал дедушка.

– А… – протянул таксист. – Советы! Сибирь, Гулаг, Сталин, матрешка.

Удивительно, но уродливо произнесенные русские слова показались Миранде куда приятнее, чем речь на испанском.

– Похоже. – усмехнулся дедушка.

Миранде снова стало не по себе, что дедушка так ответил. Она хорошо помнила, как он взгрел Витьку во дворе за то, что тот неправильно ответил на вопрос о командующем Вторым Белорусским фронтом. Витька, не подумав, ответил «Жуков», хотя это бы Рокоссовский. А тут дедушка стал совсем другой, как будто, он стал ниже таксиста. Какого-то таксиста… и дедушка! Большой человек в ее стране.

Миранда решила дальше не слушать разговор, тем более, что отвлечься было чем. За окном мелькали картинки, будто перед глазами пролистывали заграничные журналы. Вывески, люди в странной и, в основном, красивой одежде, здания и вообще цвета. Это напомнило Миранде, как в начале показа фильма на проекторе, снимают защитную вставку с линзы, серые очертания становятся яркими картинками. Тут так же. Пять часов назад, в Москве, все было серое, а тут все стало живым и ярким.

Спасибо, спасибо дедушка! – искренне сказала она на русском и сжала его руку.

– О-ла! – снова подмигнул таксист в зеркало, и это еще больше не понравилось Миранде. – Слушай, друг? А это точно внучка? А, хороши!? – тот показал руками, как будто, взвешивал что-то на ладонях.

– Ты руль держи. – сказал дедушка, но опять, почему-то опустил глаза, как будто ему стало стыдно.

«Ему что, стыдно, что я его внучка!?» – подумала Миранда. И от этой мысли стало тяжело дышать, а рука дедушки вдруг показались липкими, а волосы на них такими жестким, как будто она трогала шерсть свиньи. Постаралась отвлечься на «журналы» за окном, которые теперь не мелькали, а тянулись. Они доехали до центра города, попали в то, что Миранда узнала по картинкам в учебнике напротив фразы «конжестион эн ла карретера», которая ей всегда казалась особенно певучей.