Роман Мамин - Сублимация любви

Ему жутковато завторило эхо. Люси вздрогнула.

– Мне кажется, что эти стены хранят страшные тайны! – прошептала Люси, широко раскрывая и без того огромные глаза.

– Ещё какие! – потянул Жан, заглядывая в пустое забрало рыцаря, и, выдержав в гнетущей тишине долгую паузу, мрачно прошептал: – И к этим ужасным тайнам прибавится ещё одна!..

Он повернулся и, глядя на нее, яростно сорвал с себя рубашку, расставил ручищи, сверкнул во мраке влажным глазом и задышал прерывисто… Он смотрел на неё как-то уж очень дико и яростно… Люси радостно взвизгнула. А Жан, схватив ее, сдавил в объятиях и поволок вглубь подвала, смёл с пыльного стола всё, что на нём находилось, бросил на него Люси, и, рыча, как дикое животное, принялся сдирать с нее одежду…

О, это было дикое, дикое животное! Не успела она даже охнуть, как он с рыком вошёл в неё… Она зацарапала ноготками его влажную спину, оставляя на ней красные полоски. Мурлыкала, рычала, как львица. А он, подхватывая ее мурчание рыком льва, доводил её до сладострастных обмороков. Люси извивалась, замирала, смеялась от счастья! Эхо тоже веселилось! И всё поглощающий жар разливался по их телам…

Сладостные стоны переходят в рев и возвращаются страшным эхом – дрожат стойки с шампанским, дрожат бутылки, и подвал наполняется всё нарастающим гулом… Стоны влюбленных сливаются в сладострастном крике, и эти звуки уже подхватываются и усиливаются мощным эхом – весь подвал сотрясают звуки страсти, вековое шампанское не выдерживает – и взрывается салютом… пш-ш-ш-ш!..

Сусанна проиграла и трусики! Пришлось снимать. А этого, как думается, ей делать не хотелось, к тому же к одной беде добавилась другая. Она чувствовала, как карлик похотливо сверлил её глазами. (Но женщин понять сложно! Очень сложно! Логика в поступках отсутствует!) Сусанна долго не решалась… но вдруг, привстав с дивана, она стала нарочито медленно снимать трусики… Вероятно, чтобы самой насладиться необычным зрелищем – карлик млел от её наготы.

Сусанне не хотелось быть с Патриком. С ним бы она не вкусила страсти – он был мертвецки пьян. Жан пропал с Люси, похоронив тем самым её розовые мечты о счастье. А тело требовало!

– А что? Это как-то даже интересно, экзотично! – мелькнуло в её возбуждённом мозгу.

И Сусанна, смотря на карлика как удав на кролика, медленно провела по себе рукой, направляясь все ниже… и ниже… Карлик не выдержал – зажмурился, сдавленно простонал…

– Ну… – требовательно пригласила она.

Но, наверное, это приглашение уже было излишним – карлик полз к ней на коленях, глотая вожделенные слюни и протягивая к Сусанне маленькие ручки…

Мари и Рауль, побродив по замку, наткнулись на великолепную спальню, с фресками и картинами, с огромной кроватью под тяжелым пыльным балдахином.

Старинная кровать со скрипами и вздохами приняла молодые тела, а потом долго ещё скрипела под ними…

– На этом ложе рождались и умирали родственники Надин, – романтично произнесла Мари, смотря на Рауля, как он прикуривает сигарету.

– Спали они здесь с разными проходимцами и куртизанками, – буркнул Рауль.

– Ну почему ты всегда думаешь плохо! Женщина, что спала здесь, наверняка прожила долгую и праведную жизнь.

– Да-да, конечно! Вот как раз у этой старушенции была масса пороков! Не удивлюсь, если она страдала фетишизмом и всякими там извращениями!

– Рауль, ну что ты такое говоришь? – жеманно возмутилась Мари. – Какой фетишизм?! Бабушка!..

– Бабушка?! Там, за пологом, есть потайная дверь, а глаза у картины, что над тобой, бегают! – Рауль зло кивнул на картину за спиной Мари – «Мадонна с младенцем».

Мари оглянулась.

– Как бегают?!

Нарисованные глаза Мадонны были полны вселенской скорби.

– Пока мы с тобой кувыркались, я всё смотрел на неё, а она с любопытством смотрела на меня! И даже пару раз моргнула!

– Рауль, не пугай меня! – надула губы Мари. – Мне и так страшно в этом замке! Здесь все так серо, мрачно! Зачем я только согласилась сюда ехать?

– Я не пугаю! Просто говорю, что видел, но, возможно, это мне показалось, – безразлично произнёс он, почёсывая свою волосатую грудь.

– Конечно, показалось! Придумываешь! – Мари, повеселев, игриво хлопнула его ладошкой. – Вместо Мадонны оценил бы лучше меня!

Она подорвалась и в мгновение оказалась у окна.

– Посмотри, как я хороша! Разве не на что смотреть? – рекламно произнесла она, проводя пальчиками по крутым бокам и игриво притопнув ножкой. – А? И как?

А посмотреть было на что! Ее тело – это тело красавиц с картин Ренуара. В свете луны, что пробивалась сквозь резное окно, кожа её приобрела перламутровый оттенок, большая грудь без лифа вольно колыхалась и при каждом движении тяжело покачивалась, темнели два больших соска.

Ладони Рауля зачесались.

– Моё, крошка, не хуже! – словно под гипнозом, не отрывая от неё восхищённого взгляда, он медленно подошел к ней.

Его руки заскользили по мрамору её тела, задержались на груди… Её грудь не вмещалась в ладони и, словно тесто, вытекала сквозь его пальцы, а он снова возвращал её на место, сдавливая и стискивая. Это была борьба, и побеждала она (грудь).

Мари снисходительно улыбается – ждёт, недолго, но ждёт, пока он наиграется.

– Милый, я, конечно, понимаю, что тебе нравится баловаться, но тебе стоит заняться мной.

Ему не надо повторять, он разворачивает Мари лицом к кровати, к Мадонне… и…

…И Мари верещит, как ошпаренная – глаза Мадонны моргнули… и закрылись!

Сусанна уже и не думала о Жане, и о Патрике как-то забылось… Напрасно! Что бы он мог сделать сейчас, когда ей так хорошо! Патрик где-то рядом, наверное, спит. Не спал! Вытаращив глаза и полностью отрезвев, не в силах был произнести и слова… Патрик таращился на свою Сусанну и карлика.

И более отвратительного зрелища ему не приходилось видеть: два тела суетливо сплелись каким-то невообразимым способом: где головы, ноги, руки – какое-то чудовище, стонущее и визжащее. Сусанна, запрокинув голову, издавала сладострастные стоны и руками удерживала на своём теле карлика, а он, подобно вампиру вцепился в нее зубами. Омерзительно! Но… Это столь неэстетичное зрелище заставило Патрика почувствовать дикий приступ желания.

– Уйди! – Патрик рывком стаскивает с Сусанны карлика.

И яростно набрасывается на неё. Она его не чувствует – Патрик, как мотылёк, порхает над цветком, оказавшимся слишком большим для него.

«Почему такое чувство пустоты?» – Сусанна смотрит на карлика, и ей жаль его, он так старался доставить ей удовольствие, как никто раньше.

– Иди сюда, – шепчет она и протягивает к нему обессиленную руку. Он подходит, нет, не подходит, подползает на четвереньках. Она, закрыв глаза, целует его, пусть маленького, неказистого, но все же мужчину!