Аноним - Девственная любовница. Между «Жюстиной» и «Лолитой»

Переводчик Канова

Иллюстратор Странг Уильям

© Аноним, 2020

© Канова, перевод, 2020

© Странг Уильям, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-4498-3989-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В 1955 году роман американского преподавателя Владимира Набокова « Lolita » произвел ожидаемый фурор в умах западной интеллигенции.

Двенадцать лет спустя из-под пера «русского» писателя Владимира Владимировича Набокова (говорят) вышел одноименный роман, до сих пор будоражащий души просвещенных читателей. В предисловии к русскоязычному изданию сам автор обратил внимание публики на то, что вышедшее в свет произведение, в сущности, есть не перевод « Lolita », но оригинальный, не переписанный, а написанный заново роман.

Книгу, которую вы держите в руках, отделяет от оригинала весь ХХ век. Трехтомник впервые появился в Англии в 1901 году и сразу же стал раритетным изданием. На долгие годы о нем, по всей видимости, просто забыли. Быть может, в силу именно этого обстоятельства детище Владимира Владимировича и показалось современникам столь смелым, если не сказать революционным.

Между тем у обоих произведений достаточно много общего, как по форме, так и по содержанию. Оба написаны хорошим английским языком от первого лица. Рассказчик в обоих случаях – человек средних лет, достаточно обеспеченный, конечно же, интеллектуал, обреченный даже в семье, если таковая имеется, чувствовать себя одиноко, склонный к самокопанию и отчаянно влюбленный в девочку-подростка. Даже имена героинь удивительно созвучны: Лолита, Лилиан…

Хочу сразу же оговориться, что никакой речи о плагиате быть здесь не может. Набоков, если и читал роман « Suburban Souls », (« Провинциальные души »), никоим образом не почерпнул из него атмосферы викторианской Англии (действие происходит в 1898—99 гг.). Его герой открыто мучается «заразной любовью», отдавая ей всю душу, тогда как путешествующий между Лондоном и Парижем Джеки С достаточно быстро устает от сердечных терзаний и превращает любовь в хорошую тему для написания интересного романа и психологического исследования нравов провинциального французского семейства одновременно. Второй и третий тома своих откровенных дневников он пишет бестрепетной рукой стороннего наблюдателя, лишь иногда вмешивающегося в канву событий, да и то лишь затем, чтобы потешить свое самолюбие кукольника, управляющего выводком глупых марионеток.

Рассказчик Набокова, чтобы быть ближе к Лолите, становится её отчимом. Джеки С. на подобные жертвы идти не приходится: он достаточно накоротке знаком с отчимом ( Sic! ) Лилиан, уважаемым господином Арвелем.

Набоков разыгрывает перед читателем драму человека, влюбленного в ребенка, которого общественные принципы не позволяют ему назвать «женой». Создатель образа Джеки докапывается в схожей ситуации до ещё более глубинного конфликта: его герой любит девятнадцатилетнюю (!) падчерицу своего друга (что должно шокировать английского обывателя) и вместе с тем внимательно наблюдает за их вероятной кровосмесительной связью (возмущенью публики нет границ!). «Вероятной», поскольку в романе делаются лишь намеки на небезосновательность подозрений Джеки.

Что касается «намеков» как таковых, то «Лолита» грешит ими в гораздо большей степени. Стесненный пуританской средой туманного Альбиона автор «Девственной любовницы» в своем стремлении вырваться за рамки дозволенного иногда позволяет себе опускаться (или подниматься?) до рассказа о достаточно откровенных сексуальных затеях героя, что нисколько не портит живого языка и красочной описательности всего произведения.

В первом русском издании, запоздавшем на добрые сто лет, роман приобрел, как вы заметили, новое название. Прожив с ним без малого два с половиной года, я пришел к выводу, что само звучание его не могло не измениться, превратившись из картинок жизни французской провинции конца прошлого века в живописное анатомическое исследование нравственных пороков, свойственных всем временам. Здесь и лицемерие, лживость Лилиан, и тупость закрывающей на все глаза матери, и похотливость отца семейства, и, разумеется, напускное равнодушие развращенного во многих отношениях автора, открыто публикующего не только свои собственные переживания, но и пришедшие в его адрес многочисленные письма. Можно ли любить, оставаясь девственным, пусть даже в душе? Что есть любовь и есть ли она вообще, или это всего лишь поединок чувств, разбивающий слабые и ожесточающий сильные сердца? Стоит ли быть искренним с друзьями и милосердным к врагам, если между ними в принципе есть разница?

Вчитываясь в страницы романа и теша себя надеждой оживить их на родном нам языке, я пытался если не найти ответы на эти и многие другие вопросы, то по крайней мере донести до читающей публики аромат не такого уж далекого, если задуматься, времени. В итоге, как мне кажется, я только стряхнул успевшую скопиться за сто лет пыль, из-под которой проступил новенький, ещё пахнущий типографской краской корешок книги, предназначенной всем тем, кому дороги хороший слог, простота изложения, обостренность ощущений и смелость чувств…

В состав настоящего издания вошли двадцать приложений и полный текст ещё одного знаменитого произведения эпохи королевы Виктории – романа «Желтая комната», на который неоднократно ссылаются в своих беседах герои «Девственной любовницы».

Приступая к изложению этой незатейливой истории о любви и страсти, я испытываю немалый трепет при мысли о том, что мне не удастся донести до сознания читателя тех чувств, тех чаяний, тех сомнений и страхов, в которых столь долгое время изнывала моя душа и которые смешивали добро и зло в сердце и рассудке автора – зауряднейшего из мужчин.

Я всегда причислял себя к заядлым читателям любовной литературы и всевозможных книг и романов, относящихся к вопросам пола, сколь бы откровенно непотребными или коварно завуалированными они ни были; мне было безразлично, вышли ли они из-под пера крупного медика, писателя или даже из тайных типографий, спрятанных где-нибудь в Бельгии или Голландии. Я частенько обращал внимание на то, что рассказы подобного рода весьма далеки от реальной жизни. Я имею здесь в виду не всякие непристойные книжонки, где невероятность происходящего присутствует исключительно с целью упростить распродажу тиража, а те немногочисленные, что впечатляют нас идеей правдивости, случайностями, которые, будучи изрядно приукрашенными, все же, вероятно, могут иметь место. Таковы некоторые французские романы.