Maxime - Дочки-матери

– Он же и есть мясо, – дядя Миша опять хмурился, не понимая шутки.

Катя ржала громче остальных, казалось, слёзы катятся даже из ушей.

– Всё равно должен быть длинный и толстый, – подливала масла в огонь неугомонная Вероника.

Вероникины реплики добили и Настю, она держалась за Катю, шмыгала носиком, пытаясь спрятаться от опьянённых взглядов мужчин.

– О, я смотрю, ты в рыбалке лучше меня разбираешься, – Михаил смирился с тем фактом, что Веронику ему не удастся переговорить.

«Язык – что помело!» – ухмылялся он с завистью.

– Рыбак рыбака видит издалека, – Вероника подмигнула ему и добавила шёпотом: – А подлейте-ка ещё.

Он плеснул ей вина, подлил немного и Кате, остаток ушёл Насте.

С правой стороны от Кати Андрей Владимирович вёл ласковую беседу с Настей.

– Как у вас там в институте, не тяжело учиться? – он явно чувствовал себя неловко и крайне неуверенно. Никогда раньше Катя его таким слабым не видела.

– Нет, – Настя кокетливо улыбалась. – Пока сессия не наступила, всё очень легко. А потом – просто ад начинается.

Андрей хмыкнул.

– Ты ж Катю так не пугай. Ей ещё поступать, – заметил он.

– Да она уже поступила почти.

– Почти не считается. Вот когда поступит, тогда и будем говорить.

– Зачем вы с ней так строго? – Настя бросила укоряющий взгляд в сторону Андрея.

– Я ж отец.

– Ну и что? Она по маме скучает. Вы сейчас должны с ней помягче быть.

– Я постараюсь, – Андрей виновато опустил глаза, чего Катя ну никак не ожидала он вечно хмурого и колючего отца.

– И не пейте больше. Вы же сильный и умный.

– Спасибо, – Солнцев утопил взгляд ещё ниже.

Катя улыбалась счастливой детской улыбкой. Отец из тирана и деспота водночасье превратился в послушного ягнёнка, готового подчиняться красавице Насте. Вот уж правду говорят: любовь творит с людьми чудеса!

– Я пойду на звёзды посмотрю, – сказала она, подымаясь из-за стола.

Она вышла на лужайку перед домом. За её спиной тихо лилась беседа, два счастливых ручейка. Смех подруг мешался с тихим мужским басом. Катя чувствовала опьянение не только от своего первого выпитого бокала, но и от осознания влюблённости отца, от явного неравнодушия Михаил Анатольевича к Веронике. Её казалось, что любовь мужчин распространилась и на неё, а значит и она купалась в мужской ласке, познавала любовь, пускай и со стороны. Однажды она тоже насладится этим чувством.

«Как же прекрасно – жить!» – думала она, любуясь ночным небом, в котором яркими точками разгорались таинственные звёзды.

На следующий день девушки с утра разделись до бикини, намазались кремом и засели в саду. Деревья ломились от яблок и груш, кусты пестрели ягодами смородины и малины. Солнце припекало, но под сенью листвы подруги нашли прохладу и уют. Отметив любимые сорта, девушки принялись планомерно уничтожать неиссякаемые запасы природы. Ближе к обеду стало понятно, что Вероника никуда не уйдёт, пока самолично не определит длину члена дяди Миши.

– На глазок! – подмигнула она, вызвав очередной взрыв смеха.

Шалунья была в нарядном бикини с оттиском бутонов роз на чашечках грудей, попе и лобке. Всё утро её неугомонная натура искала приключений, и теперь, узнав о месте просмотра, Вероника ждала удобного случая, жаждала воочию удостовериться в серьёзности Катиных опасений.

Настя, наоборот, не горела желанием подсматривать. Сославшись на отсутствие интереса к плотским развлечениям, она отправилась гулять к лесу, приглашая подруг присоединиться, как только они закончат с просмотром.

– Что это с ней? – спросила Вероника, когда Корчагина с важным видом удалилась.

– Её мой папа застукал вчера! – весело отозвалась Катя. – Вот она и боится теперь.

– А, понятно.

Немного погодя, они залезли в малинник, прошмыгнули к месту просмотра и замерли у дырочек. Как раз во время. Корчагин, уловив тишину в саду, решил сходить облегчиться.

Туалет предназначался для тяжёлого груза. Поливать цветы разрешалось «не стесняясь», чем Миша и занимался каждый день, регулярно демонстрируя мужское достоинство всем заинтересованным лицам.

Кусты смородины зашевелились, и девочки напряглись, вжимая носы в шероховатую поверхность забора.

– Тсс! – Катя приложила палец ко рту, перешла от шёпота на едва слышный шелест губ: – Только не смейся.

– Хорошо, – глазки Вероники загорелись жадным блеском.

Михаил Анатольевич не спеша шёл к месту откровения. Подойдя к забору, он остановился в двух шагах от девочек, стал лицом к солнцу и выкатил оголённую грудь. Его торс напрягся, кубики пресса залились мышцами, демонстрируя глубоко очерченный рельеф во всей красе.

Джинсы разошлись в месте ширинки. Опустив резинку серых трусов, мужчина вытащил распаренный член и, ухватив ствол всей ладонью, отклонился назад, пуская толстую жёлтую струю.

Он смотрел перед собой, поводя бёдрами. Девочки, не отрываясь, следили за ним.

– Ничего себе колбаса, – вырвалось у Вероники хриплым шёпотом.

– Тсс! – Катя вытянула руку и пальцем накрыла губки подруги.

Михаил тем временем, отряхнув капли, не спешил заправлять член в джинсы. Он продолжил играть с головкой, теребя её кончиками пальцев. Он гладил себя, как музыканты перебирают клапаны флейты: медленно приводя свой инструмент в состояние боевой готовности. Заливаясь кровью, ствол становился твёрдым и гладким. Невидимый домкрат поднимал его, направляя в сторону забора. Головка сползла краями вниз, тёмные вены покрыли древко стали, отпечатавшись на спаянных штырях. Теперь дядя Миша активно работал рукой, так, что жирные яйца, вылезшие за стволом из трусов, затряслись в такт.

Лицо Кати горело возбуждением и похотью. Она чувствовала жар между ног, сжимала коленки, забывая дышать. Рука подруги, стоявшей рядом, задёргалась в трусиках бикини. Катя, оторвавшись от зрелища, уставилась на Веронику, которая, не стесняясь, мастурбировала, притановывая на одной ноге. Другой она непрестанно натирала голень, словно дополнительное раздражение усиливало удовольствие. Глазки этой столичной непоседы томно закрывались, она глубоко дышала, приоткрывая пересохшие губы. Горящие глаза следили за дядей Мишей, который, войдя во вкус, залился невероятной сталью. Катя вернулась к просмотру, чтобы застать оргазм.

Откинувшись назад и широко расставив ноги, Михаил Корчагин дёргал член, схватив его у самой головки. Жилистая правая рука превратилась в мельтешащий сгусток мышц, на конце которого запястье крепко сжимало побагровевшую жирную сливу. С сумасшедшей скоростью отбивал дядя Миша миллисекунды до взрыва. Катины зрачки расширились, она совсем потеряла счёт времени. Рука невольно соскользнула в трусики, нашла зудящий заигравшийся на пальцах клитор, горячий и мокрый. Закусив губку, с закатывающимися зрачками, Катя задёргала пальчиками в такт с дядей Мишей, сложив их лодочкой. Вероника справа едва держалась на ногах, её рука тряслась под трусиками, вытянутыми пальцами ныряя намного глубже, чем у Кати.