Maxime - Дочки-матери

– М-м-м! Как вкусно пахнет, – воскликнула Вероника, первая взойдя на веранду.

– Прошу всех к столу! – Корчагин заканчивал раскладывать столовые приборы. – Как грицца: чем богаты, тем и рады.

Стол ломился от яств. Мясные блюда, салатики и закуски заняли всё пространство. Посреди красовались бутылки с вином и виски. Рядом пыжился графин с берёзовым соком.

– Вау! – Катя невольно замерла на месте, оглядывая стол.

– Ничего себе, – Настя, натолкнувшись на подругу, тоже уставилась на угощения.

Катя вдруг вспомнила последний подобный ужин – торжественные проводы Антонины Павловны. Богатое убранство нынешнего стола ни в какое сравнение не шло с тем. Пока девушки выбирали, где сесть, Корчагин разливал вино по бокалам.

– Девочки, по одному бокалу, больше не просите, – Михаил Анатольевич бросил испытующий взгляд на Катю. – И маме чтоб ни слова, – перевёл глаза на дочь.

– Конечно, – Настя кивнула.

Катя испуганно опустила глазки. Пить вино ей ещё не доводилось.

– Как в лучших домах Франции, – Вероника, бухнувшись по центру лавки, водрузила локти на стол и красочно скрестила пальцы под подбородком.

– За что пьём? – спросила она, покосившись на Корчагина.

Тот уже занял место на углу стола, сел немного боком, чтобы полностью лицезреть гостей. Девочки сели напротив, Андрей Солнцев примостился в дальнем углу.

– За любовь, – Корчагин подмигнул Веронике и поднял рюмку, наполненную янтарной жидкостью.

– За любовь обычно третий тост, – Вероника ловким движением подцепила бокал.

– А мы сразу к третьему перейдём.

– Почему? – столичная цаца хитро улыбалась, предвидя интересную перепалку с хозяином дома.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – глаза Михаила загорелись довольным блеском.

– Вы всё равно первый состаритесь, – Вероника показала язык и скорчила рожицу.

Встретившись с острым мужским взглядом, она тут же отвернулась и захихикала в ладонь. Настя и Катя давились от смеха.

– Верно. А знаешь, почему? – Корчагин улыбался шире.

– Почему?

– Потому что я уже всё знаю про любовь, а тебе ещё только предстоит узнать.

– Что же вы там такое знаете, чего я не знаю? Научите меня.

Девчонки прыснули со смеху. Вот умора! Эта Вероника кого хочешь до инфаркта доведёт.

– Вот влюбишься по-настоящему, тогда и поймёшь, – Корчагин поднял рюмку повыше. – За любовь надо пить здесь и сейчас. А не откладывать на потом. Это первое, что ты должна усвоить.

Этот небезосновательный довод вызвал должное уважение даже у Вероники. Все наконец чокнулись бокалами над столом. Девочки пригубили вино, мужчины не спеша ополоснули горло.

– А я, может, уже влюблена, – Вероника откинула волосы на спину и бросила на Михаила слащавый наглый взгляд.

– И кто же этот несчастный? – Корчагин улыбался довольным котом.

– Вы! Кто же ещё!

Катя и Настя заржали. Давился от смеха и вечно спокойный Андрей Солнцев. Ему нравилось, как Вероника флиртовала с Михаилом.

«Ну и сучка!» – дивился он про себя, по-новому взглянув на отношения с молоденькой девицей.

Мужчины начали раскладывать еду по тарелкам. Корчагин ухаживал за Вероникой и Катей, Солнцев предлагал свою помощь Насте, по очереди поднося ей блюда на ревизию. Разница в поведении пап была разительна. Катя с удивлением подмечала нюансы. В прошлый раз каждый был сам за себя, а теперь пап словно подменили. Они помолодели, стали такими галантными, деликатными.

– Положить салатика? – полушёпотом спрашивал Андрей у Насти, поднося ей салатницу.

– Да, спасибо.

Корчагин перехватывал инициативу и накладывал салат Веронике с Катей.

– У тебя всё хорошо? – интересовался тем временем Андрей у Насти. Он говорил вполголоса, чтобы слышала только Настя, но Катя сквозь смех Вероники, звеневший над столом, прекрасно улавливала нотки вины и страсти, спрятанные в папином голосе.

– Да, всё хорошо, – отвечала Настя, дуя губки.

Андрей неловко уронил полотенце и полез за ним под стол. Что-то задержало его, и он вылез совсем красный, бросая на Веронику косые неловкие взгляды. Катя с Настей переглянулись и заржали как ненормальные. Такой конфуз! Что ещё учудит эта гастролёрша?

– Я такой неуклюжий, – заметил Андрей Владимирович, обращаясь к Насте.

Настя, хихикая, кивала головой. Она явно была не в своей тарелке, отвечая на заискивающие взгляды Андрея. Постоянно отворачивалась, ища поддержки у Кати, которая, опьянев, несла то, что на уме:

– Я же говорила, ты ему нравишься.

Этот аргумент, выраженный восторженным шёпотом, заставил Настю густо покраснеть. Она прикрыла лицо ладонью, чтобы ни Катя, ни её папаша не видели то, что творилось у неё в душе.

Вероника тем временем продолжала допрос с пристрастием, обращаясь к Михаилу:

– А вы на рыбалку пойдёте?

Первый бокал был осушен, теперь она лёгким постукиванием пальчика намекала на добавку.

– Пойду. Хочешь рыбы наловить? – Михаил тоже порозовел от алкоголя и веселья, царившего за столом, его глаза искрились задором.

– Ну не знаю, а что с ней делать потом? Уху варить? – пьяный взгляд Вероники поплыл по столу.

– Можно и уху, но лучше отпустить.

– Как отпустить? – встрепенулась она.

– Она же маленькая, пускай живёт.

– А-а-а. А если большую поймаем?

– Большую лучше пожарить. Умеешь жарить?

– У мужчин лучше получается.

Девушки засмеялись. Андрей умолк, он как раз пытался о чём-то договориться с Настей, но общение Вероники с Михаилом стоило того, чтобы послушать.

– А у женщин что, руки кривые? – Михаил насупился, пытаясь разгадать сложный ход.

– Ничего-то вы не понимаете в рыбалке. А ещё спец по любви.

– Ну-ка, ну-ка расскажи мне, чего я там не понимаю.

Все опять засмеялись.

– Вот, например, рыба есть такая – парикмахерша. Знаете?

– Ну допустим. И что это за рыба?

– Вот поймаете её на рыбалке и начнёте жарить, тогда и узнаете, почему у женщин руки кривые! – Вероника опять показала язык и заржала в кулак.

Девчонки смеялись до слёз. Михаил, осознав смысл каламбура, загоготал громче остальных. Андрей смеялся скромно, бросая ласковые взгляды на Настю, которая постоянно прятала раскрасневшееся лицо в ладони и волосы.

– Ну такие рыбы мне ещё не попадались, – заметил Михаил, отдышавшись. – Всё мелюзга на крючок цепляется.

– А вы крючок побольше возьмите, – Вероника ёрзала попой по лавке, качаясь из стороны в сторону, как будто собиралась выпрыгнуть из беседки.

«Вот егоза!» – оценивал её характерные движения Михаил.

– И червя самого большого? – заметил он вслух.

– Червяк вообще должен быть жирный и с мясом.

Дружное хихи действовало опьяняюще. Катя вспомнила огромный член дяди Миши, жирный и с мясом. От этих мыслей хотелось упасть на лавку и не вставать.