Владимир Бауглир - Один...

— Куда это меня занесло?

— Не знаю, куда ты метил, но попал явно не туда и не в подходящее время. У нас тут гражданское война. Впрочем, если хочешь, пошли, напишешь заявление, получишь автомат, форму и поедешь с нами на фронт.

Я попробовал было возразить, но он продолжил:

— Оставаться тебе глупо: или подстрелят, или, как минимум, ранят. Поезда ходят здесь раз в две недели (пока мы говорили, поезд уже ушел), а стреляют тут каждый день. Пока будешь дожидаться следующего поезда — угробят.

Мысль о собственном автомате уже показалась мне привлекательной...

... Мы шли с полчаса, и наконец, остановились у входа в старое бомбоубежище. Первое, что бросилось мне в глаза — это висящий за дверью распятый на водопроводных трубах человек. Я замер, оцепенев.

— Вражеский шпион, — бросил на ходу мой провожатый, обходя распятого. Тот проводил нас мутнеющим взглядом. Я подумывал было дать деру: а что, как и меня за шпиона примут! А ноги тем временем несли меня вглубь. И вскоре я, оставив подписи в бланках повстанческой армии, получаю такую же пятнистую форму, автомат и ботинки. Правда, алые береты на складе отсутствуют, и мне торжественно вручается голубой берет десантника. Спереди на нем — никакой эмблемы, зато справа сбоку — трехцветный флаг. А сверху Яшар (так звали моего нового приятеля) термоаппликацией изобразил мне грозного волка, воющего на луну и одинокую звездочку. Шикарный получился берет.

Вскоре мы вместе с кучей мужиков трясемся в грузовичке, направляясь к линии фронта. Впрочем для нас эта «линия» оказывается небольшой — ровно десять домов — деревушкой. Причем четыре дома — одно воспоминание, руины после работы минометов.

Каждому из нас, помимо автоматных рожков, выдали по фляжке со спиртом.

— А это зачем?

— Пить. Тогда не так страшно, когда стреляют...

Окапываемся. Холодно. Здесь — почти зима. Согреваемся из фляжек.

Напоследок Яшар ставит свою двухместную палатку прямо на краю окопа.

— Подстрелят ведь!

— А пофиг, — мой друг уже явно «доходит до кондиции».

Мы сидим в сумерках у входа в палатку, и тут мой друг, положив свою руку мне на колено, начинает затем медленно поднимать ее все выше и выше.

— Понял, — улыбаюсь я, ибо этот жест, несмотря на все разнообразие культур, можно истолковать лишь однозначно. Мы укладываемся в палатке, я медленно скольжу своей рукой по его брюкам, расстегиваю ремень, ширинку и тут... Наружу вываливается мощный, огромный и стройный столб, сантиметров не менее двадцати пяти, и толще любого, что я когда-либо видел. Я нежно обхватываю губами его горячую плоть, язык мой кружит по огромной головке, и мой пьяный Яшар стонет от удовольствия. Я то обхватываю член, заглатывая внутрь чуть ли не половину его, то слегка дразню язычком, то глажу губами. И наконец мощная струя сладкой горячей спермы бьет мне в рот, я глотаю ее и, потратив на это все мои силы, оставшиеся после такого взбалмошного и трудного дня, падаю прямо на Яшара и мгновенно засыпаю.

Проснулся я от странных и непривычных резких звуков. И лишь мгновение спустя я понял — где-то рядом стреляют. Тут же вспомнился весь вчерашний день. Собственно, я ни на секунду и не усомнился в том, что все это случилось по правде. Я жалел, как это не покажется смешным, лишь о том, что пьяный мой друг вчера так быстро вырубился и я не сумел кончить вслед за ним. Но сейчас вокруг стреляли, и поэтому было не до воспоминаний и сожалений. Я ошалело огляделся, и первой моей мыслью было: «мой автомат». Получая оружие, я расписался, что в случае потери его буду отвечать перед трибуналом. Гм-м, перспективка.

Яшар, уже одетый, и собранный, протянул мне мой автомат и сказал только: «Скорее!».

Прямо из палатки мы скатились в окоп. Вокруг свистели пули. Мне трудно вспомнить что-то подробней. Помню, как держал автомат, помню, как стрелял куда-то прямо. Два автоматных рожка, крепежками в разные стороны, связал между собой изолентой. Отстрелял один рожок — отстегнул, перевернул, вставил — и вновь стреляй.

Выстрелы, крик кому-то: «Дай еще рожок!», снова выстрелы.

И — тишина. Затишье.

На обед — разогретый консервированный рис. Запиваю водой. После вчерашнего спирта, вода явно, не в тему: голова вновь начинает кружиться, «говорит автопилот», а затем вновь выстрелы, выстрелы, выстрелы. Ухлопал рожка четыре, перезарядил — и снова вперед. Не ясно, кто враг, какой он. Оттуда летят пули, ты посылаешь свои туда.

Вечером, в затишье, я с Яшаром снова в палатке. Яшар уже начал «загружаться» из фляжки.

— Погоди, останавливаю я его, — а то вырубишься раньше времени, как вчера.

Яшар, оторвавшись от фляги, присел передо мной на колени и нежно обнял мои ноги, ткнувшись своим носом в мой выпирающий член. Затем привстал, расстегнул свой ремень, брюки, спустил их до колен и, развернувшись ко мне своей попкой, стал раком и руками раздвинул свои ягодицы. Второго приглашения мне не потребовалось. Быстро сбросив свои брюки и трусы, я вонзил свой молоденький кол ему прямо в дырочку. Член вошел на удивление легко, хотя попка и обхватывала его плотно, не было в ней «раздолбанности», столь частой в общественных туалетах. Я вонзал свой член до самых яиц и затем, слегка привыкнув, вновь с силой вгонял его вглубь. Яшар постанывал от наслаждения и временами качал своей попкой навстречу моему движению, усиливая наше столкновение. Когда же я заполнил его анус своей нежной спермой и начал вытаскивать свой член — он еще не кончил. Я собирался было взять его головку губами, но тут мой друг достал откуда-то (сам не пойму, откуда!) чистые белоснежные салфетки. Взяв одну из них, он нежно и аккуратно вытер ею мой член, и тут же погрузил его в свой ротик. Губы его слегка обхватили мою головку, затем скользнули к самым яйцам и вновь к головке, язык слегка щекотал «уздечку» пениса, а затем стал описывать круги по вновь набухающей головке. Я гладил колючие волосы друга, пальцы мои ласкали ямочки на его щеках, теребили уши. Блаженство волнами накатывало на меня, и вскоре я кончил, и Яшар проглотил мою влагу. А затем, вновь обняв мои ноги, он произнес:

— Позволь мне теперь войти в тебя.

Я повернулся к нему попкой, и он начал нежно целовать мои ягодицы. Затем осторожно лизнул мой анус, и я задрожал от нахлынувшей волны страсти. Увлажнив мою дырочку, Яшар смазал слюной свой член и, приставив его вплотную, слегка толкнул вперед.

Увы, его член был слишком толст, и несмотря на всю мою привычность и наши общие старания, он никак не мог войти внутрь и каждый толчок причинял мне боль, но головка так и не погрузилась в меня. И, чувствуя свою вину, я развернулся и глубоко погрузил его член в мой рот. То сжимая его, то ослабляя давление, я сосал его, целовал, лизал, нежно прижимал к лицу, а затем ловил губами горячую струю спермы...