Неустановленный автор - Рандиана, или Похотиада

– Я пыталась, мистер Сминтон, – сказала она шепотом, сильно покраснев. – Но у меня ничего не получилось.

– Уж вы лучше скажите, – ответил я, чувствуя возбуждение, – что не получилось у генерала. Вашей вины тут нет никакой. Что вы хотите, моя милая, к семидесяти годам любой мужчина выказывает признаки импотенции, однако, к счастью, безжалостное солнце Индостана иссушило далеко не всех.

– Мистер Сминтон, не искушайте меня!

– Ева, это ваш долг. Если у старого генерала родится сын, то ваше будущее будет обеспечено. С другой стороны, какое будущее может вас ждать через несколько лет, когда он умрет и оставит все свое состояние этой полукровке, своей дочери Зуи.

– Вы правы, – сказала она. – И все же я думаю, обмануть мне его не удастся.

Наш разговор продолжался еще около получаса, и когда я в тот вечер лег спать, голова моя кружилась от сладких видений, в которых самым причудливым образом смешивались между собой и дочь хозяйки, и Ева, и Зуи. Однако после той ночи у меня осталось смутное ощущение, будто я не спал, а приятно проводил время по крайней мере с двумя из них. И только утром холодная морская вода привела меня в чувство, ослабив тугой мускул внизу моего живота.

Генерал был большим гурманом и любил подолгу обедать. На следующий день после разговора, о котором речь шла в предыдущей главе, он пригласил меня разделить с ним трапезу, а после еды принялся развлекать меня длинными историями о войне с сипаями и другими индийскими аборигенами.

– Вы знаете, сэр, – сказал он, указывая на два револьвера, лежавшие на камине, – мать Зуи однажды попала в руки трех негодяев, а я всех их перестрелял и спас ее с помощью вот этого оружия. Так мы и познакомились. Я бы и сегодня, несмотря на возраст, сделал то же самое, если бы какой-либо мерзавец осмелился оскорбить ее дочь.

Я полностью согласился с ним, сказав, что это было бы справедливым возмездием, а про себя подумал, что ради возможности свести знакомство с вагиной Зуи, пожалуй, стоило бы рискнуть жизнью. После этого мы присоединились к дамам в гостиной, поскольку я настоял на том, чтобы они пользовались и этой комнатой. Мы болтали о том о сем часа полтора, после чего генерал погрузился в глубокий сон, а Зуи предложила мачехе пойти прогуляться. Миссис Мартинет отказалась, сославшись на то, что на улице довольно прохладно, и Зуи, являвшая собой довольно редкий образчик своенравной женской натуры, пожелала нам счастливо оставаться и удалилась.

Не теряя времени, я налил бокал портвейна (надо сказать, что Еве нравилось это вино) и, улучив мгновение, влил туда из фляжки бальзама Пинеро, столько, что этой порции хватило бы на то, чтобы привести в чувство даже самого закоренелого затворника.

– Выпейте полбокала, умоляю, – сказал я. – Это вернет вас к жизни. Мне кажется, что вам сегодня не по себе.

– Да, пожалуй, я выпью глоток, – согласилась Ева и опустошила бокал почти наполовину.

– Вашего мужа из пушки не разбудишь, Ева.

– Тихо, не называйте меня при нем Евой. Да, он всегда спит после обеда не меньше получаса.

Во время этого разговора я сидел в кресле, а Ева стояла у окна. Стоило мне чуть наклониться, и я мог бы дотянуться до ее юбки. Я так и сделал и обеими руками, мягко, но в то же время решительно усадил ее к себе на колени.

– Бога ради, – прошептала она, трясясь от страха, – отпустите меня. Если он проснется, он убьет нас обоих.

– Но ведь он не проснется. Вы сами мне только что сказали, что он спит после обеда не менее получаса, так что у нас вполне достаточно времени на то, что мы собираемся сделать. Придите ко мне в спальню, моя дорогая, хотя бы на пять минут.

– Мистер Сминтон, я боюсь. Подумайте, что будет, если все откроется.

– Ни о чем другом я и думать не могу, моя милая Ева, – сказал я, и, подтверждая слова делом, положил руку на ее прекрасный бутон прежде, чем она успела сообразить, что я собираюсь делать.

Она оказалась отважной дамой. Кричать она не стала, ибо для нас обоих это означало бы верную смерть, но – проклятие! – вместо этого она стала взывать к моему здравому смыслу.

– Не сейчас, – умоляла она. – Послушайтесь меня. Не сейчас – когда-нибудь в другой раз.

– Моя дорогая, – сказал я, – встаньте на минуточку. – Она встала, и я тут же задрал все ее одежды, в то же время не забыв обнажить и свой восставший в полную силу член, – я смертельно боялся, что он выбросит свое содержимое еще до того, как займет надлежащее ему место. – А теперь садитесь, дорогая.

Она подчинилась. Большим и указательными пальцами я разъединил нежные набухшие губки ее вагины, остальное она сделала сама, и я вошел в нее, одержимый таким желанием, что все во мне просто дрожало от наслаждения.

– Боже, – сорвалось с губ Евы, – какое блаженство!

Старик вдруг заворочался на диване. К счастью, кресло, в котором мы сидели, было повернуто к нему спинкой, и единственное, что он мог видеть, – это голову Евы.

– Это ты, Ева? – спросил генерал.

– Да, дорогой, – ответила жена.

– Что ты там делаешь, любовь моя?

– Продолжаю украшать вышивкой твой новый кисет, дорогой.

– А где Сминтон?

– Вышел покурить, – сказала она, дрожа.

– Хорошо. Разбуди меня через полчаса, – сказал генерал, и не прошло и трех минут, как благородный старый солдат вновь погрузился в сладкий сон; мы же за эти три минуты пережили, казалось, целую вечность. Я бы с радостью избавился от Евы и выскользнул из комнаты, ибо мысль о револьверах генерала не выходила у меня из головы. Но поскольку Еве до сих пор не довелось как следует познать настоящий мужской член, то она просто впала в неистовство. Такое положение было ей внове, но женщины, как известно, быстро учатся, особенно если в награду за послушание их ждет добрая порция спермы, поэтому не прошло и минуты, как она выдоила из меня столько жидкости, сколько никогда еще не выделялось из моих семенных протоков. Убедившись, что более ничего выдоить невозможно, она тихо поднялась и подошла к окну, оставив меня застегивать пуговицы, после чего я на цыпочках вышел из гостиной.

Читатель уже успел достаточно хорошо познакомиться с моим характером, поэтому ему должно быть понятно, что я не упустил ни единой возможности совокупиться с Евой, и в результате молодая дама стала ждать этих блаженных минут любви с таким же нетерпением, с каким кошка дожидается прихода повара.

Но однажды я не смог прийти на свидание, как это было у нас заведено. Обычно мы уходили из дома около полудня, направляясь к сараю, который я нашел в поле у Довер-Роуд. За сараем росла густая высокая трава, и там никто нам не мешал.