Неустановленный автор - Рандиана, или Похотиада

Зуи все это время работала попкой без остановки, и когда я кончил, она, казалось, тоже унеслась на крыльях наслаждения, ибо, нежно целуя меня в шею, она в этот момент так сильно прикусила ее зубами, что у меня выступила кровь. Хотя я тоже купался в волнах наслаждения, но это было уж слишком, и я вскрикнул от боли.

Когда я поднялся, оставив Зуи лежать обессиленную на земле, я к своему ужасу вдруг услышал чьи-то шаги у себя за спиной. И, не успел я застегнуть пуговицы, как передо мною оказалась Ева…

Не знаю, как это объяснить, но хотя май в том году, если верить метеорологическим наблюдениям, был не особенно теплым, в этот памятный день мне, однако, показалось, что, несмотря на легкий бриз, температура воздуха была никак не ниже 212° по Фаренгейту – настоящая тропическая жара. А поскольку жара мне не по нутру, то я вернулся в город. После этого я несколько раз встречал Зуи в обществе, а вот бедняжка Ева, вкусив запретного плода и убедившись, что он значительно вкуснее, чем засохшие яблоки из сада ее мужа, пошла по плохой дорожке, и в конце концов муж однажды застал ее с любовником; к счастью для обоих, револьвера при нем в тот момент не оказалось.

Мне не всегда везло в любовных приключениях. Правда, мне удалось избежать печальной участи тех несчастных неудачников, инструменты которых подверглись воздействию едкой щелочи или безжалостного холодного оружия. Тем не менее в ряде случаев мне фатально не везло, а поскольку голос придирчивого издателя предупреждает меня, что в моем распоряжении осталось не так много времени и бумаги, эту главу я посвящу рассказу о самом неприятном происшествии из тех, в какие попадают почти все люди, ведущие не очень разборчивый образ жизни.

Вскоре после моего возвращения из Фолкстоуна в Лондон вместе с мужем приехала моя единственная сестра Софи. Хотя муж ее был малый довольно грубоватый, из того сорта людей, какие мне очень не нравятся, я постарался все же быть по возможности снисходительным и снял для них на все время пребывания в Лондоне дом неподалеку от Риджент-Парк.

Я познакомил их со многими своими приятелями, в том числе и с Фрэнком Воганом, молодым архитектором, которому предрекали хорошее будущее, ибо сестра приехала не одна, а со своей подружкой, мисс Полли Уайт, жившей по соседству с нашим родительским домом. Ее родители очень хотели, чтобы девушка съездила посмотреть Лондон, и отдали ее под присмотр моей сестры, обещавшей не подпускать к ней столичных светских львов.

Полли была единственной дочерью, и зная, что у ее стариков много денег, да и приличный особняк в придачу, я счел, что было бы неплохо познакомить ее с Фрэнком. Я поведал ему все, что считал нужным по этому делу, и посоветовал не упускать благоприятного случая.

– Старики богаты, – сказал я ему, – и если только они начнут возражать, ссылаясь на финансовые трудности, оттрахай ее не медля: это их вразумит.

– Неужели она совершенно невинна? – спросил Фрэнк. – По правде говоря, я давно не встречал настоящей девственницы – после того, как десять лет назад мне как-то попалась невинная девчушка лет шестнадцати. Ты случаем здесь уже не поработал?

– Могу поклясться, что нет, – ответил я, посмеиваясь про себя над этим невольным упреком. – Послушай моего совета, Фрэнк, и покори ее. Когда ее старики переселятся в мир иной, она будет стоить не меньше сорока тысяч.

– Я последую твоему совету, – сказал Фрэнк; и действительно, его безукоризненная манишка, и острословие, и то внимание, которое он уделял Полли, – короче, все в скором времени убедило меня в том, что он исправно ему следует.

Но как-то вечером я призадумался, ибо мне показалось, что Фрэнк с несколько излишним усердием, чем следовало бы, ухаживает за моей сестрой, учитывая, что все это происходит в присутствии Крошки, как мы называли между собой Полли. Мне это было совершенно непонятно, и я решил понаблюдать, как будут развиваться события.

Должен сказать, что в этой истории была еще одна интрига. Я уже не раз замечал, что отношение Полли ко мне было, если можно так сказать, чересчур уж теплым, и, сидя рядом с ней в театре или в карете по возвращении домой, я то и дело ощущал теплое прикосновение ее коленки и с благодарностью возвращал его… Однако вернемся к моей истории.

Фрэнк предложил съездить к мадам Тюссо, а поскольку Полли никогда там не была, в то время как моя сестра знала все фигуры по памяти, Фрэнк сказал, что поедет туда один вместе с Крошкой. «Если только и вы не пожелаете поехать с нами», – добавил он.

– Нет, – ответил я. – И потом, я не хочу оставлять сестренку одну, поскольку ее распрекрасный муженек весь день отсутствовал и вернется, я полагаю, в полночь пьяный в стельку. Нет-нет, поезжайте-ка вдвоем и насладитесь компанией друг друга.

С этим они и уехали. Однако, проходя мимо меня, Полли окинула меня многозначительным взглядом, смысл которого я тогда не понял, и попросила застегнуть перчатку на ее руке. Пока я застегивал перчатку, она передала мне записку, и когда она ушла, я прочел следующее: «Будьте около девяти часов в кабинете».

«Что нужно этой маленькой кокетке?» – было первое, о чем я подумал. Уж не намеревается ли она столь откровенным образом затеять со мной интрижку? Вряд ли. Ведь она воспитана в благонравии и скромности. Что же тогда, черт возьми, все это значит? Так или иначе я решил прийти в назначенное время.

Часов в восемь (поскольку я и в самом деле был заинтригован), извинившись перед сестрой и сказав, что мне нужно уйти на некоторое время, я хлопнул входной дверью, а сам тихонько пробрался наверх в кабинет. Там было темно, но зная, где находится диван (в дальнем углу комнаты), я добрался до него и… должен признаться, что уединение, темнота и хороший обед погасили мое любопытство, заставив забыть о Полли, о ее записке, обо всем на свете, и через пять минут я уже спал.

Разбудила меня чья-то рука, от которой исходил тонкий запах дорогих духов. Я тут же по прикосновению признал, что это была женщина, и в это время тихий голос прошептал мне прямо в ухо:

– Значит, вы здесь? Я не слышала, как вы пришли.

Черт побери, подумал я, здесь и в самом деле какая-то тайна. Ведь это не Полли – для Полли она слишком высока. И тут я все понял. Это была наша чопорная домохозяйка. Она сохранила за собой одну из комнат в доме и была без ума от моего зятя. Полли пронюхала об этом и рассказала мне, а посему, поняв суть дела, я, не говоря ни слова и не прибегая к насилию, уложил хозяйку на диван и через несколько секунд приступил к работе.

Припечатывая ее, я подумал, что для дамочки ее возраста она проявляет слишком много страсти. Судя по внешности, насколько это позволяла темнота, я давал ей не меньше сорока пяти, однако в страсти ей отказать было нельзя, и эта страсть только распаляла меня. Наконец, долгую череду сильных мощных толчков завершила окончательная кульминация. И в этот момент…