Неустановленный автор - Рандиана, или Похотиада

Он не заметил подмены даже когда все было кончено, ибо, ослепленный страстью, дважды овладев ею в течение десяти минут, он тут же отпустил ее, шепнув лишь ей на ухо: мол, он надеется, ей было хорошо. Ханна же, напротив, заподозрила неладное уже в тот момент, когда почувствовала в себе его член. До этого она имела представление только о двух членах – моем и кучера; что же касается члена Дево, то хотя тот тоже был и длинным, и мощным, но не шел ни в какое сравнение с двумя предыдущими. Конечно, это все-таки было лучше, чем ничего, а поскольку Дево в горячке страсти воображал, что трахает миссис Ливсон, то служанке достались все выгоды этого обстоятельства. Ханна не только предусмотрительно сохранила свое инкогнито, но и двигала своей мускулистой задницей так сладострастно, что Дево был более чем удовлетворен.

Утром, перед тем как сойти вниз, я зашел к нему в комнату, и он сердечно пожал мне руку.

– Она тебя не разочаровала? – спросил я с напускным неведением.

– Мой дорогой Сминтон, она – настоящий ангел, а вы – славный малый.

Мистер Ливсон вернулся на следующий день, и больше у меня не было ни малейшей возможности оседлать его жену, которую я оставил в интересном положении. Ровно через девять месяцев она подарила мужу сына и наследника.

Дево не без гордости полагает, что это его ребенок, а я не возражаю – пусть его думает. И только мистер Ливсон, каждый раз принимаясь вычислять дату зачатия ребенка, вспоминает о ночи, проведенной им в Гуле, покачивает головой и бормочет: «Чертовски необычный случай». Но он вряд ли бы счел этот случай необычным, если бы знал столько же, сколько знаем мы с вами, читатель. Как вы полагаете?

Куннилингус – очень действенный метод, но использовать его следует только в качестве подготовительного и только для того, чтобы разогреться. Ни одна женщина не в состоянии выдержать воздействие влажного, искусного в своем деле языка. И даже те, в ком желания давно умерли, испытав на себе его действие, начинали требовать наслаждения, которое в состоянии дать один лишь восставший пенис.

Джек Уилтон, один их величайших знатоков вагины, писавший на эту тему многочисленные аналитические эссе, говорит по этому поводу еще более образным языком: «Под искусным языком может ожить даже труп женщины».

С этим я, конечно, вряд ли могу согласиться, однако есть подобный пример, подтвержденный свидетельскими показаниями: жена одного фермера из Сомерсетшира впала в состояние комы, и все соседи считали ее мертвой. Восстала же она из мертвых только потому, что ее безутешный муж, прощаясь с ней навсегда, поцеловал ее в вагину.

Просто удивительно, насколько куннилингус укоренился в Англии, и я, говоря о нем, совершенно убежден, что в нем нет ничего противоестественного.

Язык, мягкий и нежный, словно специально создан для вагины, и хотя с его помощью можно только щекотать клитор, однако он может сослужить и более полезную службу, удобрив почву для сменяющего его на посту пениса. И вот вам доказательство (если только вам нужно доказательство) того, что существует гораздо более близкое и более ярко выраженное родство между ним и языком: известно, что при заболевании сифилисом язык поражается одновременно с пенисом, свидетельствуя о том, что не все в порядке. Еще одно доказательство этой тесной взаимосвязи мы можем взять из жизни животных: если вы внимательно понаблюдаете за поведением зверей в зоопарке, то увидите, что самец, ухаживая за самкой, непременно лижет ее вагину и уже только потом переходит к делу.

Это мое собственное наблюдение, но если читатели сомневаются в его достоверности, я рекомендую им съездить в Риджент-Парк и провести несколько часов перед клетками с животными – никаких сомнений у вас не останется.

Я думаю, что зрелище того, как мужчина делает женщине куннилингус, возбуждает больше, нежели зрелище обычного сношения. Я помню, мне как-то довелось остановиться в одном отеле в Паддингтоне, где очень хорошенькая горничная провела меня в номер. Не успел я погасить свечку, как услышал доносящийся из соседнего номера женский голос:

– Ты что, так и собираешься читать всю ночь?

Поначалу я никак не мог понять, почему голос был так хорошо слышен, и решил, что причина тому – очень тонкая стенка. Однако вскоре выяснилось, что в стене было небольшое отверстие, образовавшееся из-за того, что от стены отвалился крупный кусок резного орнамента. Хотя отверстие было прикрыто обоями, я быстро его обнаружил и отодрал в этом месте обои. Как только я это сделал, через отверстие проник луч света. Тогда, встав на стул, я приник к этому импровизированному глазку и увидел неторопливо раздевающегося мужчину и благородную даму лет тридцати с прекрасными волосами. Она лежала на кровати, ожидая мужчину.

«Ну, – подумал я, – сейчас начнется». Но в это время раздался стук в мою дверь, и мне пришлось слезть со стула.

– Два часа назад вам принесли телеграмму, сэр, а портье забыл передать ее вам.

– Минутку, милочка, – сказал я, поспешно натягивая брюки и зажигая свечу. Горничная собралась уже уходить, но я остановил ее: – Подожди, милая, возможно, я дам ответ. Подожди, пока я не прочту телеграмму, и послушай, что творится в соседней комнате, – а затем, перейдя на многозначительный шепот, добавил: – А если хочешь увидеть кое-что интересное, забирайся на стул и посмотри вот в эту дырочку.

– Я боюсь, сэр. Я потеряю работу, если кто-нибудь узнает, что я оставалась в номере с джентльменом.

– Клянусь, я тебе не причиню никакого вреда, – уверил я ее, поскольку и в самом деле не имел в мыслях никакого тайного умысла: несмотря на то что девушка была поистине очаровательной крошкой лет шестнадцати с небольшим, я в тот день проделал большой путь на поезде и чувствовал себя совершенно разбитым.

Девушка поколебалась несколько мгновений, но поскольку голос мой звучал достаточно искренне, а ее сжигало любопытство, она тихонько вошла в мой номер, и я помог ей забраться на стул.

– Подожди, – прошептал я. – Надо загасить свечу, иначе они тебя увидят, когда погасят свою.

С этими словами я задул свечу. Комната погрузилась во тьму, а сквозь отверстие в стене пробился лучик света. Мэри – именно так звали девушку – прильнула глазом к дырочке.

Секунд десять, не меньше, она оставалась неподвижной. Тогда, взяв второй стул, я поставил его рядом с первым и залез на него, обняв Мэри за талию. Я мог только догадываться, что происходит в соседней комнате, по тому, как билось сердце Мэри.

Потом я сказал:

– Можно взглянуть, моя дорогая?

– Ах, сэр, подождите минуточку. Я такого никогда не видела. Пожалуйста, подождите.